Рихард Зорге - Подвиг и трагедия разведчика - Сергей Голяков

Макс оделся, сказал жене:

— Подожди с завтраком, я скоро вернусь, — и вышел вслед за полицейским.

В участке у дверей кабинета начальника полицейские остановились. Клаузен переступил порог. Следом за ним вошел Аояма. Снял плащ, остался в форме офицера. Любезно показал на стул перед столом:

— Прошу вас!

Потом сел сам, открыл ящик, вынул из него папку и неторопливо разложил перед Клаузеном фотографии. В отчаянии Макс узнал на снимках Мияги, Одзаки, Вукелича и Зорге. Пятой была его фотография. Та самая: из "залитых чернилами".

А в эти минуты в доме Клаузенов уже шел обыск. В тайнике за обшивкой стены был обнаружен коротковолновый радиопередатчик, несколько шифровок радиограмм и текст последней, так и не переданной в Центр и написанной рукой Зорге:

"Наша миссия в Японии выполнена…".

В квартиру Рихарда агенты тайной полиции явились во главе с государственным прокурором Ёсикавой и полковником Номурой. Когда они, бесшумно открыв двери дома и поднявшись на второй этаж, вошли в спальню Рихарда, он, лежа в кровати, листал книгу стихов древнего японского поэта…

Здесь обыск вели еще тщательнее. Перебирали каждый листок, перетряхивали каждую книгу, взламывали половицы. Подогнали автомобили и вывезли буквально все: папки с архивами, пишущую машинку, радиоприемник, проигрыватель, даже фотоаппараты и пластинки, не говоря уже о тысяче томов богатейшей библиотеки. В письменном столе обнаружили какую-то объемистую рукопись. Уже при беглом просмотре обратили внимание, что она полна японскими названиями, фамилиями, цифрами. Обрадовались: улика! Но как потом оказалось, это было сугубо научное исследование, которым Рихард занимался уже несколько лет: "История дипломатии современной Японии".

Этим же утром, 18 октября 1941 года, арестовали и Бранко Вукелича на его квартире.

Как и Клаузена, арестованных сначала доставили в местные полицейские участки, а затем в черных, без оконцев машинах перевезли в токийскую тюрьму Сугамо.

Рихард Зорге был помещен в шестую секцию тюрьмы, на втором этаже, в камеру № 20.

* * *

Известие об аресте доктора Зорге и коммерсанта Клаузена вызвало в германском посольстве страшный переполох. Поначалу даже не переполох, а всеобщую ярость: как они осмелились поднять руку на столь уважаемых представителей рейха! Гнусная провокация!

Посол Отт и его ближайшие помощники — атташе полиции Мейзингер и военный атташе Кречмер, обсудив ситуацию, оценили действия японских властей как враждебную акцию по отношению к Германии: империя не хочет выполнить требования Берлина о выступлении против Советского Союза и ищет повод для обострения с последствиями отношений между двумя странами, связанными пактом.

Особый гнев вызвал в посольстве арест Рихарда Зорге. Заподозрить в шпионаже ветерана нацистской партии, личного друга посла, человека, к голосу которого прислушиваются Риббентроп, Гиммлер и даже сам фюрер! Схватить корреспондента, которого германский МИД официально признал лучшим журналистом рейха в Восточной Азии? Неслыханное дело!.. Генерал Отт стал добиваться свидания с Зорге.

Сотрудники тайной полиции спешили вырвать признание у Зорге. В ответ на требование германского посла генерал Тодзио сообщил, что он разрешит Отту встречу с арестованным ровно через неделю — 25 октября.

И теперь японцы спешили. Инспектор Охаси, которому поручено Доихарой во что бы то ни стало добиться от Зорге признания, не останавливался ни перед чем. Инспектору было разрешено применять самые изощренные пытки: вести "допросы с пристрастием".

Зорге пытали. Его не оставляли в покое ни на час. Не давали сомкнуть глаз: камеру заливал ослепительный свет, и стоило ему задремать, как тут же его пинками будили. Его допрашивали председатель следственной коллегии Токио, государственный прокурор, другие высшие чины японской юстиции и тайной полиции. Сотрудники токко — специальной высшей полиции Министерства внутренних дел и работники кемпэйтай — военной осведомительной службы объединились в этом поразительном для них деле. Но Зорге на допросах молчал. Лишь 25 октября утром он написал на клочке бумаги: "Гитлер предатель Германии".

Японцы вынуждены были выполнить обещание, которое дали германскому послу: 25 октября ему предложили посетить арестованного.

В тюрьму Сугамо вместе с Оттом приехали посланники Штаммер и Кордт. Предварительно генералу показали листок с написанными Рихардом словами. Листок впечатления не произвел. Посол понимал, что самураи могут выжать под пытками и не такое: он был прекрасно осведомлен о методах как гестаповцев, так и здешних полицейских изуверов.

Еще заранее японские власти оговорили условия, на которых разрешат встречу: в беседе не должны задаваться вопросы о причинах ареста; разговор будет вестись в присутствии следователя; продолжительность его — не более пяти минут; посол обязан говорить первым, затем его слова переведут на японский язык, — и только в том случае, если вопрос будет одобрен японской стороной, заключенному разрешат ответить на него. Разрешено задать только три вопроса: о самочувствии арестованного, о том, считает ли он себя виновным, и спросить, в чем он нуждается.

Рихарда, закованного в наручники, привели в комнату проповедника. При Зорге находились председатель следственной коллегии Накамура, два прокурорских чина, начальник отдела особой политической полиции, начальник отдела внешних сношений и другие.

Посол ужаснулся, увидев Рихарда в кандалах, арестантской одежде, в тяжелых тюремных башмаках.

— Как ваше самочувствие? — спросил он.

Зорге стоял в окружении японских чиновников спокойно, распрямив плечи. Только необычайная бледность и воспаленные глаза свидетельствовали о целой неделе круглосуточных допросов.

— Спасибо, я ни на что не жалуюсь, — ответил Рихард, когда завершилась процедура перевода.

Генерал задал второй вопрос: считает ли он себя виновным?

— Не будем говорить об этом… К тому же эти господа запретили мне отвечать на него.

И третий вопрос: в чем он нуждается?

— Спасибо, мне ничего не надо. Передайте, господин посол, привет вашей жене и дочери.

Рихард едва успел закончить фразу, как тюремщики вывели его из комнаты. Обещание выполнено: германский посол встретился с арестованным. Уже в дверях Зорге обернулся и сказал:

— Видимо, это наша последняя встреча…

Это свидание ни в чем не убедило и не разубедило Отта. Он тут же сделал официальное заявление японским властям. Потребовал, чтобы расследование было проведено как можно скорее и в посольство тотчас сообщены его результаты. А сам, вновь посовещавшись с атташе полиции Мейзингером и другими ответственными сотрудниками посольства, приступил к составлению официального донесения в Берлин.

На основании этого донесения отдел службы прессы по делам Дальнего Востока германского МИД подготовил объяснительную записку рейхсминистру Риббентропу. В этой записке говорилось:

"Рихард Зорге — хороший специалист по Японии и талантливый журналист. Однако своими строго объективными критическими статьями он нередко навлекал на себя недовольство в стране, гостем которой являлся. По мнению компетентных немецких властей в Токио, подозрение в том, что Зорге принимает участие в коммунистической деятельности, должно считаться ошибочным. По мнению посла Отта, близко знающего Зорге, речь, вероятно, идет об акции, которую можно отнести к политической интриге, поскольку Зорге располагал конфиденциальной информацией, касающейся японо-американских переговоров, рассматривающихся как государственная тайна. За исключением короткого посещения Оттом никакие свидания с заключенным не разрешены до сих пор. Вопреки неоднократным демаршам Министерства иностранных дел японская прокуратура до настоящего времени отказывается дать для ознакомления материалы дела…".

Составил доклад шефу гестапо Гиммлеру и его представитель в Токио атташе полиции Мейзингер. В этом докладе насчитывались двадцать два пункта, и в каждом пункте виновность Зорге ставилась под сомнение. Он убежденно писал, что японская контрразведка сама состряпала это дело, так как Зорге был слишком хорошо осведомлен о закулисной политике империи, ее военных и экономических возможностях, ее дальнейших намерениях и планах. По мнению Мейзингера, японские власти решили, что терпеть такого человека опасно в стране, даже если он принадлежит к дружественной Германии и "работает на пользу общего дела".

Поначалу в Берлине согласились с мнением токийских наместников. Руководители рейха никак не могли поверить, что Рихард Зорге — человек, допущенный к тайнам фашистского государства, — советский разведчик.

Но вот в самой Германии гестапо начало тщательно проверять личность германского корреспондента. Была обследована секретная картотека, подняты "дела" в государственных архивах и Министерствах внутренних и иностранных дел. Были вызваны для дачи показаний редакторы газет, в которых сотрудничал Зорге, разысканы и допрошены родственники Рихарда. И вдруг выяснилось: выдающийся журналист рейха на самом-то деле — один из ветеранов Коммунистической партии, активный ее функционер с двадцатых годов, продолжавший свою революционную деятельность в Москве, а затем в Китае, коммунист, пребывавший в Германии и после прихода к власти Гитлера…