Омнибус: Кровавые Ангелы - Джеймс Сваллоу

В глубинах космоса, такая схватка растянулась бы на расстояния, которые превзошли бы звездную систему, корабли стреляли бы друг в друга далеко за гранью визуального контакта. Но сражение на близком расстоянии, возле орбиты, было совершенно другим делом. Если первое было фехтованием, полное элегантных маневров и точечных ударов, то второе было грязной уличной дракой, яростный обмен ударами с намерением убить.

Внезапно "Европа" прыгнула вперед, с хвостовой части вырвался ослепляющий султан термоядерного огня цвета взрыва сверхновой. Корабль в диком повороте, который нагрузил корпус сверх допустимого, развернулся левым боком, вырывая тысячи древних, гигантских заклепок. Изуверский маневр свел на нет скорость и гравитацию, выталкивая "Европу" на новый курс и убивая десятки несчастных членов экипажа, пойманных в неподходящих секциях обшивки корабля.

Поворот был настолько неожиданным, что был почти самоубийственным. Идеон был настолько удивлен, что замешкался на секунду дольше, пока корабль Мефистона проходил мимо. К тому времени, когда он отдал команду огонь и носовые орудия ответили, растерянный и сбитый с толку "Беллус" разрезал пустое пространство.

Однако экипаж "Европы" был готов к этому.

Вторичные батареи, лазерные пушки с огромными кварцевыми линзами, размером с глаз кракена, обрушили смертельные лучи на правый борт "Беллуса". Боевая баржа застонала от попаданий, и Идеон почувствовал визг, когда аналоговая боль духа-машины взорвалась в нем. Простой, животный разум "Беллуса" шипел и плевался; ему не хватало интеллекта, чтоб понять, почему другой корабль Кровавых Ангелов атаковал его.

"Европа" продолжила поворот, выходя на курс, который позволял кораблю зайти в хвостовую дугу к "Беллусу". Даже с метровой броней и двойными пустотными щитами, которые защищали ее, капитан искал бы самоубийства, позволив атакующему кораблю свободно выпускать снаряды и лазогонь в сопла двигателя. Идеон выругался и проревел приказы, в редкие момент физической реакции его руки гневно дергались сжимаясь. Две баржи развернулись друг к другу, выравнивая скорость, и сцепились в смертельном вальсе. Они продолжали обмениваться выстрелами, когда "Мизерикордия" подошла, нацелив свои смертоносные стволы хеллганов на "Беллус". Капитан-человек возможно бы ждал; капитан-человек возможно бы просчитал последствия и сдержал огонь, пока "Европа" не стала бы отчетливой целью. Но, как и корабль, капитан "Мизерикордии" давно уже забыл человеческое происхождение и любую веру в такие абстракции слабаков как преданность и сострадание.

Красный кинжал выстрелил, чтоб победить, и правый оружейный борт "Мизерикордии" сверкнул каскадом раскаленной смерти. Множество выстрелов нашли свою цель, попадая в наиболее важные части корпуса "Европы", но и такое же множество проткнуло "Беллус", прошивая корабль лоялистов как какую-то случайную защиту, которую необходимо уничтожить.

Первичное сердце Идеона запнулось от шока, когда лазерный огонь разнес на части башенки и минареты на палубе "Беллуса". Его голова дернулась на старых, неиспользованных мышцах шеи, крошечное движение, которое он сделал впервые за десятилетия. Капитан заглянул в глаза Солусу и увидел там немой укор, затем позади него разорвало плазменный трубопровод, и Идеон видел, как Солус превратился в визжащий человеческий факел.

— Открыть огонь, — заревел он, перекрикивая шум, его голос исказился треском имплантированного вокскодера.

— По какой из целей? — Спросил орудийный сервитор, монотонный голос был необычным для диких эмоций битвы.

— По всем, — потребовал Идеон, и "Беллус" выстрелил сразу из всех орудий, отрастив иглы лазерного огня и ракет.

Навык управления прыжковым ранцем Рафена едва мог тягаться с искусством тренированных боевых братьев из штурмовых отделений, но его хватило, чтоб направить себя в гущу боя, отрывая от земли крутыми, прыгающими дугами оранжевого пламени. Он проворно уворачивался в воздухе, избегая ярких росчерков ракет и красных лучей лазерного огня. В высшей точке прыжка со сломанной зубчатой стены, он увидел отблеск сияющего золота и ослепляющего белого.

Он пролетел над землей, потратив мгновение, чтоб застрелить солдата-фанатика, затем со всей мощью снова взлетел. Он крутился и поворачивал, став управляемой ракетой. Рафен позволил ускоряющему ранцу извергнуть пламя и нацелил себя в центр разрушенного собора. От него остались только стены, места, где ранее были огромные своды витражей, теперь зияли стенающими провалами. Крыши не было, ее снесло какой-то давно затихшей взрывной волной и бесконечный, стремительный дождь каскадами изливался со сломанных каменных зубцов. Линии безголовых, расколотых пополам и разбитых статуй заполняли проходы и поперечные нефы. В некоторых местах мозаичный пол обвалился в находящиеся ниже склепы.

С шипящими искрами от ботинок приземлился Рафен и там, наполовину укрытые тенями огромного гранитного алтаря, он увидел распростертые белые крылья.

— Аркио, — его голос пронесся по всей длине разрушенного зала, — это должно закончиться сейчас же.

Его брат медлительно повернул в его сторону голову, золотая броня появилась из темноты. Там, где он был ранен, текла медленная, пурпурно-черная струйка крови, словно пролитое на грудь масло. Крошечные наросты темного вещества уродовали лицо и шею Аркио.

— Да, — нараспев произнес он, — должно.

И внезапно темноту пронзила неистовая волна желтого света, когда копье Телесто вернулось к жизни.

Глава двенадцатая

Когда он увидел своего брата, то почувствовал, как к горлу подступила желчь. Алебастровая кожа его лица, благородные аристократичные линии были как-то утонченно и жестоко искажены.

— Во что ты превратился? — Спросил он своего родного брата. Во взгляде Аркио было спокойствие.

— Тебе лучше знать, Рафен. В повелителя всех живых существ.

Дождь разбрызгивался вокруг него пока он выходил из теней и пересекал разрушенный неф церкви.

— Я избавился от всех сомнений.

Он небрежно махнул в сторону алтаря позади него. Вспыхнула широкая молния и осветила неф. Рафен задохнулся, когда увидел развалины статуи Императора, которую обезглавили одним ударом Святого копья.

— Твое богохульство не имеет границ? — Спросил он, трясясь от гнева. — Для тебя было недостаточно пойти против своего брата и своего ордена, и теперь ты пошел против самого Бога-Императора?

Аркио лениво отмахнулся гудящим копьем.

— Зачем мне нужны боги, когда я сам бог?

— Ты обманут, — Рафен пальцем ткнул в бок Аркио, где все еще гноился порез от меча, — если ты бог, почему ты истекаешь кровью как человек? Или, может быть, не человек… Может быть, затронутая варпом тварь, пешка Хаоса.

Аркио откинул голову и разразился смехом. Горькое веселье эхом отразилось от разломанных стен.

— Хаос? — Бросил он в сторону. — Детский ярлык для кое-чего, что вы никогда не поймете.

— Я достаточно понимаю, — заорал на него в ответ Рафен, — мой брат, моя родная кровь была отравлена варпом. Штель вел тебя к этому.

Он махнул мечом.

— Отрекись, Аркио. Пока еще есть время.

Золотая фигура расставили широко руки и с порывом ветра распахнулись крылья за спиной.

— Это не ересь и я не отрекусь, — прорычал он, — я открыл глаза, брат. И теперь знаю все… Людей и монстров, порядок и хаос…

Он указал копьем на небеса.

— Это просто слова. Нет правых и заблудших, нет черного и белого. Только сильные… и слабые.

— И кто, по-твоему, я?

Аркио проигнорировал его.

— Я не склоню колено перед Золотым Троном или Темными Богами. Я не присягну никому!

Он наклонил голову в сторону, отливающий металлом солнечный ореол позади головы сверкал в сиянии копья.

— Галактика склонится передо мной… Я буду повелителем!

— Этого не будет, — проскрежетал Рафен. Его пальцы сжали рукоять меча. Глаза Аркио сверкнули.

— Тогда я сожгу ее дотла, потушу каждую звезду, прерву любую жизнь, которая отвергнет меня.

На лице брата не отразилось ни единого колебания, ни йоты сомнений. Железная уверенность в словах Аркио заставила Рафена задохнуться.

— Ты безумец.

— Да? — Вздохнул он,— Это мы увидим.

Красное пламя вырвалось из прыжкового ранца Рафена, кидая его вперед, огонь облизнул стены разрушенного алтаря. Аркио двигался так быстро, что исчез размытым желто-белым пятном, они оба сокращали дистанцию вниз к нефу за удар сердца.

Они столкнулись с такой силой, что порыв ветра от удара свалил изящную колоннаду, вращаясь, оба отлетели от места столкновения по головокружительным траекториям. Крылья Аркио развернулись и пролетел мимо сломанной колонны, и ударом грома кинулся на Рафена. Его брат был ограничен стеной и использовал шипящую реактивную струю, чтоб повторить маневр врага. Они снова встретились в воздухе над нефом и промелькнули мимо друг друга, сверкнув клинками.