Дело не в тебе, дело во мне - Джули Джонсон

болит, — пока мои пальцы не касаются его волос.

Я чувствую, как он шевелится, чувствую, как он медленно просыпается под моим прикосновением. Внезапно он, кажется, понимает, что происходит, его глаза распахиваются, и он возвращается в полное сознание.

Он поворачивает голову, его глаза находят мои, и я чувствую, как моё сердце переворачивается от облегчения в его взгляде.

— Привет, — шепчу я.

— Солнышко, — выдыхает он, садясь.

В промежутке между двумя ударами сердца он заключает меня в объятия и прижимает к своей груди.

— Ты в порядке. Ты жива. Ты дышишь. Ты говоришь.

— Я в порядке, Чейз, — мои слова приглушены его рубашкой. — Но ты как бы раздавливаешь меня.

— Прости.

Его хватка ослабевает, но он не отпускает меня. У меня такое чувство, что в этот момент он не может меня отпустить.

— Я думал… — он замолкает, глядя мне в глаза. — Я думал, ты умерла. А потом они сказали, что даже если ты проснешься.… Ты была без кислорода, и… — он лбом прижимается к моему и вдыхает мой запах. — Я думал, ты умерла.

— Мы оба так думали, — говорю я, мой голос искажён. — Что случилось? Я ничего не помню после того, как машина затонула… У меня кончился воздух, и… ну, после этого просто темнота.

Его челюсти сжимаются, и он отстраняется, чтобы посмотреть на меня.

— Я добрался туда как раз вовремя, чтобы увидеть, как внедорожник перелетел через балюстраду. Поднялся человек Бретта, Хокинс. Ты же нет.

— Халк.

— Что?

— Бандит Бретта. Я называю его Халком. Иногда Брюс Баннер тоже.

Он смотрит на меня так, словно у меня всё-таки повреждён мозг.

— Солнышко…

— Меня похитили, подстрелили, избили и утопили. Я чуть не умерла! Тебе не позволено дразнить меня прямо сейчас, — мои щёки пылают. — Просто расскажи мне, что случилось.

Он наблюдает, как румянец разливается по моему лицу, как будто сам стал свидетелем чуда.

— Никогда не думал, что увижу это снова, — бормочет он, нежно поглаживая большим пальцем мою ушибленную скулу.

Я подаюсь ближе к его руке, и он обхватывает моё лицо ладонями.

— Я прыгнул вслед за тобой, но машина уже пошла вниз, быстро погружаясь. Мне потребовалось много времени, чтобы добраться до тебя, перерезать ремень безопасности, вытащить тебя на поверхность…

— Но ты это справился, — мои глаза наполняются слезами. — Ты спас меня.

— Если бы с тобой что-нибудь случилось…

— Ничего не случилось, — я протягиваю руку и кладу свою поверх его. — Я в порядке.

Внезапно мне приходит в голову мысль, паника проносится по моим венам, и я резко сажусь.

— Крисси!

— Ш-ш-ш, солнышко, с ней всё в порядке. Вообще-то, она прямо тут, этажом выше, — уверяет он меня. — Полиция вовремя доставила её в больницу. Вчера поздно вечером она родила здоровую девочку. Марк сейчас с ней.

— А Винни?

— С ним всё в порядке. Всего несколько шишек и синяков. Шелби наблюдает за ним, она ходит туда-сюда между твоей палатой и палатой Крисси.

— Слава богу, с ними всё в порядке, — выдыхаю я, откидываясь на подушки. — Который час?

— Около шести, скоро придут медсёстры, чтобы снять утренние показатели и наорать на меня.

Мои брови поднимаются.

— Зачем им кричать?

— Это отделение интенсивной терапии, посетители не должны оставаться на ночь. Или приносить цветы, — он усмехается. — Я был убедителен.

— Почему-то меня это не удивляет.

У него хватает такта выглядеть немного смущенным.

— Большой вклад, который моя семья ежегодно вносит в сбор средств в МБОП14, возможно, помог делу.

— Держу пари, — мой голос сух. — Подожди, я в Массачусетской?

— Да. Ты была в тяжёлой форме. Они доставили тебя сюда по воздуху, — его лицо мрачнеет. — Самые страшные тридцать минут в моей жизни.

— Ну, что за отстой!

Его брови взлетают вверх.

— Прошу прощения?

— Первый раз в жизни летала на вертолёте, и всё это чёртово время я была без сознания, — я фыркаю. — Повезло, так повезло.

Он ухмыляется и качает головой.

— Я серьёзно! — я протестую.

— Как только тебе станет лучше, я отвезу тебя на вертолёте компании.

— Серьёзно?

— Серьёзно.

Затем он целует меня — просто лёгкое прикосновение его губ к моим, и от этой нежности у меня перехватывает дыхание.

— Тебе нужно поспать, — говорит он, слегка отстраняясь, его глаза скользят по моим чертам, как будто он пытается запомнить их. — Тебе нужно исцелиться.

— Я в порядке, — бормочу я, но слышу сонливость в собственном голосе.

— Шшш.

Мои веки закрываются, несмотря на все мои усилия.

— Чейз?

— Да, солнышко?

— Ты остаёшься?

Он делает паузу.

— Всегда.

Я позволила красоте этого единственного слова проникнуть в каждую мою клеточку.

— Тогда почему ты всё ещё на стуле?

Я слышу, как он посмеивается за секунду до того, как его руки скользят по моему телу, и он забирается ко мне в постель.

— Это определённо приведёт меня к неприятностям с медсёстрами, — шепчет он мне в волосы.

— Скажи им, что я тебя вынудила. Что ты бессилен сопротивляться мне.

Я чувствую, как его губы дёргаются у моего виска.

— Это правда, Джемма Ифигения Саммерс.

Мои глаза распахиваются, и ужасный вздох вырывается из моего рта при звуке моего второго имени.

— Откуда ты знаешь?!

Он бесстыдно ухмыляется.

— Я читал твою карту.

Я стону от унижения.

— Нееет. Пожалуйста, скажи мне, что я всё ещё без сознания.

— Извини, что разочаровал, — он тыкается в мой нос своим. — И, для протокола, я думаю, что это мило.

— Для протокола, ты псих.

— Не волнуйся, солнышко. Твоя тайна со мной в безопасности.

Я не оспариваю это утверждение. Я просто вздыхаю, прижимаюсь к нему и снова закрываю глаза. Потому что знаю, что руки Чейза действительно самое безопасное место на земле.

* * *

— Она всё ещё спит? Ты уверена, что нет необратимого повреждения мозга? Для неё не может быть здоровым так много спать.

— Ш-ш-ш, Шелби! Ты её разбудишь. И подкати меня поближе, бригада младенцев не выпустит меня из этого проклятого кресла, но меня не нужно пихать в угол, как какого-то дальнего родственника.

— Крисси, мы даже не родственники Джеммы. Дальний родственник имеет больше прав находиться здесь, чем мы.

— Это была фигура речи. А теперь подкати меня поближе!

Вздох.

— Отлично. Но серьёзно, ты думаешь, Чейз лгал, сказав, что она проснулась сегодня утром? Может быть, горе что-то сотворило с его головой. Может быть, он бредит, а она действительно овощ.

— Шелби. Не называй Джемму овощем.

Мои глаза распахиваются и пронзают их обеих яростным взглядом.

— Честно говоря, кома была предпочтительнее этого.

— Ты проснулась! — взвизгивает Шелби, бросаясь вперёд и хватая меня за руку.

Поверх её плеча я вижу, что