Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Объясненіе весьма справедливое, Г. мой; поелику тотъ, кто можетъ видѣть, и одобрять дабы съ тою особою, коей онъ старается изъявлять нѣкое уваженіе, столь худо поступали какъ со мною, долженъ быть способенъ поступать съ нею равнымъ же образомъ: и нужно ли другое какое доказательство сего вашего ободренія, когда вы явно упорствуете въ своемъ намѣреніи, довольно зная, что я изгнана, заключена, и оскорбляема единственно для того, чтобы извлечь изъ меня согласіе на такое дѣло, на которое я никогда не соглашусь?

Простите, мнѣ Г. мой, [обратясь я къ моему дядѣ]? я обязана почитать безмѣрно брата моего родителя. Я прошу у васъ прощенія, что не могу вамъ повиноваться. Но братъ мой есть не инное что, какъ мой братъ. Онъ ничего страхомъ отъ меня не получитъ.

Толь сильное движеніе привело меня въ чрезвычайное разстройство. Они молчали разхаживаясь по залѣ, въ такомъ же смущеніи какъ и я, казалось, изъяснялись своими взглядами, что нужно имъ еще собраться вмѣстѣ для новаго совѣта. Я сѣла, прохлаждая себя вейеромъ. По случаю я сѣла противъ зеркала, и примѣчала что цвѣтъ въ лицѣ у меня то показывался, то опять пропадалъ. Я почуствовала въ себѣ слабость, и опасаяся лишиться чувствъ я позвонила въ колокольчикъ, чтобъ приказать принести себѣ стаканъ воды. Бетти пришла. Я приказала принести воды, и выпила цѣлой стаканъ. Никто казалось о мнѣ не помышлялъ. Я слышала какъ мой братъ говорилъ Сольмсу: одна хитрость, одна хитрость; сіе то по видимому препятствовало ему ко мнѣ подойти сверхъ того, что боялся быть худо отъ меня принятъ. Въ прочемъ, я примѣтила, что онъ болѣе былъ тронутъ моимъ состояніемъ, нежели мой братъ. Между тѣмъ не чувствуя ни какого облегченія, я встала и взяла за руку Бетти; сказала ей, поддержи меня; хотя колѣна мои дрожали, но я не преминула поклониться моему дядѣ, и подошла къ дверямъ. Мой дядя спросилъ меня, куда я иду?,,Мы еще не все съ тобою кончили. Не выходи; Г. Сольмсъ желаетъ тебѣ сообщить такія свѣденія, кои приведутъ тебя въ изумленіе, и ты неотмѣнно должна оныя выслушать.,,Я имѣю нужду, Г. мой, проходиться нѣсколько минутъ на свѣжемъ воздухѣ. Я возвращуся, естьли вы приказываете. Нѣтъ ничего такого, чего бы я не хотѣла выслушать. Я ласкаюсь что сіе будетъ единожды на всегда. Выдь со мною Бетти.

И такъ, не видя запрещенія, вошла я въ садъ; и сѣла на первую скамью, закрывши лице фартукомъ Бетти, опершись объ нее головою, и держа ее за руки; я предалась всей моей печали, проливая источники слезъ: можетъ быть сіе то и спасло мою жизнь, ибо я вскорѣ почувствовала облегченіе.

Я тебѣ уже столь часто говорила о нахальствѣ Бетти, что безполезно представлять тебѣ новыя тому примѣры. Не взирая на чрезмѣрную мою печаль, она надѣлала со мною много своевольствъ; когда увидѣла что мнѣ стало нѣсколько лучше, и что довольно имѣю силы дабы податься далѣе въ садъ. Я принуждена была приказать ей молчать. Тогда она шла позади меня, въ великой досадѣ какъ я могла о томъ судить по ея ворчанью.

Прошло почти съ часъ времени, какъ меня туда опять позвали. Сей приказъ посланъ былъ ко мнѣ съ двоюродною моею сестрою Долли {* Доротея.} Гервей, она подошла ко мнѣ, съ видомъ состраданія и почтенія; ибо ты знаешь, что она всегда меня любила, и сама называетъ себя моею ученицею. Бетти насъ оставила. И такъ хотятъ, чтобъ я возвратилась къ мученіямъ, сказала я ей. Но что ето, сударыня, кажется, что ты плакала? Кто бы могъ удержаться отъ слезъ, отвѣчала она мнѣ? да какая была тому причина, возразила я? Я думала что во всей фамиліи одна только я имѣю причину плакать. Она мнѣ сказала, что причина тому весьма справедлива. Для всѣхъ тѣхъ, которые меня столь же любятъ сколько она. Я ее обняла. И такъ любезная сестрица, о мнѣ сердце твое страждетъ и извлекаетъ изъ тебя слезы. Никогда между нами дружба не прекращалась. Но скажи мнѣ чемъ меня угрожаютъ, и что возвѣщаетъ мнѣ сей нѣжной знакъ твоего состраданія.

,,Не показывай, что ты знаешь все то, что я тебѣ сказать хочу; но не одна я о тебѣ плачу. Моя мать съ великимъ трудомъ скрываетъ свои слезы, никогда не видано, говорила она, такой злости, какую оказываетъ мой братъ Гарловъ; онъ погубитъ цвѣтъ и украшеніе фамиліи. И такъ, любезная сестрица, не ужели она не довольно изъяснилась? Какъ любезная моя?

,,Такъ: говорила она, что Г. Сольмсъ оставилъ бы всѣ свои требованіи, ибо познаетъ что ты его ненавидишь, и что не остается ему никакой надежды; что твоя матушка сама желаетъ, дабы онъ отъ того отказался, и чтобъ приняла въ уваженіе твое обѣщаніе по коему ты,обязалась не выходить никогда замужъ безъ согласія фамиліи. Моя матушка того же мнѣнія, по тому что мы слышали все то, что ни произходило въ твоей залѣ, и изъ того ясно видѣли что невозможно убѣдить тебя къ принятію Сольмса. Дядя мой Гарловъ кажется въ такихъ же мысляхъ; или покрайней мѣрѣ, моя матушка говорила, что онъ повидимому не противиться оному. Но твой родитель непоколебимъ въ своемъ намѣреніи. Онъ за сіе чрезвычайно разгнѣвался на твою и мою матушку. Сверьхъ того твой братъ, сестра, и дядя мой Антонинъ къ нему присоединились, и дѣло приняло совершенно другой видъ. Однимъ словомъ, моя мать говоритъ теперь, что заключены весьма твердыя обязательства съ Г. Сольмсомъ, что онъ почитаетъ тебя за молодую и совершенную особу; что возметъ терпѣніе, естьли не будетъ любимъ тобою; и что, какъ самъ увѣренъ, почтетъ себя щастливымъ, естьли можетъ прожить шесть мѣсяцовъ въ званіи твоего мужа; что касаеться до меня, то я разумѣю его слова, и полагаю что онъ на седьмой мѣсяцъ уморитъ тебя съ печали; ибо я увѣрена, что его сердце нечувствительно и свирѣпо.

Друзья мои, любезная сестрица, могутъ прекратить мою жизнь, какъ ты говоришь жестокими своими поступками; но Г. Сольмсъ никогда не будетъ имѣть сей власти.

,,Сего то я и не знаю, сударыня сколь о томъ судить могу, ты весьма будешь щастлива, естьли отъ него избавишься. Мать моя говоритъ, что они теперь еще въ большемъ согласіи между собою, нежели прежде, выключая ее, которая видитъ себя принужденною скрывать свои чувствованія. Твой родитель и братъ, столь теперь сердиты!

Я мало смотрю на слова моего брата, любезная Долли; онъ не иное что какъ мой братъ, но я обязана оказывать моему родителю столько же повиновенія, какъ и почтенія, естьлибъ только могла повиноваться.

Нѣжность нечувствительно увеличивается къ своимъ друзьямъ, любезная моя Анна Гове, когда они принимаютъ участіе въ нашемъ нещастіи и скорьби. Я всегда любила сестру мою Долли; но нѣжное участіе принимаемое ею въ моихъ нещастіяхъ, учиняетъ мнѣ ее стократно любезнѣе; я ее спрашивала, чтобъ она сдѣлала будучи на моемъ мѣстѣ. Она отвѣчала мнѣ рѣшительно:,,я бы вышла за Г. Ловеласа; вступила бы во владѣніе моей земли, и о мнѣ потомъ ничего бы не слыхали.,, Г. Ловеласъ, сказала она мнѣ, человѣкъ такой достойной, коему Г. Сольмсъ и въ услуги не годится.

Она также сказала.,,Что просили ея матушку придти за мною въ садъ; но она отъ того отговорилась, и что она обманывается, естьли я не буду судима предъ всемъ собраніемъ фамиліи.

Я ничего столь много не желала. Но послѣ мнѣ сказали, что мой отецъ и моя мать не хотѣли мнѣ показаться; одинъ повидимому для того, чтобъ излишне на меня не разгорячиться; а мать моя, по своей нѣжности.

Между тѣмъ мы вошли въ домъ. Дѣвица Гервей, проводивши меня даже до моей залы, оставила меня въ оной одну, какъ жертву преданную нещастной своей судьбѣ. Не видя тамъ ни кого я сѣла; и углубясь въ печальныя разсужденія имѣла свободу плакать.

Вся фамилія находилась тогда въ боковомъ залѣ. Я услышила смѣшенный шумъ голосовъ, одни были весьма громки, и заглушали слабѣйшіе и къ состраданію склонные. Я удобно различить могла, что послѣдніе голоса, были женскіе. О, любезная моя! какую жестокость усматриваемъ мы въ другомъ полѣ! Какъ можно, чтобъ дѣти одной крови были столь жестоки одинъ противъ другаго? Развѣ въ путешествіяхъ сердца людей ожесточаются? или въ обхожденіяхъ ихъ? Какимъ образомъ могутъ они терять нѣжныя склонности своего младенчества? Однако, моя сестра казалася столь же жестока какъ и прочіе. Но можетъ быть ее одну только изключить можно изъ нашего пола, ибо всегда въ ней усматриваемо было нѣчто злобное, какъ въ видѣ такъ и въ разумѣ. Можетъ быть имѣетъ она душу другаго пола въ нашемъ тѣлѣ. Что касается до чести женщинъ, то сіе разсужденіе, хочу я написать впредъ для всѣхъ тѣхъ, кои соображаясь съ жестокостію мущинъ удаляются отъ тихости приличествующей нашему полу.

Не удивляйся, любезная пріятельница, что я прервала свое повѣствованіе такими разсужденіями, естьли бы я все сряду оное продолжала, не отвлекая себя нѣсколько другими мыслями, то почти не возможно бы было для меня сохранить власти и надъ собою. Пылкой гнѣвъ всегда бы превышалъ прочія страсти; вмѣсто того что прохлождая себя сею помощію оставляю нѣкое время моему смущенному разуму успокоить себя, покамѣстъ пишу такія размышленія.