Ошибка архитектора - Эйлин Торен

С одной стороны он был бесцеремонным и наглым, но с другой уязвимым и нежным.

— Эйва, — шептал он ей в шею, когда внезапно сгребал в объятия, подходя сзади. Он быстро перерос её и несмотря на разницу в возрасте почти в пять лет, был выше и внушительнее неё, хоть и младше. — Я тебя хочу.

Красивый, невероятно красивый, молодой, сильный. В его постели была невообразимая толпа, но он сбегал оттуда и в одних нижних штанах прижимался к ней и, совершенно не переживая о приличиях или смущении, просил её о близости.

И это была не шутка, он был серьёзен.

— Нет, — отвечала она.

— Почему?

— Потому что нет. На что я тебе сдалась, Гаян? — спрашивала Эйва, а на деле иногда просыпалось внутри желание, потому что было безумием отказывать такому, как второй наследник. — Если я скажу “да” — всё исчезнет. Что ты будешь делать со мной? Так же как с остальными?

А он упрямо мотал головой:

— Сделаю своей супругой, — заявлял он что-то весьма для себя очевидное.

— Ты с ума сошёл, Гаян?

— Ты красивая, безумно красивая Эйва, — шептал он. — Мне никто был бы не нужен.

— У тебя там в постели первые красавицы и красавцы королевства, — качала она головой. — Что за глупости?

— Нет, — просто отвечал он. — Красота не здесь, она вот здесь…

И Гаян клал ладонь на её грудную клетку.

— Душа у тебя невероятно красивая, Эйва, — и ей хотелось рыдать от этого его простого и такого по-детски открытого признания.

— Иди спать, — ворчала она, смущаясь.

— Там негде, — отвечал второй наследник.

— Выгони их.

— Не могу.

— Почему?

— Они скажут, что это не я. Никто не поймёт. Можно посплю с тобой?

— Хорошо, — отвечала Эйва, вздыхая и улыбаясь. Потом хмурилась шутливо и отрезала: — Только спать.

— Эйва… — хныкал в неё второй наследник.

— Нет!

И она ложилась, а Гаян ложился рядом и обнимал её, утыкаясь в плечо, будто ребёнок. И просил почитать стихи, которые она знала наизусть. И она читала — роли из пьес Рефэра, Одейна, поэмы Блеста. Гаян их обожал.

— Знаешь, — прошептал он как-то, — ты мой якорь, Эйва. Без тебя меня давно бы снесло в открытое море. А рядом с тобой, твоим этим упрямым дурацким непоколебимым, как скала, бесполезным “нет”, я чувствую себя собой, помню какой я.

И Эйва гладила его по волосам, целовала в висок, продолжая читать наизусть поэму Блеста про острова в открытом море, небеса, потерянные души и птиц. Романтичное и очень печальное.

В поисках брата, к ней приходил Жай, ворчал на Гаяна, что тот опять почти голышом залез к Эйве в постель, говорил что-то про честь и приличия. На что младший брат всегда просил его заткнуться, потому что мешает слушать стихи, а что до чести, то мол он готов связать свою жизнь с Эйвой хоть сейчас, и вопрос про честь будет закрыт.

Жай фыркал и ложился на кровать с другой стороны. И уже, когда сон утаскивал за собой Эйву, старший брат пытался вытянуть от неё младшего, но никогда ничего не получалось, и в конечном итоге так они оба и оставались спать с ней рядом.

И да, это было ужасно. Такое падение нравов и сплошной грех, но для Эйвы оба они были скорее братьями, друзьями, родными людьми. И хотя она знала, что то, что между ними происходит, странно и ненормально, но на деле не было ничего более чистого и сокровенного…

Когда Гаян заключил её в свои объятия, ей захотелось разрыдаться. Эта его злость на неё, что Эйва пропала без следа. Она ведь и подумать не могла, что он переживает за её жизнь, думает, что она в опасности.

И конечно это её смущение — ей никогда ничего не было нужно от них. Она была их другом, поверенным, понимающим соратником, той, кто всегда была на их стороне несмотря ни на что, конечно не надо было так поступать с ними…

— Нельзя так поступать с теми, кому дорога, Эйва, — вторя её мыслям, прошептал ей в волосы Гаян. — Нельзя…

— Прости, — всхлипнула она. — Прости меня, родной.

И так было не принято, категорически — нельзя было так обращаться к наследнику, но Эйва точно знала, что, если Жай стерпел её официальное обращение при Шелранах, то Гаян терпеть не будет. Второму наследнику было всё равно в принципе, и уж тем более на Шелранов — половина семьи была у него в постели и к ним было определённое отношение, а Верон был хорошим другом Жая.

— С твоей стороны было ужасно так с нами поступить, — проговорил Гаян, когда вытащил её на улицу из дома, чтобы поговорить наедине. Они устроились на скамейках в саду, он небрежно растянулся, вытянув ноги на стоящую рядом вторую скамью, а Эйве пришлось, как в юности сесть в угол, который он образовал своим телом и, подтянув под себя ноги, обнять их.

— Я не думала…

— Не думала, что я буду переживать? — возмутился принц. — Шутишь? Ты же никогда не была дурой, Эйва!

— Может была?

— Пфф, нет. Добрая и слишком, слишком скромная, — повёл он головой, но уже было видно, что негодование в нём улеглось. — Я уже собирался в болотах Яынси твоё тело искать.

— Ты нашёл бы там много тел, — отозвалась она. Место это было страшным. Там велись ожесточённые бои во время войны и в тех местах сгинуло очень много солдат с обеих сторон.

— Ладно, ты может считала меня бесчувственным засранцем, — проговорил он, вздыхая. — Жая бессердечным умником… но мама. Эйва… о маме надо же было подумать. Ты же ей не чужая.

И конечно Гаян был прав — её величество всегда очень тепло относилась к Эйве, считая её маму практически своей сестрой. От этого укора на глаза навернулись слёзы.

— Прости… я была так… потеряна. Театр был моей жизнью. Ты же знаешь, как сильно я любила всё это, любила быть внутри, любила творить эту сказку, создавать из слов действие. И…

— И? — вздохнул он. — Горничная? Серьёзно?

— Я больше ничего не умею, — ответила Эйва.

— Жай прислал официальную бумагу с предложением руки, — проговорил второй наследник.

— Да. Вчера, — подтвердила этот уничтожающий её факт женщина. — Его светлость мне отдал.

— Его светлость… — передразнил её Гаян, — пффф… Почему ты не соглашаешься?

— Гаян, перестаньте… оба.

— Нет. Нет Эйва! Не могу, не проси, — он упрямо повёл головой. — Объясни мне, идиоту, что не так.

— Гаян! Ну какая из меня супруга наследника? — выдавила из себя она.

— Замечательная, — отрезал его