Ухищрения и вожделения - Филлис Джеймс

— Моя дорогая, любимая моя, что же ты не позвонила?

Она прислонилась к нему. Он с болью увидел, как она бледна, как прозрачна ее кожа, какие круги под глазами. Казалось, он даже сквозь толстый твид ее пальто слышит, как шевелится у нее в животе ребенок.

— Я не хотела ждать. Мама ненадолго вышла к соседке, миссис Бленкинсоп. Это совсем недалеко — на нашей улице. У меня только и хватило времени, что вызвать такси и написать ей записку. Мне необходимо было приехать. Ты не сердишься?

— Девочка моя, моя дорогая, ты как? В порядке?

— Устала немножко. — Сузи рассмеялась: — Смотри, дорогой, ты захлопнул дверь. Тебе придется взять мой ключ!

Он взял ее сумочку, разыскал ключ и кошелек и заплатил водителю, который уже отнес ее единственный чемодан на крыльцо. Руки у Рикардса дрожали так, что он едва смог вставить ключ в замочную скважину. Он приподнял Сузи, перенес через порог и усадил на стул в холле.

— Посиди здесь минутку, дорогая, а я занесу чемодан.

— Терри, цикламен погиб. Ты его залил.

— Вовсе нет. Он погиб, потому что не мог без тебя.

Сузи снова рассмеялась. Смех ее был счастливым и радостным, звенел словно колокольчик. Рикардсу захотелось поднять ее на руки и во весь голос завопить от счастья. Вдруг посерьезнев, она спросила:

— А мама не звонила?

— Нет еще. Но она позвонит.

И тут, словно по подсказке, зазвонил телефон. Рикардс схватил трубку. На этот раз, ожидая услышать голос тещи, он совершенно не испытывал страха, совершенно не волновался. Этим единственным, великолепным, утверждающим их отношения поступком Сузи навсегда избавила их обоих от разрушительного влияния матери. Он чувствовал себя так, будто огромная волна вынесла его из пучины горя и поставила обеими ногами на твердую скалу — навсегда. На секунду он уловил на лице Сузи такое волнение, что даже перехватило горло, но она неловко поднялась на ноги и прижалась к нему, продев свою ладонь в его. Однако звонила не миссис Картрайт.

— Джонатан Ривз позвонил в управление, сэр, — сказал Олифант. — Его соединили со мной. Он говорит, что Кэролайн Эмфлетт и Эми Кэмм вышли вместе на яхте. Их нет уже три часа, а туман густеет.

— А зачем он в полицию-то звонил? Ему надо было в береговую охрану звонить.

— Я уже это сам сделал, сэр. На самом деле он звонил не из-за этого. Он и Эмфлетт не провели тот воскресный вечер вместе, сэр. Она была на мысу. Ривз хотел сообщить, что Эмфлетт нам солгала. И он тоже.

— Думаю, в этом они не одиноки. Мы их вызовем завтра, с утра пораньше, и послушаем, как они это объяснят. Не сомневаюсь, она что-нибудь да придумает.

Олифант невозмутимо продолжал:

— Зачем бы ей лгать, если ей скрывать нечего? И потом, тут не просто фальшивое алиби. Ривз говорит, что их роман был с ее стороны всего лишь притворством, что она делала вид, будто любит его, чтобы прикрыть свою лесбиянскую связь с Кэмм. Я так считаю, они обе завязаны в этом деле, сэр. Эмфлетт должна была знать, что Робартс ходит плавать по вечерам. Весь персонал Ларксокена знал про это. И она работала в тесной связи с Мэаром, теснее не бывает. Ведь она его личный секретарь. Он мог изложить ей все подробности про тот званый обед и как Свистун убивает тоже. И «бамблы» достать не было бы проблемой. Кэмм ведь знала про распродажи и про эти сундуки в пасторском доме, даже если Эмфлетт не знала. У ее ребенка все одежки оттуда.

— Достать эти «бамблы» действительно не было бы проблемой. Надеть их и в них ходить — вот проблема. Обе женщины небольшого роста.

Олифант, видимо, отмел этот довод как недостаточно серьезный, потому что сказал:

— У них не было времени «бамблы» примерять. Лучше схватить пару побольше, чем поменьше, да к тому же мягкую, эластичную, а не жесткую кожаную обувь. А у Кэмм — побудительный мотив, сэр. Двойной к тому же. Она угрожала Хилари Робартс, когда та толкнула ее ребенка и он упал. У нас есть показания миссис Джаго об их ссоре. А если Кэмм хотела остаться в фургоне, поблизости от своей любовницы, ей важно было остановить прохождение иска о клевете против Паско. И Кэмм наверняка было известно, где точно Робартс плавает по вечерам. Если ей Эмфлетт не сообщила, то Паско вполне мог сказать. Он же признался нам, что иногда потихоньку уходил из фургона и подсматривал за ней. Грязные у него мыслишки, у этого черта хилого. И еще одно. У этой Кэмм собачий поводок есть, помните? И у Эмфлетт тоже, между прочим. Ривз сказал, она выгуливала своего пса на мысу в тот вечер.

— На месте убийства не было собачьих следов, сержант. Давайте не будем впадать в эйфорию. Она, может, и была на месте преступления, но собаки там не было.

— Собака оставалась в машине, сэр. Может, она и не брала пса с собой, но поводком-то она воспользовалась. И еще одно. Те два бокала в Тимьян-коттедже. Я так считаю, Кэролайн Эмфлетт была с Робартс до того, как та отправилась в свой последний заплыв. Она же секретарь Мэара. Робартс ее впустила бы без проблем. Все сходится, сэр. Неопровержимое дело, сэр, просто водонепроницаемое.

Да уж, неопровержимое, думал Рикардс, водонепроницаемое прямо как решето. Но Олифант прав. Аргументов для возбуждения судебного дела вполне хватает, даже если нет пока ни малейших доказательств. Он не должен позволять, чтобы его неприязнь к этому человеку мешала видеть смысл в том, что он говорит. Но один факт был ему очевиден: если он арестует еще какого-нибудь подозреваемого, теория Олифанта при отсутствии убедительных свидетельств будет прекрасным подарком защите.

— Оригинально, — сказал он, — но полностью построено на косвенных доказательствах. И во всяком случае, с этим можно подождать до завтра. Сейчас вечер, и все равно сделать ничего нельзя.

— Нам надо повидать Ривза, сэр. Он может до утра передумать и рассказать все совсем по-другому.

— Вот и повидайте его. И дайте мне знать, когда Кэмм и Эмфлетт возвратятся. В восемь встретимся в Хоувтоне. Тогда их и вызовем. И я не хочу, чтобы их допрашивали — ни ту ни другую, — до того как сам их не увижу завтра утром. Вы меня поняли?

— Да, сэр. Спокойной ночи, сэр.

Когда он положил трубку на рычаг, Сузи сказала:

— Если ты думаешь, что тебе следует поехать туда, дорогой, поезжай, не беспокойся обо мне. Теперь, когда я дома, у меня все будет хорошо.

— Это не срочно. Олифант и сам справится. Он любит быть главным. Пускай Слонище понаслаждается.

— Но я вовсе не хочу быть тебе обузой, дорогой. Мама думала, что твоя жизнь станет гораздо легче, если меня здесь не будет.

Он подошел и обнял Сузи. Ее щека стала влажной, но это были его собственные слезы.

— Моя жизнь не может стать легче, если тебя здесь нет, — сказал он.

Глава 5

Их тела, или то, что от них осталось и что можно было опознать, выбросило на берег через два дня двумя милями южнее Хоувтона. Утром в понедельник вышедший на пенсию служащий налогового управления выгуливал на берегу своего дога и заметил, что пес обнюхивает что-то похожее на огромный, опутанный водорослями кусок белого сала, перекатывавшийся в пене прибоя у самого берега. Когда пенсионер подошел ближе, волна уволокла белый предмет от берега, а затем швырнула к самым его ногам, и он вдруг обнаружил, что с невообразимым ужасом смотрит на отрезанный точно по талии торс женщины. Мгновение он неподвижно стоял, потрясенный, глядя, как вода, пенясь, заливает пустые глазницы, как прибой покачивает опавшие груди. Потом отвернулся. Его неудержимо рвало, и он не сразу смог уйти прочь от берега, шатаясь словно пьяный и волоча по гальке ноги. Дога он тащил за ошейник.

Труп Кэролайн Эмфлетт, нисколько не поврежденный, прибило к берегу тем же приливом вместе с кусками опалубки и частью крыши от каюты. Все это нашел Тупарь Билли, безвредный и дружелюбный бездомный дурачок, во время одной из своих привычных прогулок по пляжу. Внимание его сначала привлекли обломки досок, и он принялся вытаскивать их на берег, издавая радостные вопли. Потом, когда эта добыча была сложена на берегу в полной безопасности, он принялся озадаченно рассматривать погибшую девушку. Это был далеко не первый труп, найденный им за сорок лет жизни у моря, и он знал, что должен сделать, кому рассказать. Сначала он продел руки ей под мышки и оттащил девушку подальше от воды. Потом, тихонько постанывая, словно страдая от собственной неуклюжести и ее неотзывчивости, встал рядом с ней на колени, стянул с себя куртку и прикрыл лохмотья, оставшиеся от ее блузки и брюк.

— Хорофо? — спросил он у нее. — Угобно?

Потом протянул руку и осторожно убрал пряди волос, упавшие ей на глаза. Покачиваясь из стороны в сторону, он принялся тихонько напевать ей что-то, словно убаюкивал ребенка.

Глава 6

В четверг, после ленча, Дэлглиш трижды подходил к фургону, но ни разу не застал Паско дома. Звонить и проверять, вернулся ли он, Адаму не хотелось. Он не мог придумать подходящего предлога для визита и полагал, что лучше всего зайти в фургон как бы по пути, во время прогулки, так, будто мысль навестить Паско пришла ему в голову неожиданно. В каком-то смысле, думал он, предлогом могло быть желание выразить Нийлу сочувствие, но Эми Кэмм он знал лишь в лицо, и воспользоваться этим предлогом было бы нечестно и неубедительно. Вскоре после пяти, когда уже начинало смеркаться, он сделал еще одну попытку. На этот раз дверь фургона была распахнута настежь, но Паско не было видно. Пока Дэлглиш стоял там, не зная, что предпринять, над краем обрыва поднялся клуб дыма, за ним — языки огня, и воздух вдруг наполнился едким запахом разгорающегося костра.