Собрание сочинений в четырех томах. Том 1 - Борис Горбатов

— Берите свежее мясо, — говорит энтузиаст этого дела, начальник острова Диксон Светаков, — не в Архангельске, а у нас, в Арктике. Для этого нужно только забросить сюда некоторое количество племенного скота.

На Диксоне отлично живут и коровы и козы. Детвора Диксона и зимовщики пьют великолепное свежее молоко. Одна корова благополучно отелилась, — это было радостным событием в жизни зимовки. Благоденствуют на Диксоне и козы и лошади. Следует упомянуть и северный рабочий скот — собак. Их на Диксоне в собачьем питомнике — сто двадцать шесть штук. Это подрастает арктический транспорт.

Если всем этим хозяйством заняться всерьез и в широких масштабах, результаты могут быть огромные. Во всяком случае, сделан новый шаг к обживанию Арктики. Пьем свежее коровье молоко, едим сало. По двору бегают козы, в хлеву мычит корова, все как на Большой Земле.

Это настоящий колхоз, имеющий свое хозяйство, учет трудодней и, конечно, председателя. Раньше председателем был механик Скубков, высокий бородатый мужчина, с охотничьим ножом за поясом. Сейчас председательствует Генденрейх, ростом он меньше, но председатель отличный. Нож, как и у Скубкова, у него вечно с собою.

Колхоз этот охотничий. Промышляют нерпу, медведя, морского зайца, летом будут промышлять птицу. Все это — в свободное от работы время, ибо все члены колхоза — зимовщики — механики, радиотехники. Все добытое ими мясо идет на общий стол. Несъедобное мясо нерпы (за исключением обожаемой всеми печенки) идет в собачий питомник Диксона. Но сало нерпы, шкура ее — чистый доход колхоза.

На охоту сначала смотрели невсерьез, как на веселый отдых, забаву. Когда же добытые колхозом сто восемьдесят нерп были красным обозом свезены на салотопню и сданы промысловому пункту Таймыртреста, выяснилось, что колхозу за это причитается ни много ни мало, а четырнадцать тысяч рублей, в среднем по тысяче рублей на колхозника. Сами колхозники удивились своей удаче. Они распределили доход по трудодням и сейчас продолжают свое свободное время отдавать охоте.

Неисчислимы богатства Севера! Они плавают в воде, бегают по тундре, летают в воздухе.

Наш остров маленький. Всего восемь километров длиной от мыса Кречатник, где Новый Диксон, до мыса Лемберова, за которым уже порт. Но эта небольшая площадь «густо» населена. «Соединенные штаты» Диксона состоят из многих «городов и поселков». Во-первых, старый Диксон — резиденция начальника и центр острова. Здесь же и наша диксоновская «Академия наук» — дом, где живут все научные работники. В пяти километрах отсюда находится Новый Диксон — центр радиотехники острова. Тут машинный зал, передатчики, дизеля, тут строительство радиомаяка. Наконец, уже на материке, в четырех километрах от Старого Диксона, находится строительство порта Диксон. Здесь живут рабочие острова: плотники, мотористы — всего восемьдесят человек. Есть на Диксоне еще одно поселение, состоящее из трех строений: это белушатник. зверобойная база Таймыртреста. Здесь салотопня, базисный склад и один жилой дом.

На Диксоне процветает обычай: хождение «в гости». Зимовщика, пришедшего или приехавшего с Нового Диксона на Старый, сажают за стол, угощают, ухаживают за ним.

Занятые оперативной работой, многие за всю зимовку сумели только два-три раза побывать в гостях у соседей. Вот вам и маленький остров! Нет, он велик, огромен, громаден. Когда зимовщика спрашивают, скучает ли он, он простодушно отвечает: «Скучать некогда».

Некогда! Ибо приехали сюда не скучать, не цинговать, не высиживать свою зимовку, — сюда приехали работать.

И пришедшего гостя хозяева прежде всего ведут осматривать все построенное, сделанное ими за последнее время.

Хозяева показывают гостю самое дорогое — свою работу.

15 мая

В час дня по московскому времени каждый гражданин Арктики получает свою газету. Газета выходит точно и аккуратно. Ее слушают от первого до последнего слова. Она выходит всего четыре месяца, но уже имеет своих корреспондентов и почитателей. Она выходит на Диксоне. Ее редактор — Василий Пашукевич, а заместитель редактора, секретарь редакции, заведующий всеми отделами и диктор (все в одном лице) — Георгий Панов.

Не все полярные станции, не все уголки Арктики могут слушать Москву. Газету Диксона «Арктические известия» могут слушать все, самые отдаленные уголки Арктики, самые примитивные, допотопные приемники. Поэтому «Арктические известия» заменяют для многих станций все: газету, концерты, почту, телеграфную контору, бюро справок.

Газета выходит ежедневно. Она ежедневно вещает важные политические кампании. Она информирует полярников о жизни Советского Союза. Она рассказывает, разъясняет сдвиги международной политики. Она отмечает даты красного календаря. Словом, она приближает полярников к Большой Земле.

Интимнейшими нитями связана газета с полярниками. Она знает о всех делах на зимовках. Она рассказывает, что на мысе Челюскин поймали трех живых медвежат, на мысе Желания хорошо работают политкружки, а на мысе Лескина комсомольцы живут недружно. Газета подбадривает, критикует, дружески разговаривает с полярниками.

Газета выступает в качестве организатора культурного быта полярника. Она организует стрелковые состязания, шахматные турниры, лыжные вылазки, коллективную охоту. Она передает целые музыкальные произведения, граммофонную запись.

Завтра выходит сотый номер «Арктических известий». Это историческая дата. Это большой праздник. «Арктические известия» согрели трудную жизнь борцов Севера ее самой могущественной силой — теплом живого человеческого слова.

16 июня

Водолазы Диксона долго работали подо льдом. Их опускали в вырубленную во льду прорубь — манну, и они бродили в воде, выравнивая каменистую постель для морского причала. И на земле, и под водой было зверски холодно, шланги замерзали, прекращался доступ воздуха в скафандры, в шлангах появлялся лед. Водолаз нетерпеливо дергал сигнальную веревку. Его вытаскивали. Он сбрасывал шлем, тяжело дышал морозным воздухом, потом снова нырял глубоко под лед.

А на земле в это время плотники рубили первый ряж. На это огромное деревянное сооружение бревен не хватало. По всему острову искали плавник, старый лес, из снега выкапывали, верней выкалывали, дрова, балки, старые срубы, бревна, выброшенные на берег. Клетка к клетке сколачивался ряж. Строители работали в две смены, без выходных, в пургу, непогоду. И вот ряж готов.

Теперь его надо спустить на воду. Это не пустячное дело, если он весит сто восемьдесят тонн. В распоряжении строителей порта имелись только тракторы «Сталинец», две ручные лебедки да крепкие руки восьми — десяти рабочих. С этой техникой нужно было стащить в воду стовосьмидесятитонный ряж длиной в двадцать метров, шириной в десять и высотой в восемь метров.

Двадцатидвухметровую манну, на которую будет спущен ряж, очистили от льда и снега. Огромные толстые бревна-слеги лежали под ряжем. Они играли роль рельсов, по которым плавно и ровно должен был поехать ряж. Должен, но поедет ли? Строители озабоченно поглядывали на свою технику. Казалось, никакими силами не стащить эту махину с места.

Погода начинала портиться. Сильнее и сильнее дул метельный ост, на глазах переходивший в северные румбы. Он подстегивал строителей. Они знали: если сегодня не спустить ряж на воду, майна замерзнет и ее опять занесет сугробами снега. Строители торопились. Они артелью наваливались на слеги, садились на них верхом, ложились животами, чтобы придать ряжу наклонное положение, облегчить его движение вперед. Две ручные лебедки, как маленькие собачонки, вцепились стальными тросами в края ряжа, трактор взялся за середину. Все замерли, решающая минута приближалась. Вот сейчас будет решен вопрос: напрасно или нет в пургу и непогоду работали строители.

Инженер Казаков, скрывая волнение, стоял на командном пункте и, смахивая снег с ресниц, глядел на ряж. Начальник Диксона Светаков, успевший побывать на всех пунктах работы, влез теперь на сугроб льда и оттуда озабоченно смотрел, как застыли у лебедок люди. Началась пурга. Манна медленно затягивалась льдом.

Механик трактора Скубков вдруг сорвался с места, достал откуда-то красный флаг и полез прибивать его на верхушку ряжа. Флаг рвануло порывистым остом. «Давай!» — закричал Казаков, и люди налегли на лебедки, на бревна, на слеги. Натянулись тросы. Скубков рванул трактором вперед. Что-то с шумом оборвалось. Это лопнул стальной трос. Ряж даже не шелохнулся.

Снова вцепились тросы в ряж. Снова рванули. Тросы натянулись звонко, до предела. Но ряж не качнулся даже. Отчаянным рывком рванул Скубков трактор, и снова с шумом и звоном порвался трос.

Но строители решили не сдаваться. Если нельзя взять силой, возьмем хитростью. Они подпилили концы слег так, что ряж висел прямо над майной. Нужно было только толкнуть его. А это и было самым трудным. Тогда решили трактором рвануть один угол ряжа, а не середину, как раньше. Трактор переехал на другую позицию. Шумно ломая снег, он полз, как тяжелое артиллерийское орудие.