Новый Мир ( № 8 2004) - Новый Мир Новый Мир

“Им кажется, что Бог у них хочет что-то отнять…” Отрывок из готовящейся к печати книги бесед архимандрита Виктора (Мамонтова) “Как жить с детьми в Церкви?” — “Дорога вместе”, 2004, № 1, январь — март.

“ И. Г.: Отец Виктор, а как помочь молодым людям войти в опыт соприкосновения с Господом? Наверное, это самая главная задача христианской педагогики для подростков. Ведь встречу с каким-то иным духом они могут принять за Встречу подлинную.

Архим. Виктор: Это опять же часто происходит через человека. Кто-то должен им помочь прийти к Богу.

Правда, бывают случаи, когда Господь открывает Себя не через человека. В книге „Свет и жизнь” есть стихотворение „Письмо к Богу”. Я читал его в советское время в самиздате и даже помню имя автора — Александр Зацепа. А в книге имя не обозначено, просто написано в подзаголовке: „Стихотворение найдено в шинели солдата, убитого во время Второй мировой войны”. Там есть такие строки:

Послушай, Бог, я никогда с Тобою не говорил,

но сегодня мне хочется беседовать с Тобой.

Мне с детских лет твердили, что Тебя нет,

но каким, оказывается, жестоким может быть обман!

Вот сегодня я лежал в яме, вырытой гранатой,

смотрел в звездное небо, и мне все открылось.

На полночь мы назначены в атаку,

и бой будет очень жестоким.

И если я сегодня к Тебе постучусь,

Ты примешь меня?

Послушай, мой Бог, мне было хорошо с Тобой.

Но, кажется, уже я плачу.

Сигнал. Пора. Иду.

Но теперь я смерти не боюсь.

Произошла Встреча.

Безо всякой подготовки, без катехизации, без религиозного воспитания в семье. Автор этих строк принял Господа так, как его принял разбойник на кресте, который всю жизнь занимался душегубством, служил не Богу. Все может произойти в один миг, и вечность присутствует тут, в глубине мига жизни. Но это — исключительный случай.

В жизни это относится к человеку любого возраста. В ребенке эта Встреча с Богом может „записаться” где-то в подсознании, потом прорасти, а взрослый человек может ее запомнить, он будет думать о ней”.

Юрий Каграманов. Элита и инстинкты. — “Дружба народов”, 2004, № 5 <http://magazines.russ.ru/druzhba>.

“Развитие собственнического инстинкта в номенклатурной среде, еще подогреваемое заграничными видами примерно с середины 50-х годов (когда частично проредился „железный занавес”), в конечном счете стало одной из причин краха советской системы. Пришел час, и захотелось уже не стыдливой, не суррогатной, а полновесной, „нормальной” собственности: особняков с бассейнами, „мерседесов”, костюмов от Армани etc. — „как у всех”. Коммунистический мавр, сделавший свое дело, должен был уйти. Реальное „завоевание революции” оказалось едва ли не одно-единственное: в стране сложилась совершенно новая элита, генетически не имеющая ничего общего со старой”.

Виктор Куллэ. Стихи. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2004, № 5 <http://magazines.russ.ru/zvezda>.

...............................................

Ибо все, что спасает сейчас проныру:

бормотанье в рифму, цитаты, враки —

так и так достанется Граду и Миру.

Мир забудет, а сумрачный Град — навряд ли.

Заболев сызмала недержаньем речи,

получай ответ, обратившись в камень:

все же было что-либо человечье

в неприятном, недобром твоем оскале?

Виктор Куллэ. Пока душа меняет очертанья… Стихи. — “Дружба народов”, 2004, № 5.

Гордиться нечем: ни тугой мошной,

ни гением. Для полноты картины

при никакой игре — подобьем мины

благопристойной, чуточку смешной.

..........................................

Что ни вливаешь в старые меха —

все обратится в уксус. Обнаженье

приема — отрицает продолженье.

За вымученной внятностью штриха —

лишь тошнотворный привкус пораженья,

стекающий по лезвию стиха.

(“Сонет”)

А. М. Панченко. Стих-плач протопопа Аввакума, в Пустозерской земляной тюрьме седяща. Стихи . “Другая история”. Публикация В. С. Копыловой-Панченко. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2004, № 5.

“Хотелось бы попробовать (по крайней мере по отношению к XX веку) сочинить и изложить некоторые очерки этой другой, настоящей, обывательской истории. Тем более, что в XX веке Россия претерпела такие трагические изменения, что человек вынужден был как-то отделяться от истории. Он жил по Эпикуру, у которого есть замечательное выражение: „Хорошо прожил тот, кто хорошо спрятался”. Человеку приходилось и приходится до сих пор как-то прятаться. Потому что, если быть все время на виду, не обязательно, что тебе пустят пулю в лоб (хотя могут пустить и пулю в лоб), но по крайней мере тебе не дадут спокойно жить, тебя будут беспокоить. Давайте попытаемся посмотреть на революционные события XX века с точки зрения обывателя”.

Валерий Попов. Городские цветы. (Конец водной феерии). — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2004, № 5.

“— Маша! Пробей молодого человека! — в подвальном магазине, пронзенном лучом, крикнула продавщица.

И Маша пробила меня”.

А. В. Савельев. Советский театр абсурда Андрея Амальрика. — “Вопросы истории”, 2004, № 4.

“К середине 1970-х годов социальный статус Амальрика в диссидентском движении оставался таким же неопределенным, как и двусмысленные персонажи одной из его первых абсурдистских пьес „Восток—Запад”. На Западе в нем видели самобытного историка диссидентства в СССР, а дома, на Востоке, за глаза называли „агентом КГБ”. Такое положение не могло не отразиться на последующих контактах Амальрика с диссидентами. Собственно говоря, вся правозащитная деятельность Амальрика с мая 1975 г. по июль 1976 г. сводится лишь к сбору подписей под различными декларациями, заявлениями, обращениями и т. п., настойчиво убеждавшими А. Д. Сахарова реально возглавить демократическое движение в стране, от чего опальный академик столь же энергично отказывался. Итоги этой длительной „подписной кампании” были неутешительны. Амальрик сравнивает ее с путешествием Чичикова за мертвыми душами”.

Елена Скульская. Интерес к содержанию. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2004, № 5.

Печатается в рубрике “Дневник писателя”.

“Саня Лурье — скупой рыцарь одиночества.

Американский специалист по русской истории, автор „Большого террора” Роберт Конквест, попросил уточнить, чем все-таки международное слово „интеллектуал” отличается от русского „интеллигент”. Саня Лурье ответил:

— Интеллектуал хочет жить, а интеллигент — умереть.

У афоризмов Лурье есть растлевающее свойство: их хочется украсть; у них чешутся кавычки при цитировании. Потому что это не афоризмы, но стихи. Написанные внутри литературы, как внутри боли, чтобы преодолеть и ту и другую. <…> Коля Крыщук написал о нем: „Смотрит пристально. И счет у него есть, похоже, в Гамбурге””.

О. Л. Шахназаров. Отношение к собственности у старообрядцев (до 1917 года). — “Вопросы истории”, 2004, № 4.

“Экономическую основу старообрядчества составляли общественные фонды потребления, включая денежные средства, товары и услуги. Важнейшими политико-экономическими следствиями их возникновения стали: аккумуляция средств для обживания агрессивной природной среды, капитализация средств для успешной конкуренции, разделение функций владения, распоряжения и пользования собственностью, формирование конфессионально-замкнутой беспроцентной, а нередко и безвозвратной ссудной денежной системы, создание собственных товаропроводящих систем, контроль над процессом ценообразования.

Поколения староверов-предпринимателей от мелких до крупных вплоть до последней четверти XIX века отдавали себе отчет в том, что могут управлять средством производства, но не обладают правом безраздельного владения и распоряжения им, то есть по законам царской России они были полноценными собственниками, а по законам общины — нет. <…> Романовская Россия была не в состоянии понять мотивацию старообрядческого поведения. <…> Общинная казна в центре, а вокруг нее — крупные и средние предприятия общинников, в свою очередь связанные со множеством мелких предприятий-поставщиков, — такова была экономическая организация старообрядчества. В западном обществе источником капитала выступал сначала ростовщик, а потом банк, аккумулирующий средства миллионов вкладчиков и делящий с ними ссудный процент. В романовской России с запозданием на несколько лет развивался аналогичный процесс. А в старообрядческой России эта роль отводилась общинной казне. Когда общинных средств для растущей экономической активности не стало хватать, появились старообрядческие банки, но и они продолжали выполнять весьма специфическую, четко обозначенную роль заемного резерва конфессионального характера”.