Яд из бездны - Павел Грегор

почувствовал смертельную усталость, нечем было дышать, голову начала туманить сонливость. Он медленно стянул с лица маску и сделал робкий вдох. Воздух был холодным с примесью гари. По вентиляции, по щелям и трещинам дым от выгорающего топливо постепенно проник и сюда.

- Значит, никакого эликсира вечной жизни нет, - сказал Некрасов. - А есть побочный эффект от вируса, с помощью которого ты собирался создать армию мертвецов...

- О таком побочном эффекте на протяжении столетий мечтали все алхимики Средневековья! - ответил Дункельхайт. - Только цена у него высокая — заточение во льду.

- Во льду? - не понял Некрасов.

- Вирус продлевает существование клеток в десятки раз, но чтобы живой человек не превратился в бездушного кровожадного зверя, его развитие нужно контролировать. Опытным путём я определил, что при минусовой температуре активность вирусных частиц падает, они медленнее размножаются и практически не поражают нейроны головного мозга.

- Теперь понятно почему здесь так холодно!

- Здесь уже не так холодно, - поправил Хофман. - Где-то горит огонь, я чувствую запах дыма... Его жар нарушил температурное равновесие.

- Ты испытал свой метод на собственной персоне? - не обращая внимание на бормотание немца, спросил Некрасов.

- Невольно! - оскалился Дункельхайт. - Подопытный оказался слишком беспокойным и сумел разорвать ремень. Он укусил меня за руку в нескольких местах. Сила укуса была такова, что его зубы сломали мне лучевую кость. Я понял, что мне осталось несколько часов и заточил себя в лаборатории, где уже работала морозильная установка.

Хофман выдержал паузу и равнодушно добавил:

- Так я сохранил ясность ума и выиграл время. Я провёл ряд экспериментов, что позволило продолжить работу над проектом и сохранить финансирование. Руководство мне доверяло, и я старался это доверие оправдать.

- А как же вакцина?

Некрасов стянул с плеча рюкзак и достал из него алюминиевый тубус. Осторожно положил его на стол и с интересом посмотрел на Хофмана.

- Это было найдено в море, - сказал он. - Что в нём запечатано?

Зрачки «живого» мертвеца сосредоточились на металлическом цилиндре. Слегка расширились и тут же сузились, превратившись в крошечные точки. Гротескная улыбка медленно сползла с безобразной физиономии, уступив место злобе. Подбородок Хофмана затрясся, зубы несколько раз клацнули и заскрежетали.

- Когда стало ясно что война проиграна, заговорщики решили выкрасть документы и образцы сывороток. Хотели выслужится перед новыми хозяевами, избежать казни и обеспечить себе неприкосновенность. Только я всё это предвидел и позаботился, чтобы им ничего не досталось. В контейнере пустышка. Нет в нём никакой вакцины. Её никогда и не было.

У Некрасова на душе заскреблись кошки. Он был готов ко всему, но только не к такому жёсткому повороту. Неужели всё было напрасно? Напрасна гибель отряда Александры, её собственная гибель? А теперь смерть маячила и перед ним с Заразой, которого он притащил на этот проклятый остров.

- Нет вакцины?! - стараясь сохранить самообладание, спросил Некрасов. - Тогда какого чёрта!..

Он схватил тубус и, размахнувшись, швырнул его на пол. От удара запломбированная крышка отскочила, и из контейнера выскочила пустая бутылка из-под шнапса. С перезвоном бутылка откатилась в сторону и, стукнувшись о ножку дивана, замерла.

- Я не смог создать вакцину от Secunda Vita, - помедлив добавил Хофман. - И никто не сможет это сделать. Но я вырастил «Антагониста»... Вывел новую породу вируса, мощный ингибитор, который подавляет Secunda Vita. Антагонист не позволяет убить человека, не позволяет разрушить нервную систему, не даёт стать ходячим мертвецом. Но излечиться заражённый не способен. Удел человека быть симбионтом, в котором живут несколько враждебных сущностей.

Заторможенная речь Дункельхайта действовало как успокоительное. Вспыхнувшая было злость, быстро угасла. Веки стали тяжёлыми, а от холода, проникающего во все части тела, не хотелось шевелиться. Монотонный, механический голос немца действовал гипнотически, и Некрасов чувствовал как медленно и неотвратимо им овладевает безразличие и апатия. Может сказывалось напряжение предыдущего дня, может тяжёлое пулевое ранение. Ему смертельно захотелось закрыть глаза и хотя бы на пару секунд забыться, убраться к чёрту от этого самодовольного чучела, который бубнил о своих грандиозных достижениях.

- Тогда почему ты сам не использовал антидот? - борясь с дремотой, спросил майор.

- Антагонист эффективен если его ввести в организм не позже, чем через час после инфицирования, - ответил Хофман. - С его изобретением я опоздал на год. Для меня он был уже бесполезен. Secunda Vita проник в каждую клетку моего тела. Он стал полновластным хозяином и просто дремлет в ожидании сигнала. Тут уже ничего не поможет...

Голос немца становился всё приглушённее, с каждой секундой отдаляясь всё больше и больше. Некрасов понимал, что теряя бдительность, совершает огромную ошибку, но бороться с усталостью не было никаких сил.

На мгновение мир вокруг исчез. Все звуки заглохли. Перестал ощущаться холод. А потом выброс адреналина вернул к реальности. Некрасов вздрогнул и почувствовал как заколотилось в груди сердце, да так яростно, что перехватило дыхание. Он разлепил веки и уставился на то место, где сидел Дункельхайт.

«Чёрт, как не вовремя я вырубился», - мелькнула мысль.

Сердце колотилось так громко, что отдавалось в висках. На загривке встали дыбом волосы. Доктор Хофман исчез. Только вмятины в кожаной обивке кресла говорили о том, что ещё недавно кто-то в нём сидел.

- Проклятый упырь! - прошептал Некрасов. - Что же ты, сволочь задумал?!

Пистолет лежал на столе, в каком-то полуметре от руки, но как же трудно было его взять. Майор буквально шкурой ощущал лютый, прожигающий до самых внутренностей взгляд. Он буравил затылок, холодил почище мороза. Ему стало казаться, что если он пошевелится то...

Воздух рассёк яростный обезоруживающий вопль. Некрасов только и успел вскочить со стула и повернуть голову. В то же мгновение крупные тёмные зубы сомкнулись на его надплечье и разрывая ткань куртки впились в мякоть. Стараясь вырвать кусок мяса, Хофман трепал его как голодный пёс свою добычу. Отвратительный трупный запах, звериное урчание и холодные костлявые пальцы, вцепившиеся в плечи, вызвали приступ непреодолимой брезгливости.

Некрасов истошно вскрикнул и попытался оттолкнуть от себя выродка здоровой рукой, но мертвец навалился так, что оба они опрокинулись на пол. Сбросить с себя ненавистную тварь, вышибить его поганые зубы, схватить пистолет, опустошить в гнусного людоеда магазин, — эти мысли пронеслись в голове со скоростью света.

Мысль, что мерзкий фаг, инфицированный зомби вирусом, «впрыскивает» в него сейчас «смертельный яд», придала сил. Не чувствуя боли, майор дотянулся раненной рукой до пояса