Ермак. Война - Игорь Валериев

Чунь, всё его семейство и многие другие приближённые к трону из маньчжур не пережили. Вся власть сосредоточена в руках военных ханьцев, которые держат под контролем шестнадцать провинций из двадцати трёх.

– А император Гуансюй? – поинтересовался Стессель.

– Император Гуансюй, как мне сказал генерал Юань, – это знамя реформации и возрождения Великой китайской империи.

О том, что жить этому императору осталось не больше пяти лет и продолжения династии Цин, вернее всего, не предвидится, решил умолчать. Ни к чему Стесселю знать такие подробности. И так слишком много ему сказал.

– Надо же, Великая империя. Сильно сказано. То-то мы их такими малыми силами разгромили и взяли Пекин! – Стессель воинственно разгладил усы.

– Понимаете, Анатолий Михайлович, основные силы новой китайской армии, вооруженной и обученной по европейскому образцу, в боевых действиях практически не участвовали. А их, поверьте, немало. Когда мы брали Тяньцзинь, из шести дивизий Печилийской провинции, сведенных в шестидесятитысячный пехотный корпус, усиленный пятью тысячами кавалерии и множеством современной артиллерии, против экспедиции коалиции выступила только дивизия генерала Не, и то не в полном составе. А теперь представьте, если бы на нас тогда навалилось ещё пять дивизий при поддержке артиллерии?

– Боюсь, что нас разбили бы в пух и прах, – мрачно произнёс генерал.

– Гиринская провинция, где стояли две дивизии нового строя, также сдалась генералу Ренненкампфу без единого выстрела. Из Шанхая не пришёл корпус Чжан Чжидуна, а это те же шестьдесят тысяч солдат, вооруженных винтовками Маузера, пять тысяч конницы и двадцать четыре шестиорудийных батареи, на вооружении которых стоят в основном французские семидесятипятимиллиметровые орудия образца 1897 года со скорострельностью до пятнадцати-двадцати выстрелов в минуту. Объединённая армия нового строя северных провинций Шэньси, Ганьсу и Гуанчжоу – это ещё пятьдесят-шестьдесят тысяч боеспособных войск. Так что, если бы китайские генералы захотели воевать за императрицу Цыси, то Пекин мы брали бы долго, пролив реки крови, – я устало замолчал, почувствовав небольшое головокружение.

– Да-а-а… Честно говоря, в таких масштабах я как-то наш китайский поход не рассматривал. Действительно, получается, что мы воевали с бандами, а не с войсками, – генерал замолчал, а потом, осмотревшись кругом, нашёл стул, который перенёс ближе к кровати, и сел на него.

Я же лежал всё это время, глубоко вдыхая и выдыхая воздух, чтобы остановить головокружение.

– Тимофей Васильевич, вам плохо? – увидев мой способ дыхания, быстро спросил Стессель.

– Голова немного закружилась. Врач сказал, что сильная контузия. Да я и сам это чувствую. Поговорил с вами совсем ничего, а уже голова кружиться начинает. Ладно, хоть сознание не потерял, как вчера после небольшого разговора с доктором.

– Тогда ещё пара вопросов, и всё. Что же всё-таки произошло?

– Мне надо было срочно доставить письмо от императора Гуансюя государю. С учётом того, что миноносец «Лейтенант Бураков» был не в состоянии выдать свою максимальную скорость из-за повреждений в бою, было принято решение добираться до Харбина по суше. Генерал Юань сначала выделил вагон с охраной, и я на поезде добрался до Цзиньчжоу, где меня уже ждали двести пятьдесят всадников личной гвардии генерала под командованием полковника Ванга. На паромной переправе через реку Тойцзыхэ попали в засаду из пяти сотен кавалерии генерала Ли с тремя пулемётами Максима на тачанках. Чудом остался жив на пароме, успев прыгнуть в воду. Потом больше двенадцати часов прятался в речных камышах, ночью выбрался из реки, которую по берегам обложили дозорами, и двинулся в Инкоу. Пройдя десять вёрст, на мосту наткнулся на дозор, который вырезал. Дальше уже двигался верхом, когда неожиданно нос к носу наткнулся на ещё один конный пикет, вступил с ним в бой, потом пытался от него оторваться, но моя лошадь на всём скаку попала ногой, вернее всего, в нору. В результате пришлось принять последний бой, но чудом выжил. Дальше меня нашёл Вертопрахов. Вот и вся одиссея, – я прикрыл глаза и пару раз глубоко вдохнул.

– Тимофей Васильевич, адмиралу Алексееву нужно что-то знать до тех пор, пока письмо не дойдет до императора?

– Передайте Евгению Ивановичу, что генерал-губернатор провинции Гирин получил указание оказывать помощь по снабжению наших войск. Его армейские магазины в нашем распоряжении. Кроме того, при определённых обстоятельствах его две дивизии, три конных полка и восемь артиллерийских батарей можно будет задействовать и в боевых действиях, – я замолчал, прикидывая, что можно ещё сказать до того, пока Николай не ознакомится с предложениями Юань Шикая и не примет по ним решения. Как бы не напортачить.

– А что это за определённые обстоятельства? – заинтересованно спросил Стессель.

– Это узнаете после того, как с письмом ознакомится его императорское величество и примет решение, Анатолий Михайлович. Пока об этом рано говорить, – не открывая глаз, ответил я, борясь уже не только с головокружением, но и с тошнотой.

– А для Порт-Артура не найдётся парочки или больше китайских дивизий?

Я открыл глаза и посмотрел на улыбающегося Стесселя.

– Шучу, Тимофей Васильевич, но заманчива такая перспектива. Только, боюсь, мы получим «добровольцев» не только на море, но и на суше. И не только английских «добровольцев», – усмехнулся генерал.

– Вот это пускай государь наш и решает. А теперь извините, Анатолий Михайлович, но позовите, пожалуйста, сиделку. Боюсь, меня сейчас вырвет.

Генерал вскочил со стула и выбежал из палаты. Буквально тут же появилась Марфа Матвеевна с тазиком в руках. Слава богу, он не понадобился. А я, несмотря на все возражения, получил новую порцию опиумной настойки и ушёл в нирвану, получив заверения от Стесселя, что он вечером ещё заглянет.

Как и обещал, Анатолий Михайлович вечером вновь посетил меня, и я прекрасно понимал, что ему надо. Бумаги, которыми меня снабдил в эту командировку Ники, давали мне такие полномочия, что даже чинов четвертого и третьего класса мог ставить по стойке смирно. Да и слава личного волкодава императора играла на мой имидж. А тут на территории, подконтрольной генералу, такое ЧП с личным посланником самого царя-батюшки. Так что Анатолию Михайловичу следовало передо мной, как говорилось в аристократической среде, прогнуться.

Чувствовал я себя более или менее нормально, поэтому поговорили со Стесселем подольше. Слил ему информацию о примерном количестве китайских войск, которые могут поддержать нас в Маньчжурии и на границе с Кореей, а также на Квантуне. Сам удивился тому, что этих сил получалось приличное количество, чуть ли не сто двадцать тысяч нормально обученной пехоты, порядка двадцати тысяч кавалерии, около сотни орудий полевой и горной артиллерии.

Вспомнились слова генерала Вогака, который рассказал о мнении французского военного атташе полковника Фамина, присутствовавшего на манёврах китайской артиллерии в 1901 году. Он говорил о ней