Приручить королевича (СИ) - Антонина Львовна Клименкова

обратно под мундир. И неожиданно наклонился ближе — придержав рукой за затылок, чтобы не отворачивалась, прильнул к губам.

Жаль, отпрянул, развернулся и удрал слишком быстро. Варя и облизнуться не успела, огорошено глядя вслед.

Утром казалось, будто поцелуи ей приснились.

__________

Зимослав снова, в который раз за день, поднялся по исхоженной тропке на облюбованный пригорок. Отсюда прекрасно просматривались окрестности — оба берега неширокой пограничной реки. И оба военных лагеря, вдоль оных берегов растянувшихся. Правда, самого королевича также было отлично видно с той стороны. Но это ему было на руку — пусть противники знают, с кем имеют дело, и трепещут в предчувствии поражения! А то зачем еще он надевает опостылевший мундир с блестящими эполетами (и подстёжкой из зачарованной кольчуги), а сиреневые вихры прячет под вороненым шлемом, украшенным золотым гребнем короны? Тяжелым, между прочим! Свои-то подчиненные его и так опознают, без мишуры.

Вот только противники не особо спешат трепетать. Видать, с самого начала рассчитывали на встречу лично с правящим принцем Синегорья.

Они и сами нынче явились не дикарями, как бывало прежде. Все без исключения расхаживали в шлемах, закрывающих чувствительные глаза забралами, сделанными не из хрупкого затемненного стекла, а из мелкой сетки из тонкой проволоки. Для защиты от здешнего (нынче довольно прохладного, надо признать) лета, какой-то горный гений придумал наколдовать охлаждающие плащи — разумеется, белые. При каждом резком движении со складок сыпалась на луговые травы снежная мука инея. Точно такими же попонами эти умники накрывали в полуденную жару и своих косматых сайгаков.

Другое дело, что и наступать белое войско не торопилось! Как пришли, так и встали на своем берегу. Да, донимают явившихся встречать соседей атаками, но исключительно дальнобойными — стрелами, снарядами или чарами. Пересекать же водную преграду они будто и не собирались.

А Зимослав не собирался отправлять своих людей на тот берег.

Венцемир расстарался, в считанные дни собрал для его высочества внушительную армию — солдат на этой стороне реки было раза в два больше, чем белогорцев на той. А главное, среди простых воинов степенно расхаживали заметные издалека королевские рыцари-маги…

Вернее, как расхаживали — они, конечно же, ездили верхом, как и положено рыцарям. Вот только скакуны у них были очень уж голенастые — каждая нога в четыре человеческих роста длиной! Если такой скакун вытягивался в струнку вверх, расправляя острые коленки, то никакие дозорные вышки не требовались. Скорпионы — искусственно выведенные для военных нужд огромные пауки. С маленьким (по сравнению с лапами!) плоским телом, на котором удобно крепилось кресло-седло для наездника. С аккуратными небольшими клешнями, примерно по метру каждая, которые с легкостью поднимали бревна при строительстве укреплений, перекусывали сети из канатов, с размаха проламывали кирпичную стену, вспарывали мостовые, ежели требовалось что-то выкопать — ну, и так далее. На шести долгих ногах, покрытых жестким, как щетка, длинным пухом, было удобно вышагивать среди толпы, пронося паучье тело и всадника над головами пехоты. Причем обычно скорпионы двигались степенно, даже неторопливо, восемью глазами внимательно глядели, куда ступать, и ощупывали пространство ворсинками на лапах. Но в бою от медлительности не оставалось следа.

И пусть, повинуясь заветам Великой Матери, рыцари-маги не смели убивать противников, дабы не извратить собственный колдовской дар, зато они прекрасно защищали отряды пеших воинов, ставя щиты и барьеры. (А уж те, простые смертные, не боялись запачкать рук и смело пускали в ход клинки, копья, пушки, бомбы и прочее вооружение). Зато рыцари могли проводить косвенные или несмертельные атаки: например, вызвать обвал или наслать на врагов чары сна или оцепенения, наколдовать под ногами зыбучее болото или пошутить с одеждой, чтобы та превратилась в крепкие путы. Жаль, на белогорцев подобные трюки давно не действовали, у них имелись собственные колдуны и шаманы. Те научились противостоять излюбленным приемам людских магов — и нагло их же перенимали, переиначивали. Пошлешь на них волну огня — они ее назад отобьют. Кинешь шквал ветра, чтобы с ног сбило — поглотят, сыто рыгнут и попросят добавки.

Единственным колдовством, какому белогорцы не сумели подыскать достойный ответ, оставались зимние звезды. Их Снежен и развесил над серединой реки, целую гирлянду ярко сияющих шариков. Рыскающие по кромке того берега белые воины то и дело поглядывали на звезды — наверняка под шлемами скрежетали зубами от злости.

Конечно, звездами Зим не ограничился. Он поставил над своим берегом добротный барьер от снарядов любого вида и от проникающих чар — выше полета стрел, шире протяженности лагеря. Снабдил отряды отдельными магическими щитами, что должны были сами собой раскрыться при угрозе нападения. Выдал рыцарям амулеты-проводники. Имея такой, каждый наездник на скорпионе делался представителем королевича в прямом смысле слова: при необходимости Зимослав видел их глазами и плел чары их руками, но с собственной мощью, (до которой даже самому лучшему рыцарю было очень далеко). Таким образом, если белогорские шаманы и вожди хорошо следили за магами противной стороны, то должны были возомнить, будто в Синегорье каждый чародей не уступает по силе правящему принцу. Ну, а если они следили лучше, чем хорошо, и разгадали уловку, то Зимослав всё равно остается в выигрыше — с амулетами-проводниками он практически получил возможность перемещаться по берегу со скоростью мысли, а то и быть в двадцати местах одновременно, что в бою стоит немало.

Одно плохо — рыцари на скорпионах были подделкой.

На самом деле в лагере, не считая самого Зима, было всего лишь пятеро магов — старый лекарь и его ученики. Снежен очень надеялся, что их услуги потребуются исключительно бледным пленникам.

Настоящий отряд королевских рыцарей Венцемир оставил себе для других, более важных задач. Объявил, что с таким скучным, вялым противостоянием его высочество прекрасно справится в одиночку — его могущества с лихвой хватит, чтобы удержать барьер над всей северной границей. Ведь всего-то и нужно наблюдать и никого не пропускать.

И вот теперь Зимославу приходилось использовать проводники при любых нападениях, даже самых слабеньких, разведывательных, откровенно заигрывающих. Белогорцы будто нарочно испытывали его терпение. (Хотя почему «будто»? — именно нарочно!) То пару дней сидят тихо и похлебку варят. А то круглые сутки не унимаются, от темноты до темноты: с одного конца нападут на лагерь, подожженными снарядами из катапульты закидают (естественно, ни один не долетел до шатров). И тут же, одновременно с этим, на другом конце устроят попытку прорваться колдовством и удушить синегорских солдат злобным мороком. А через минуту — по центру шарахнут заговоренным каменным ядром, так что только барьер успевай поддерживать и щиты