Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1985-1991 - Светлана Бондаренко

— К сожалению, нет. Правда, сняты ограничения на выпуск фантастики в республиках. Много сейчас говорится об увеличении издательских мощностей, но разговоры — это еще не книги. Сейчас выходит предпринятая Госкомиздатом СССР библиотека фантастики. Великолепно оформленные тома, отлично изданные, а содержание? Уж сколько раз писали о том, что состав библиотеки не отражает нынешнее состояние НФ-литературы и в мире, и в нашей стране, но гораздо проще выпускать тысячный раз Жюля Верна. Необходимы другие серии фантастики; на хозрасчет переходят многие издательства, вот им-то и выпускать НФ.

<…>

— В некоторых ваших произведениях ощутима недоговоренность. Это делается специально?

— Недоговоренность, недосказанность необходимы литературе как воздух. Читатель должен получать пищу для самостоятельных размышлений, мы стремимся заставить его думать, стать нашим соавтором, работать с нами.

— «Думать — не развлечение, а обязанность». По-моему, в этих словах вы выразили ваше понимание творчества.

— Может быть… А договоренность, досказанность хороши, мне кажется, только в книгах по уходу за комнатными цветами. Чем больше противоречивых мнений вызывает художественное произведение, тем активнее оно вызывает столкновение читателя с самим собой. Человек, таким образом, приучается мыслить, расти — через духовные, нравственные усилия.

<…>

— Ваше отношение к книге многие читатели знают по вашим интервью и различным выступлениям в печати. А каково ваше отношение к библиографии, ее роль в вашей работе?

— Библиография, по-моему, один из самых важных факторов в развитии человечества, значение ее огромно и возрастает с каждым годом. Это тот цемент, который скрепляет кладку здания духовной культуры. В нашей работе мы постоянно обращаемся к различным указателям, библиографическим справочникам, источниковедческим пособиям.

— А что вы думаете о библиографии НФ-работ и критики по ним — насколько, по вашему мнению, нужны такие публикации?

— Я убежден, что по фантастике должно выходить как можно больше пособий — самых разных. Ведь справочных, библиографических изданий по фантастике, не считая книги Б. В. Ляпунова и нескольких тощеньких указателей, изданных малыми тиражами, практически нет. Вышел недавно указатель «Мир глазами фантастов», солидно изданный, большим тиражом, с красивой картинкой на обложке, а под ней… Повторюсь: нет у нас никаких справочных изданий по фантастике, а они совершенно необходимы широкому читателю, а не только для развития критики, теории, которые, кстати сказать, находятся сейчас в личиночном состоянии. <…>

— В настоящее время в стране действуют около двухсот клубов любителей фантастики (КЛФ). Движение КЛФ существует почти двадцать лет, в его развитии были и взлеты, и падения. Каково ваше отношение к КЛФ, их целям и возможностям, наконец, каким вам представляется их будущее?

— Для меня КЛФ — это прежде всего культурное движение. Клубы объединяют людей культурных или стремящихся таковыми стать. Из многочисленных встреч с членами клубов любителей фантастики из разных городов я вынес твердое убеждение: это люди, объединенные, в своем большинстве, благородными целями, честные, мыслящие. Фантастика — жанр социально активный, она учит гражданственности, ответственности за будущее, поэтому у нее так много поклонников. К сожалению (что делать, говоря о фантастике и ее состоянии, который раз приходится начинать с этого слова), сейчас клубное движение носит хаотичный характер. Нужен центр — организационный, научно-методический, без него разброд будет продолжаться. Однако клубами никто всерьез не занимается[49].

<…>

Шестой номер рижского журнала «Даугава» публикует интересный материал. В письме в редакцию автор письма сообщает о партийном взыскании, полученном им за «потерю политической бдительности, выразившуюся в попытке размножить книгу идеологически вредного содержания» — «Гадкие лебеди». Поскольку этот роман был в 1987 году опубликован в журнале «Даугава» под названием «Время дождя», А. Кладовщиков просит выдать ему справку об этой публикации, для снятия вышеупомянутого взыскания.

Ниже напечатана справка: «Дана настоящая Кладовщикову А. В. в том, что опубликованный нами роман Стругацких „Время дождя“ („Даугава“, 1987 г.) имел ранее название „Гадкие лебеди“». Редколлегия журнала выражает возмущение действиями партийных чиновников и надеется, что «их время окончательно кануло в прошлое».

24 июня АНу пишет Владимир Савченко.

Аркадий-джан!

До чего же меня тронуло это «Ты меня любишь?». И хоть, как я понял, ты был малость поддатый, но все равно.

Нам не стоит сомневаться друг в друге. Вычеркни меня, себя, Бориса — кто остается-то? В общении с остальными надо переходить на четвереньки. Так что какие мы ни есть разные — с норовами, амбициями, настроениями, — мы заодно, ибо такова природа вещей.

«…И сам Николай Хрисанфыч Рыбаков положил мне вот так руку на плечо (интермедия Счастливцева) и сказал: ты, брат, да я, брат… умрем, брат!»

И замечательно, что, когда мне не приходит в голову отнестись к тебе, подсказывают другие. Вот и с этим делом: нашли, в сам деле, авторитетных «ядерщиков» братьев Стругацких! А куда денешься? Сидели мы с этим Ярмышем, гл. редактором, гадали: дать физикам — на зарубон. Значит, фантастам… кому? Он считает, что ваше имя произведет достаточно гипнотическое действие на «лит». Дай-то бог.

Когда в мае мне вернули из «Сов. писа» рукописи с твоей (и еще двумя) рецензией, я читал ее — с удовольствием, но и с обидой не только за себя, но и за тебя. Ты им все расписываешь по высшему классу, с глубоким пониманием и знанием Мастера — а я читаю и морщусь: перед кем он бисер мечет!

Потому что после маститого профессионала Стругацкого дали на зарубон некоему Ст. Гагарину. Сей Гагарин-не-тот в январе-86 в Голицыно набился на знакомство, выражал восхищение романом «За перевалом», «Откр. себя», чем-то еще — ценитель. Осенью 86-го, после Чернобыля, когда я ему в том же Голицыне показал «Штормовое предупреждение», он возбужденно орал: «Надо поднимать людей! Я к маршалу пойду!..» — у него маршал знакомый.

А осенью следующего года, когда в «Сов. писе» решалось его включение в план-89 тиражом аж 30 000 и намекнули, что надо сделать, он обгадил вещи любимого автора, как с дерева. Рецензия просто воняет. А затем для полной компенсации Стругацкого дали еще совершенно неведомому мне Ткаченко.