Генри Морган - Виктор Губарев

В приписке к письму сэр Кристофер заметил: «Я должен вам сообщить, что весь Совет просил меня рекомендовать вторично допустить сэра Генри Моргана в Совет, что я охотно делаю».

Перед Рождеством герцог принял сэра Генри в своем доме в Порт-Ройяле.

«Морган поднимал бокал за бокалом за здоровье своего товарища по лондонским похождениям, — описывает эту встречу Жорж Блон. — Нет нужды говорить, сколь он был рад вновь свидеться с другом-аристократом. Адмирал вспоминал три года, проведенные в столице в шумных пирах, называл имена собутыльников и сотрапезников, имена женщин и — внезапно заходился в долгом приступе кашля. Герцог молча ждал окончания приступа, пытаясь скрыть тревогу и изумление при виде того, в какую развалину превратился гуляка-адмирал».

11 (21) февраля 1688 года в письме министрам торговли и плантаций герцог Альбемарль снова поднял вопрос о возвращении сэра Генри в Совет Ямайки: «Я думаю, что для королевской службы действительно необходимо постоянно иметь значительное количество членов Совета, проживающих на острове. Сэр Чарлз Модифорд умер, полковник Коуп безнадежно болен, а болезни и иные несчастные случаи отвращают некоторых от участия в заседаниях настолько, что однажды мы не смогли набрать достаточно людей для кворума и Совет пришлось отложить. Несколько раз с трудом набиралось до пяти человек, и то после долгого ожидания. Я надеюсь, что вы одобрили кандидатуру сэра Генри Моргана и представили его королю как подходящего человека для здешнего Совета, ибо Совет рекомендовал его мне, как я вам уже рассказывал».

Весной король Яков повелел, чтобы отставка сэра Генри Моргана была отменена. Авизо с этой новостью прибыло на Ямайку в июле.

Смерть и посмертная слава

В письме министрам торговли и плантаций, датированном 8(18) августа, герцог Альбемарль сообщил, что, выполняя волю короля, вернул сэра Генри Моргана в состав Совета Ямайки. «Но я боюсь, — добавил герцог с ноткой грусти, — что он не будет жить долго, поскольку чрезвычайно плох. Полковник Джон Коуп, другой член Совета, умер несколькими днями ранее».

Действительно, бренные дни сэра Генри были уже сочтены. Знаменитый врач и коллекционер, основатель Британского музея Ганс Слоан, прибывший на Ямайку вместе с сэром Кристофером, был приглашен доктором Роузом осмотреть больного. Моргана он нашел «худым, с землистым цветом кожи, глаза желтоватые, живот выпуклый, или вздутый». Пациент жаловался на отсутствие аппетита, слабость, тошноту и понос. Слоан решил, что виной тому — «пьянство и ночная жизнь», и прописал Моргану целый букет мочегонных и слабительных средств. Сэру Генри стало легче, однако он не захотел менять своих привычек и продолжал вести разгульный образ жизни. В результате его самочувствие вновь резко ухудшилось. Слоан и Роуз прописали больному новые снадобья, которые дали временный положительный эффект, но после очередной пьянки Морган опять почувствовал себя плохо. Не доверяя больше дипломированным специалистам, он обратился за помощью к колдуну-африканцу. Последний, как писал Слоан, «поставил ему клистир с мочой и облепил его с ног до головы глиной с водой, чем усилил кашель. Тогда он отказался от черного доктора и послал за другим, который посулил ему исцеление, но больной продолжал слабеть, кашель усиливался, и вскоре он умер».

Сэр Генри Морган скончался в Лоренсфилде 25 августа (4 сентября) 1688 года. Тело умершего доставили в Порт-Ройял, в церковь Крайст-Чёрч, где отпевание провел доктор Джон Лонгворт. Краткое сообщение о похоронах сэра Генри нашло отражение в шканечном журнале капитана фрегата «Эсистенс» Лоренса Райта:

«Август 1688 года.

Суббота 25-го. В этот день около одиннадцати часов утра сэр Генри Морган умер, а 26-го был перевезен из Пэссидж-Форта в Королевский дом Порт-Ройяла, оттуда — в церковь, а после заупокойной службы отвезен на [кладбище] Палисадос и там похоронен. Все форты произвели равное число пушечных залпов, мы сделали двадцать два пушечных выстрела, а после нас и „Дрейка“, который тоже стрелял, выстрелили и все торговые суда».

Таким образом, бывшему «королю» флибустьеров Ямайки были оказаны адмиральские почести.

Сохранилось завещание сэра Генри Моргана, датированное 17 (27) июня 1688 года, в котором говорилось: «Во-первых, я желаю передать и завещаю мою душу Всемогущему Господу, чтобы вручить оную, твердо веруя и надеясь на прощение и сострадание ко всем моим грехам посредством воздаяния и ходатайства моего благословенного Владыки и Спасителя Иисуса Христа. Тело мое я завещаю предать земле, чтобы быть ему благопристойно погребенным на усмотрение душеприказчика и поверенного, твердо веруя в радостное воскресение. Что касается распоряжения тем мирским состоянием, каковое по милости Господа было жаловано мне, я желаю передать и завещать его по наследству так, как указано далее. Итак, я желаю передать и завещаю моей дражайшей и возлюбленнейшей жене госпоже Марии Елизавете Морган все мое действительное имущество, земли, дома и наследства со всеми принадлежностями, к ним относящимися… на период и в течение срока ее земной жизни со всеми доходами, вытекающими из оного, ради и в отношении оплаты моих долгов без какой-либо иной выгоды для каких-либо иных лица или лиц».

Кроме того, в завещании указывалось, что после смерти Марии Елизаветы Морган имение Пенкарн в приходе Сент-Джордж должно перейти к Моргану Биндлоссу, несовершеннолетнему сыну Роберта Биндлосса, когда он достигнет совершеннолетия; поместье Артуре-Лэнд в приходе Сент-Мэри было завещано Ричарду Эллетсону, сыну и наследнику Роджера Эллетсона, а имение Дэнкс в Кларендоне следовало продать для уплаты долгов. Земли, принадлежавшие леди Морган, должны были после ее смерти последовательно передаваться Чарлзу Биндлоссу, Пёльницу Биндлоссу, Генри Арчболду, Анне Марии Биндлосс и Кэтрин Марии Биндлосс — ее племянникам и племянницам, а также их наследникам мужского пола при условии, что его друг полковник Томас Баллард получит «зеленое седло со всеми принадлежностями», а Роджер Эллетсон — «одну из лошадей, мое голубое седло и снаряжение вместе с пистолетной кобурой, украшенной серебром»; двое его крестников, Генри Арчболд и Ричард Эллетсон, как и племянник его жены Томас Биндлосс, должны были получить по сабле с серебряными эфесами и по траурному кольцу. Приходу Сент-Мэри Морган завещал 100 фунтов стерлингов. Еще 60 фунтов стерлингов ежегодно полагалось выплачивать родной сестре сэра Генри — Кэтрин Ллойд, которой эти деньги должен был передавать «кузен Томас Морган из Тредегара». Десять негров, двух мулов или двух лошадей следовало подарить Моргану Биндлоссу после достижения им двадцати одного года.