Стальные пещеры - Айзек Азимов

— Ещё одна ваша теория? — спросил Бейли, и тщетная попытка Квемота удержать расползающиеся в самодовольной улыбке губы едва не вызвала у него усмешку.

— В самом деле, моя. Насколько я знаю, она оригинальна, но при внимательном изучении демографической статистики Внешних Миров становится очевидной для всех. Начнем с того, что со времен своего изобретения позитронный робот используется повсюду всё более и более интенсивно.

— Только не на Земле.

— Полно, инспектор. Я не очень хорошо знаю Землю, но мне всё-таки известно, что роботы используются и в вашей экономике. Вы, люди, живёте в крупных Городах, а большая часть планеты пустует. Кто же работает на ваших фермах и рудниках?

— Роботы, — сознался Бейли. — Но если разобраться, доктор, то и позитронного робота тоже изобрели земляне.

— Правда? Вы уверены?

— Можете проверить — это факт.

— Интересно. А по использованию роботов вы на последнем Месте. Возможно, это следствие большой численности земного населения. Потребуется более длительное время, вот и всё. Однако и у вас есть роботы, даже в Городах.

— Да.

— И больше, чем, скажем, пятьдесят лет назад.

— Да, — нетерпеливо кивнул Бейли.

— Тогда всё сходится. Разница лишь во времени. Роботы вытесняют человеческий труд. Роботизированная экономика движется только в одном направлении: побольше роботов и поменьше людей. Я изучил демографическую статистику очень внимательно, составил график и сделал несколько экстраполяций. Вот вам и применил математику, верно? — сам удивился Квемот.

— Да.

— А в этом что-то есть. Надо будет подумать. В общем, я пришёл к выводам, верность которых не оставляет сомнений. Соотношение «робот — человек» в любом обществе, использующем труд роботов, постоянно возрастает, несмотря ни на какие законы, препятствующие этому. Рост идёт медленно, но никогда не прекращается. Сначала прибавляется людей, а затем их опережают роботы, численность которых растёт гораздо быстрее. Потом, после некоей критической точки… А вот интересно, можно ли точно вычислить эту точку, представить её графически? Снова ваша математика.

— Что же происходит после критической точки, доктор Квемот?

— А? Да-да. Людское население начинает сокращаться. Планета стремится к истинному социальному равновесию. Аврора придёт к нему. Придёт и ваша Земля. Земле на это может потребоваться несколько веков, но дело кончится всё тем же.

— Что вы понимаете под социальным равновесием?

— Ситуацию, которая существует у нас. На Солярии. Мир, где люди составляют неработающий класс. Так что нам нечего бояться Внешних Миров. Стоит подождать каких-нибудь сто лет, и они все станут такими же Соляриями. Тогда и кончится, я полагаю, история человечества — по крайней мере, она придёт к своему завершению. Наконец-то человек сможет достичь того, к чему стремился и чего желал. Знаете, однажды я вычитал одну фразу — не помню где, — что-то о стремлении к счастью.

— «Все люди наделены Творцом некоторыми неотъемлемыми правами, — процитировал Бейли, — на жизнь, на свободу и на стремление к счастью»[1].

— Вот-вот. Откуда это?

— Из одного старого документа.

— И посмотрите, как всё изменилось на Солярии — а скоро так будет и по всей Галактике. Стремление достигнет своей цели. Человечество получит право на жизнь, на свободу и на счастье. Просто на счастье.

— Возможно, — сухо сказал Бейли, — но у вас на Солярии один человек убит, а другой находится при смерти. — Он почти тут же пожалел о своих словах — лицо Квемота приняло такое выражение, будто социолог получил пощечину. Старик понурил голову и сказал, не глядя на Бейли:

— Я ответил на ваши вопросы, как мог. Желаете узнать ещё что-нибудь?

— Нет, достаточно. Благодарю вас, сэр. Прошу прощения за то, что растравил ваше горе, напомнив вам о смерти друга.

Квемот медленно поднял глаза.

— Трудно мне будет найти другого такого партнера по шахматам. Он всегда очень пунктуально соблюдал назначенное время и очень ровно играл. Хороший был солярианин.

— Понимаю, — мягко сказал Бейли. — Вы разрешите воспользоваться вашим видеофоном? Хочу поговорить со следующим, кого наметил посетить.

— Разумеется. Мои роботы к вашим услугам. А я вас оставлю. Сеанс окончен.

Через тридцать секунд после ухода Квемота рядом с Бейли возник робот, и инспектор снова подивился, как тут здорово всё устроено. Он видел, что Квемот, уходя, нажал на кнопку — вот и всё.

Может быть, сигнал означает просто «делай своё дело». А может, роботы слушают всё, о чём говорят люди, потому и знают, что может пожелать человек в тот или иной момент, а если под рукой нет робота, подходящего умственно и физически для определённой работы, он тут же вызывается по радио.

Бейли на миг представил себе Солярию в виде сделанного из роботов невода, ячейки которого всё сужаются и сужаются, и в каждой ячейке сидит человек. Он вспомнил слова Квемота о мирах, которые все превратятся в подобие Солярии, представил, как невод захлестывает Землю…

Ход его мыслей прервал робот, изрекший с механической почтительностью машины:

— Готов помочь вам, господин.

— Ты знаешь, как связаться с местом, где работал Рикэн Дельмар?

— Да, господин.

Бейли пожал плечами. И когда только он отучится задавать Ненужные вопросы? Роботы знают всё — и точка. Чтобы управлять роботами как надо, подумалось ему, нужно быть специалистом, вроде роботехника. Интересно, как это получается у средних соляриан? Наверное, так себе.

— Свяжись с ассистентом Дельмара, — сказал он роботу. — А если его нет на работе — разыщи, где бы он ни был.

— Да, господин.

— Подожди! — окликнул Бейли уходящего робота. — Который час теперь там, где работал Дельмар?

— Примерно шесть тридцать, господин.

— Утра?

— Да, господин.

У Бейли снова вызвал раздражение мир, подчинивший себя восходу и заходу солнца. Вот что значит жить на голой планете.

Он мельком подумал о Земле, но отогнал эту мысль. Пока он занимается делом, всё хорошо, но, если позволит себе тосковать, он пропал.

— Всё равно, найди ассистента, бой, и скажи ему, что дело государственной важности — да пусть кто-нибудь принесет мне поесть. Достаточно будет сандвича и стакана молока.

Задумчиво жуя сандвич с чем-то вроде копченого мяса, Бейли подумал кстати, что Дэниел Оливо, пожалуй, стал бы подозрительно относиться к любой пище после случая с Грюером. И возможно, был бы прав.

Он доел сандвич — как будто всё в порядке, во всяком случае, пока — и отхлебнул молока. Ему не удалось узнать у Квемота то, что хотелось, но кое-что он всё-таки узнал. По размышлении Бейли стало казаться, что узнал он много.