Крестовые походы - Михаил Абрамович Заборов

Примерно то же самое относится и к переменам в положении городов на Западе. Сеньоры, стараясь перед отправлением в поход запастись средствами, порой шли на отказ от своих прав по отношению к городам: за наличную монету иные города, расположенные во владениях графов и герцогов, покупали себе всякого рода вольности. Однако, подчеркнем еще раз, вопреки мнению историков, выводящих подъем городской жизни и освобождение городов из-под власти феодалов именно из Крестовых походов, – и этот процесс происходил в первую очередь помимо крестоносного движения и начался задолго до него. Иными словами, Крестовые походы, коль скоро мы вдумаемся в их социальные последствия, лишь косвенно способствовали прогрессивным процессам в развитии феодального Запада, но ни в коей мере не являлись их решающим фактором. Основа изменений, совершавшихся в жизни феодального общества, коренилась во внутренней эволюции европейской экономики и социальных порядков. Следовательно, ничего принципиально нового, а тем более существенно нового в общий ход социального роста феодальной Европы Крестовые походы не внесли.

Остается рассмотреть их культурно-исторические итоги. В западной литературе доныне бытует некогда широко распространенное мнение, что в этом отношении Крестовые походы были особенно плодотворны, что, введя западноевропейцев в новый для них мир культурных ценностей, они якобы привели к высокому взлету культуры и даже обозначили в ней новый этап. Это мнение – предвзятое и поверхностное, оно не опирается на сколько-нибудь достоверные и достаточные факты.

Безусловно, Арабский Восток и его культура (в самом широком смысле этого понятия) оказали огромное влияние на самые различные стороны материальной и духовной жизни западноевропейского феодального общества. Запад многое заимствовал у восточных народов в области техники. С Востока в Европу пришла ветряная мельница: на Западе такие мельницы начали сооружать с XII в., после того как крестоносцы познакомились с ними в Сирии. Оттуда же было перенято усовершенствованное водяное колесо: известное на Востоке с римских времен, оно было улучшено арабскими механиками и в XII–XIII вв. широко применялось в Сирии, где мастерским изготовлением этого двигателя славились, в частности, антиохийские ремесленники. Имеются основания говорить и о некоторых других заимствованиях технических достижений Востока. Так, с конца XII в. на Западе стали разводить и использовать (первоначально в военных целях) почтовых голубей, давно применявшихся в странах Леванта: еще в IX в. голуби обслуживали «почтовую линию» между Мосулом, Багдадом и другими городами.

Далее, европейцы переняли на Востоке кое-какие ранее им неведомые полевые, бахчевые и садовые культуры (гречиха, рис, абрикосы, арбузы, лимоны), отдельные виды цветов (дамасская роза). Долгое время единственным сладким пищевым продуктом на Западе был мед, и только с XII в. входит в употребление тростниковый сахар. Впервые с сахарным тростником франкские воины познакомились тогда, когда голодали в Антиохии в 1098 г. Фульхерий Шартрский рассказывает, как во время похода 25-тысячного отряда Боэмунда Тарентского и Бодуэна Булонского, направившихся в ноябре 1099 г. из Антиохии и Эдессы в Иерусалим, когда сарацины отказались снабжать крестоносцев продовольствием, им пришлось поддерживать свои силы сахарным тростником: «Голодные, мы жевали целый день нашими зубами медовые тростинки, похожие на камыш, произраставшие на возделанных полях, которыми мы проходили; простой народ называет эти растения тростниковым медом». Само слово «сахар» – арабского происхождения. В том же XII в. развернулось изготовление по восточному образцу тканей таких сортов, как дамаст и муслин (по названиям городов – Дамаск и Мосул), равно как и атласа (по-арабски это слово значит всего-навсего «красивый»).

Влияние Востока довольно широко сказывалось также в сфере бытовых установлений. Со времени Крестовых походов европейцы стали носить – на восточный лад – бороду и тюрбан, устраивать горячие бани, сравнительно часто менять верхнее платье и белье (в раннем Средневековье в Европе умывались только холодной водой, да и то лишь изредка, платье же носили до тех пор, пока оно не приходило в ветхость, т. е. занашивали его до дыр).

Все это верно, и все это, в общем, давно известно, но, спрашивается, при чем здесь Крестовые походы? Можно ли считать их, как это делали иные историки, «учебными странствиями юной Европы на Восток»? Можно ли представить себе, что рыцари Креста, которым, по выражению В.Г. Белинского, были свойственны «невежество, своекорыстие, разврат, неверие, смешанное с диким фанатизмом, кровожадностью», что эти самые рыцари, воевавшие по зову римских пап, послужили передатчиками достижений восточных народов на почву Запада, что стяжательская деятельность грубых воинов Христовых на Востоке привела чуть ли не к созданию новой культуры на Западе?

Несомненно, отдельные стороны материальной и духовной культуры, быта Западной Европы испытали на себе и непосредственное воздействие Крестовых походов. Так, своими гербами, изображавшимися на щитах, различными геральдическими эмблемами рыцари были, скорее всего, обязаны тем самым арабам и сельджукам, с которыми они скрещивали оружие во время Крестовых походов (впрочем, возможно, что такой, например, геральдический символ, как двуглавый орел, хорошо известный арабам и сельджукам, перекочевал на Запад через Византию). Точно так же западные завоеватели перенесли в Европу черты восточного архитектурного стиля. Первоначальной моделью и образцом храмов с купольным сводом – храмы этого типа начали воздвигаться на Западе в XII–XIII вв. – явилась иерусалимская мечеть Халифа Омара: купольный свод был скопирован с нее в церковных постройках тамплиеров; многие другие храмы, особенно во Франции, тоже строились в XII в. по образцу иерусалимской церкви Святого Гроба.

Крестоносцы, далее, привезли в Европу некоторые музыкальные инструменты. Со времени Крестовых походов установилось обыкновение исполнять в ходе сражения военные музыкальные произведения в том месте, где находился командующий: звуки музыки служили ориентиром для участников боя. С Востока были заимствованы и некоторые формы обхождения в быту.

Однако фактов такого рода набирается не слишком много, а главное, значение их с точки зрения прогресса европейского общества не столь уж и велико – оно ограничивается узкими, притом собственно средневековыми рамками. К тому же необходимо учитывать, что культурные достижения самих завоевателей на почве контактов с Востоком были весьма скудными. Они стали носить бороду и тюрбан, а иные представители европейских феодальных домов подчас близко общались с мусульманской знатью. Они даже вступали в брачные отношения с сирийками, армянками или крещеными сарацинками и, по выражению Фульхерия Шартрского, «жили по обычаю своей жены». Словом, франкские сеньоры внешне приспосабливались к новой для них обстановке и, как писал тот же хронист, «забыли свою родину» («кто был римлянином или французом, здесь сделался галилеянином или палестинцем, кто происходил из Реймса или Шартра, здесь стал тирцем или антиохийцем»). Несмотря на это, они все же оставались пришлым элементом на Востоке. Западные сеньоры находились там в чуждой им среде.

В государствах