Тишина и Покой - Артемис Мантикор

я «прячусь в астрал», но я делаю это не по своей воле. Мой родной мир ужасен. Мельхиор, со всей глубиной его темной стороны, все еще остается для меня раем, каким бы он ни был. Здесь я могу по-настоящему жить, получать удовольствие от каждой прожитой минуты. Без страха дружить, любить, радоваться! Но если магия Стикса даст мне в руку уникальные силы контроля, я смогу насовсем сбежать от всех ужасов того мира, понимаешь?

— Тогда зачем ты туда возвращаешься?

Звуки в предрассветном сумраке окончательно стихли. Мир вокруг башни застыл. Одинокий маяк в океане из облачных белых барашков, сверкающий приглушенным маревом очагом.

Филин тяжело вздохнула, собирая из отдельных слов свои мысли:

— Если я исчезну там, то исчезну и здесь, — тихо ответила девушка. — Можешь считать, что тот мир держит меня в заложниках.

Теперь все сходится. Пусть я ничего не знал о таких как она прежде, достаточно было и одного названия столь часто повторяемого в Доминионе древнего врага, для войны с которым нас якобы и призвали.

После рассказа Фил этот термин становился очень даже понятным. Никаких красивых аллегорий, которые так часто встречаются в здешних легендах. Только прямая констатация факта.

— Ты — узник мира-темницы.

Глаза вора расширились, и он автоматически схватился за меч. Но вынимать его не спешил, не сводя глаз с девушки.

— Сион, она что, враг Доминиона? С чего ты взял?

Фрезия переводила взгляд с Терми на меня и обратно. Маленькая месть за все те разы, когда она несла непонятную чушь, а мы с вором пытались собрать из нее ребус здравого смысла. Твоя очередь ничего не понимать, подруга.

— Что ты знаешь об узниках? — задал я вопрос вору.

— Только то, что они враги, — спокойно ответил друг, но руку расслабил, понимая, что никто сражаться не собирается. — Я всегда считал их чем-то вроде монстров Подземья, а многие и вовсе верят, что это миф Ректора.

— Нам сказали, что это так, но так ли это? — я усмехнулся, а вор понимающе хмыкнул.

— Вообще, я так-то никаких клятв не давал и бумаги не подписывал, да и в Доминионе на птичьих правах безымянного. Так что лично у меня никаких претензий к вашему племени нет, — вор окончательно успокоился, судя по обрывкам его эмоций. Похоже, он принял свое решение, и я целиком его разделял. Глупо враждовать с тем, кто не сделал тебе ничего дурного, просто потому, что так сказал кто-то, считающий тебя бесполезной чернью.

— В любом случае, мне нет дела до Доминиона, — обозначил я и свою позицию. — Я просто хочу вернуть Ласку. Но мы снова отошли от главного. Ты говорила, что чувства, вызванные Хартом, преследовали тебя даже в ином мире. Что, если и все прочие ужасы, что насылает пустота, будут преследовать тебя даже там? Уверена, что получится спрятаться от проклятой стихии так же, как от тролля в камере?

— Я не знаю, — отрицательно покачала головой девушка. Медленно и уверенно. Как все решивший и готовый идти на убой смертник. — Но я приняла решение.

— Я услышал тебя.

21. Тайна сияющих вод 1/2

Самое прекрасное, чистое и величественное явление во вселенной. Самое совершенное вещество. Прозрачная чистота. Жизнь, что течет во всем и без чего она в принципе не возможна. Я бесконечно рад, что во мне пробудилась именно стихия воды, а не любая иная.

Я сидел один перед костром, наслаждаясь лившимися по моему лицу и телу струйками теплой стихией. Словно живая, она тонкими змейками стремилась вниз, попутно помечая меня сыростью. Одежда промокла насквозь. Хотелось смеяться.

Знакомое чувство укрыло истерзанное пустотой сердце, омыв его в чистой святой стихии. Я закрыл глаза, не мешая видениям проникать глубже внутрь моей души, и когда нашел в себе смелость их открыть, надо мной уже не было крыши. Льющийся с неба ливень, словно щедрой рукой посланный из божественного пульверизатора, не прекращался ни на мгновение.

— Возрадуйся, стихия! — закричал я от избытка чувств и рассмеялся. Слезы счастья смешались с дождем и впитались в серый плащ.

— Сион… — снова прошептал мне дождь. Тогда, этажом ниже, это тоже был он.

Вокруг меня начала собираться вода, словно нежная мать, обнимая за плечи. Ночь перестала быть ночью, мир заливался светом и радостью. Великая стихия, как же прекрасно любое проявление этой силы. Дожди и грады, снег и пар, реки и озера, моря и океаны, роса и иней на траве, и бесконечный идеальный шторм и… целая планета, покрытая водой. Я словно бы в одночасье пропустил это все через себя. Упал с неба каплей, разбился волной, улетел крохотной снежинкой посреди ледяного ничто и, наконец, стал облаком.

И тогда не стихающий шум воды вокруг продолжил:

— Ты действительно любишь мою стихию. Тебя было очень сюда легко заманить.

Но угрозы я не почувствовал. С такой теплотой и заботой не угрожают.

— Ты плывешь верными реками, дитя, а значит рано или поздно оказался бы здесь.

Говорить было сложно. Каждый раз приходилось собирать сознание заново, а слова порой теряли свой смысл. Удержать одну мысль я едва ли мог дольше пары мгновений — слишком много всего в этот момент я ощущал вокруг себя.

— Зачем я тебе? И.. кто ты?

— Твои вопросы отвечают друг на друга, милое дитя. Ты звал меня сам, и я нашла способ прийти.

Сам звал? Если это не вирм, а огромного змеедракона с утиным клювом я бы заметил, в этом мире есть только одно существо стихии воды, к которому я взывал.

— Д-дафна? — спросил я, не в силах скрыть удивление. Хорошо, что сейчас я был в крайне умиротворенном состоянии и на все реагировал во много раз спокойнее. — Но я все еще не понимаю зачем?

— Ты плывешь удивительными реками, милое дитя, — я вряд ли смог бы объяснить, как, но в шуме дождя теперь отчетливо слышались женские интонации. Словно у окружающей меня воды мог быть собственный пол, но на самом деле, это был лишь шум стихии. — Ты маг воды, но служишь забытому всеми непонятному богу, а в твоем сердце спряталось древнее зло чуждого мне мира. И при этом ты зовешь меня молитвой столь древней, что ее слова давно стерлись из памяти смертных даже в моем родном мире.

— Чем я могу быть