Месть розы - Николь Галланд

Жуглет сделала осторожный выдох, как будто слишком долго задерживала дыхание. Виллем поманил ее к себе. Она придвинулась, и он заключил ее в долгое, молчаливое объятие, с силой прижав к груди. Поколебавшись, она тоже обняла его.

Немного придя в себя, он принялся поглаживать ее волосы, пытаясь разглядеть в ней ту девочку, которую когда-то знал. В конце концов он произнес с мрачным видом:

— Я убью графа.

— Даже и не думай, — решительно осадила его Жуглет. — Ты женишься на его дочери и через приданое получишь назад свои земли. Над чем, по-твоему, я все эти годы трудилась?

Глава 16

ПУТАНИЦА

Глава, в которой различные элементы смешиваются, создавая драматическое напряжение

25 июля

Главный торговый путь, пролегающий через долину Рейна, оказался запружен гораздо сильнее, чем ожидала Линор. Многие встречавшиеся им люди, в особенности имеющие отношение к церкви, были вполне обычны и не вызывали у нее удивления: посланцы с папской эмблемой, епископ, объезжающий свою епархию, монахи, монахини, бесконечные потоки летних пилигримов. Также попадались светские гонцы, солдаты скакали туда и обратно, выполняя поставленные перед ними задачи. Множество людей шли пешком: лудильщики, коробейники, евреи-торговцы, бедняки, рассчитывающие подработать на уборке урожая, стекающиеся в города крестьяне, пастухи со своими стадами. Были тут убогие и прокаженные, звоном колокольчика предупреждающие о своем приближении. У Линор щемило сердце при виде странствующих музыкантов и других артистов: в какой-то степени она была разочарована тем, что Жуглет не ринулся в Доль защищать ее.

Она безумно устала, чувствовала себя больной и ужасно хотела спать. Хотя на небе появились белые облака, солнце палило нещадно. В ушах звучали предостережения матери, и Линор редко снимала вуаль — только когда становилось совсем невмоготу. Стоило проскакать пять миль, не видя практически ничего, кроме общих очертаний, и ее начинало тошнить.

Первоначальное рвение давно иссякло, какая-то там будущая репутация казалась пустяком по сравнению с сиюминутными потребностями тела. У девушки болело все: внутренние органы и мышцы, наличие которых она прежде никак не ощущала, теперь громко заявляли протест. Сколько они уже едут, а все никак не доберутся до места! К тому же с юга на долину надвигалась буря: воздух стал таким влажным, что Эрику не удавалось разжечь факел, чтобы дымом отгонять комаров. Замки местной знати им не попадались; придется, видимо, на ночь остановиться в первой попавшей гостинице, чего Линор очень хотелось бы избежать. Она знала лишь одну гостиницу, в Доле, — место сборища шлюх, пьяниц и торговцев с лукаво-елейными физиономиями.

Мир оказался огромным, оглушающим, грязным и небезопасным местом. Приходилось все время бороться с собой, чтобы не попросить Эрика отвезти ее обратно в Доль.

Королевский двор готовился переместиться в Майнц, где первого августа должна была открыться Ассамблея. Этой весной Конрад поклялся, что публично объявит там о своих брачных планах. Вместе с двором на новое место перебиралось множество крутившихся вокруг него лизоблюдов, фавориток и всякого рода прихлебателей. Конрад пригласил и Виллема, хотя после происшествия в подвале тот снова не появлялся при дворе. Ну, в первый день это было, по мнению Конрада, извинительно — значительная часть его ушла на кувыркание в постели с проституткой. Более того, Конрад сделал это событие всеобщим достоянием; подражая ему, Жуглет действовала в том же духе. Однако когда Виллем не появился и на второй день, это уже стало скучно, и Конрад задумался, стоит ли брать его с собой в Майнц.

— Как мужчина он восстановил свое доброе имя — с моей помощью. Что же касается всего остального, увы, — ворчал он, обращаясь к Жуглет. — Даже не знаю, кто злит меня больше, он или Маркус.

Еще сильнее отсутствие Виллема раздражало Жуглет. Она знала, в чем причина. После вынужденной клятвы в том, что никаких публичных столкновений с Альфонсом и Павлом не будет, он заявил без малейшей иронии, что сначала ему нужно справиться с разбушевавшимися эмоциями. Для достижения этой цели рыцарь, прихватив лук и стрелы, рано поутру поскакал в горы, чтобы сорвать гнев на диких зверях. К полудню несколько кабанов отправились в свой свинский рай, а Атлант выбился из сил, так безжалостно гонял его Виллем. Он с трудом взял себя в руки, спешился и, ведя коня в поводу, вернулся в гостиницу, где препоручил верного друга заботам опытного конюха. Неистовые скачки по горным дорогам ничуть не успокоили Виллема, но, по счастью, было уже слишком поздно, чтобы нанимать лошадь и продолжать крестовый поход против кабанов. Поэтому он удалился в свою комнату, решив, что безопаснее всего залить гнев вином. Час спустя доброе мозельское притупило не только ярость, но и все прочие чувства.

Этим вечером воздух сделался странно неподвижен в предвкушении надвигающейся бури. Жуглет металась по комнате, на чем свет стоит ругая своего возлюбленного, который, обнаженный и мечтающий о более интересных вещах, распростерся на широкой постели.

— Ты еще хуже Партонопеуса![13] — запричитала она, едва появившись с приглашением в замок к ужину. — Тот предпочел, чтобы его сожрали дикие звери, лишь бы не преодолевать свою пассивность, пока власти предержащие манипулировали им.

Она подняла с пола меч Виллема, с помощью которого он только что срывал свою злость на потолочных балках. Убрав клинок в ножны, Жуглет потянула носом воздух.

— Ага, запах расщепленного дуба!

— Я уже заплатил за причиненный ущерб, — невнятно пробормотал Виллем. — Поупражняться захотелось, что тут такого?

— Ты должен жениться на Имоджин. Для этого нужно явиться в Кенигсбург и подружиться с Альфонсом. Немедленно! Я не допущу, чтобы годы моих трудов пошли прахом, утопленные в вине. Еще немного, и ты потеряешь уважение Конрада. И что тогда? Безземельный рыцарь в немилости, по слухам, извращенец и брат шлюхи. И пьяница, если ты попадешься кому-нибудь на глаза в таком виде.

Виллем перевел взгляд на свое обнаженное тело.

— Но, я бы сказал, замечательный пьяница.

Он невесело рассмеялся.

— Прекрати! Если ты разочаруешь Конрада, тебя ждет очень суровое будущее, и судьба Линор тоже под угрозой, если не вывести Маркуса на чистую воду. У меня возникла новая идея, как заставить его оступиться. Ты в достаточной мере пришел в себя, чтобы следить за моей мыслью?

Виллем со скучающим видом откинулся на постели.

— У твоего пояса такой вид, будто он хочет, чтобы его развязали. Иди сюда, Жуглет, давай я ему помогу.