Колыбельная для вампиров - Светлана Борисова

— Милая, ты слишком увлекаешься утопическими идеями. А гуманизм и равенство — это такая парочка зверей, которая живет только в умах мечтателей ни от мира сего и на страницах романов. Правильно тебе ответил молодой человек, в чистом виде такие понятия — абстракции. Теперь вернемся к вопросу о морали. По моему мнению, чтобы свободно руководствоваться нормами человеческого сообщества, нужно физиологически стать одним из его членов, и думать соответственно, — он пресек на корню немую попытку девушки возразить ему. — Не лги сама себе! Несмотря на внешнюю схожесть, мы людьми уже не являемся. Слишком уж многое извне привнесено в наш геном. А поскольку у нас иная физиология, то у нас другие повадки, и другие цели в жизни. Следовательно, по-иному складываются общественные взаимоотношения для решения общих задач, а мораль — всегда производная социума. Она удобная шкурка для выживания в рядах конкретного сообщества. Мадмуазель Беккер, если Вы по-прежнему хотите быть одной из нас, тогда скажите, зачем Вам нужны чужие моральные установки, которые не пойдут на пользу вампирскому сообществу в целом?

— Я н-не знаю, — слегка заикаясь, прошептала обескураженная девушка. Она примолкла, всем своим видом напоминая несчастного промокшего котенка. Её полемический задор бесследно исчез, но она все равно чувствовала себя правой. Палевский усмехнулся, и его глаза зажглись недобрым блеском.

— Как там говорится в одном романтическом произведении? Максима Горького, если не ошибаюсь, «безумству храбрых поем мы славу». Вот только не согласен с его второй половиной, что «безумство храбрых — вот мудрость жизни». Я хочу, чтобы молодые вампиры трезво оценивали жизненную ситуацию и понимали, что добро наказуемо, если оно идет в разрез с общепринятой моралью общества, в котором вы живете. Милая, теперь перейдём к конкретике. Когда приступишь к работе, передай старшему, что у тебя месяц штрафных работ в изоляторе. Настолько острый приступ абстрактного гуманизма нужно немедленно лечить, и очень надеюсь, что не хирургическим путем. Должен заметить, что у тебя будет очень обширное поле для жалости. Судя по твоей реакции, ты уже наслышана о нашем изоляторе, но подожди расстраиваться — это еще не все.

Неуловимым движением Палевский выудил нечто из густых зарослей, и ошеломленная девушка еле успела поймать тощее тельце. В ее руках оказался мальчик, жертва недавних издевательств на аллее.

— Если так уж невтерпёж, потренируйся в жалости на человеческом детеныше.

— Михаил Янович, но у родителей уже выбрана норма на воспроизведение! К тому же мальчик слишком мал для феникса. Ведь мы берем их в вампирские семьи, только непосредственно перед инициацией, — слабым голосом пролепетала Сонечка.

— Неужели? Есть еще что-то, чего я не знаю о фениксах? Нет? Удивительно! — с сарказмом произнес Глава службы генетики. — И причем здесь твои родители? Сей подарок лично для тебя.

— Господи, куда же я его дену?

— Легко быть добренькой, пока дело не касается тебя лично. Правда? Что ж, относительно мальчишки есть, как минимум, три выхода. Первое и самое простое решение это свернуть ему голову и оставить труп группе зачистки. Второе, подбросить до ближайшего детдома, где жизнь с матерью-проституткой покажется ему раем. И третий, это усыновить в собственной семье, — Палевский испытующе глянул на девушку. — Вижу, мадмуазель Беккер, что Вы не ищете легких путей. Что ж, тогда Вам придется поднапрячься и решить ряд проблем в ближайшее время. Найдите спутника жизни и уговорите его взять маленького феникса в вашу семью. Для поиска партнера, ввиду срочности дела, я разрешаю воспользоваться генетическим банком. Завтра же подашь заявку. На все дела даю тебе неделю, — непререкаемым тоном произнес он, и у девушки задрожали губы от еле сдерживаемых слез.

Нахмурившись, Палевский снова полез за сигаретами. Пока он курил, испытующе глядя на притихшую троицу, у него запищал сигнал вызова. Выслушав невидимого собеседника из Службы зачистки, он раздраженно ответил:

— Да, вы не ошиблись, трупов только три, два в парке и один на аллее. Так что вы ничего не потеряли.

Держащая на руках спящего мальчика, Соня испуганно вздрогнула, как-то разом осознав, что отец Мари, такой спокойный и обаятельный в домашней обстановке, на самом деле — пугающе страшная величина в мире вампиров, диктатор с практически ничем не ограниченной властью.

Иван не сразу успокоился, не решаясь поверить, что всё разрешилось. Конечно, он видел, что девушка либо постоянно отказывалась участвовать в охотах, либо пассивно стояла в сторонке, вынужденная участвовать в них, но не придавал ее причуде особого значения. В конце концов, это личное дело каждого и не все любят охоту. Но он не знал, что дело зашло настолько далеко, иначе давно бы уже принял соответствующие меры. В отличие от Сонечки, он прекрасно представлял себе, какое жесткое наказание могло бы воспоследовать за подобное вольнодумие, и тихо радовался, что она легко отделалась. Но все же юноша не смог промолчать:

— Михаил Янович, но нельзя же так! Вы не даете ей право самостоятельного выбора в личной жизни!

— Выбор? С чего бы это? Подставив горло подонкам, тем самым мадмуазель Беккер поставила себя вне закона, — холодно ответствовал Палевский, не обращая никакого внимания на протестующий возглас девушек. — К тому же ты не прав, говоря, что у неё нет выбора. Весь свободный мужской генетический банк в полном ее распоряжении. Стоит только отправить заявку, и компьютер подберет подходящего партнера, — забавляясь их тревогой, он снисходительно добавил: — Насколько я знаю из стрекота Мари, девушка тебе небезразлична. Так в чем дело, мой юный друг? Неужели ты не протянешь руку помощи попавшей в беду девице? Рыцарь ты, в конце концов, или нет?

— Что Вы, Михаил Янович! Я всегда готов! — радостно воскликнул смущенный юноша.

— Тогда не о чем больше беспокоиться. Вот видите, мадмуазель, как замечательно всё складывается. Кстати, вы едете со мной, поскольку ваша машина уже стоит дома в гараже.

Неожиданно в глазах Сонечки снова вспыхнуло прежнее упрямство, и она открыла рот, собираясь что-то сказать.

— Замолчи! Не смей спорить, — тихо прошипел Иван, забирая у неё мальчишку. К удивлению Мари та послушалась.

Раздался шум отъезжающей машины, и в потревоженном парке вновь воцарилась сонная тишина. О маленькой трагедии большого города со смертельным исходом, напоминали лишь два трупа, лежащие на большой поляне в нелепо-изломанных позах. Но вскоре и они исчезли. На высоте птичьего полета появилась две почти невидимые бесшумные тени. Они легко спрыгнули вниз и склонились над трупами. Тихо зажужжал невидимый прибор. Неяркая вспышка на миг осветила большеглазые маски, и все исчезло. Только на траве остались две светлых кучки пепла, напоминая миру о бренности всего живого на Земле.