Один мертвый керторианец - Александр Дихнов

Это было очень резко. И даже не по причине обращения к августейшей особе — просто дядя крайне редко затыкал кому-то рот. Конечно, мне надо было тогда задуматься над этим, и как знать, чем бы все в итоге обернулось. Но я был разбит, устал, пьян и поэтому сделал то, что сделал. То есть ничего…

Принц же, ничтоже сумняшеся, пожал плечами и вернулся к избранной теме:

— Стало быть, теперь, барон, раз подвернулся случай, я хотел бы как-то прояснить для себя общее направление событий.

— Вы слишком многого от меня ждете, Ваше Высочество, — без всякой иронии возразил дядя. — Я не всеведущ, право слово… Я же неспроста осведомился о вашем восприятии ситуации. В оценке общих тенденций ваши способности выше моих, а моя сила — в деталях… Разве вы не пытались провести анализ, исходя из своих собственных теорий?

Принц поморщился, но отнекиваться не стал:

— Пытался, конечно. Но…

— И все же?

— Ну хорошо. — Он вяло махнул рукой и заговорил совсем уже умирающим голосом: — Давайте тогда присмотримся к положению, имевшему место, скажем, год назад. На первый взгляд ничего особенного — оно стабильно. Все наши соотечественники лучше или хуже адаптировались к окружающему миру, заняли свои жизненные ниши и помышляют лишь о дальнейшем упрочении позиций или… — он мельком глянул на меня, — не помышляют ни о чем вообще. Но это только на первый взгляд. Ибо при более внимательном рассмотрении вы легко обнаружите зерна грядущего конфликта. Нет, не между нами. А между нами и, так сказать, ими. Всем остальным Человечеством, если хотите… Почему? Ведь нам удалось скрыть свое существование и на Денебе, и затем, когда мы рассеялись по Галактике; хотя тогда мы не знали языков, обычаев, нравов и выдавали себя на каждом шагу. И правильно. Это как раз то, о чем вы недавно говорили, барон, — неприметность. Кому была интересна горстка странно ведущих себя чужеземцев?.. Но сейчас все по-другому. Эти самые ниши, которые мы заняли, слишком уж велики. Они как рампа, залитая светом юпитеров, и мы уже не можем кануть в тень безвестности. И при этом мы не стареем — одного этого достаточно! Любой, кому придет в голову сравнить чье-то изображение полувековой давности и нынешнее, поймет, что здесь кроется нечто нечеловеческое. А если к тому же случаев такового удивительного долголетия несколько? То есть близится момент, когда нашу расовую принадлежность скрывать дольше мы не сможем. Вы согласны, барон?

— Согласен. Сейчас… — Дядя чуть прищурился и забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — А вот год назад меня подобные раздумья не посещали.

— Вы были слишком загружены насущными проблемами, не так ли? — Принц вновь оживился, даже слегка разрумянился. — Так же и я. Хоть и подумывал об этом, но исключительно в теории, — казалось, еще несколько спокойных лет впереди имеются.

Пассажи Принца были красивы и интересны, но слишком уж заумны для моего ежеминутно тупеющего восприятия. И еще мне казалось, что он просматривает один принципиальный момент, поэтому я отважился его перебить и слегка заплетающимся языком спросил:

— А вы, часом, не сгущаете краски, Ваше Высочество? По-моему, он сразу понял мою мысль, но тем не менее повел рукой, будто приглашая продолжить. Что я и сделал:

— Почему вы так уверены, что возникнет конфликт? Большинство людей из моего ближайшего окружения знают… или, безусловно, догадываются… о моем неземном происхождении, и ничего. Я бы не сказал, что наши отношения из-за этого портятся.

— Это потому, что у вас хороший характер, герцог. — (Я улыбнулся, готовый посмеяться шутке с другими, но никто почему-то не смеялся.) — И окружающие вас люди знают об этом. Поэтому им безразлично, родились вы на Земле, Денебе, Рэнде, Кертории или у черта в ступе… Но я-то говорю об отношениях не на личном уровне. Хотите, выйдем сейчас на улицу и спросим у первого встречного обывателя, как ему понравится факт, что двенадцать виднейших граждан Галактики — инородцы? Даже с поправкой на очень специальные нравы Фудзи, могу заключить с любым желающим пари на льготных условиях, что сначала этот обыватель не поверит, при предоставлении убедительных доказательств — испугается, затем — как ответная реакция — возмутится и, наконец, возжаждет нашей крови. Хотите?

Находясь в состоянии, располагающем, как известно, к опрометчивым поступкам, я едва не принялся обсуждать условия заклада, но дядя предостерег:

— Я бы не советовал, — и я заткнулся.

— Точно так же поведет себя и общественное мнение в целом, — заключил Его Высочество. — В их глазах мы будем выглядеть не несчастными отщепенцами, оставшимися без родины, а коварными агрессорами, представляющими угрозу для их расы. Угрозу, особенно страшную своей непредсказуемостью.

— Ну, ну, Ардварт, — умиротворяюще перебил дядя. — Это уж вы точно через край хватили!

— Правда? — с непередаваемой иронией усмехнулся Принц. — А вам никогда не приходило в голову, господа, что если мы вдруг объединим свои ресурсы — политические, экономические, военные, — то будем очень близки к тому, чтобы осуществлять фактический контроль за Галактикой? По крайней мере за той ее частью, где живете вы? Вижу, не приходило. Ибо вы не воспринимаете идею всерьез в силу многих известных вам обстоятельств. Но они-то о нас ничего не знают. А у страха глаза велики.

Молчание послужило ему ответом. И это значило, что Принц прав. Раз уж дядя ему не возразил, значит, никаких контраргументов не существовало. Но я все еще не очень понимал, к чему Принц завел эту тему.

— Вижу также, герцог, — все в том же тоне легкой насмешки заметил Его Высочество, — что вам хочется спросить, какое отношение все вышеизложенное имеет к смерти Вольфара Рега? Отвечаю: какое-то! Это как раз и есть обстоятельство, наиболее меня беспокоящее. Совершенно очевидно, что за всеми этими событиями стоит не просто чье-то примитивное желание добиться победы в Испытании и вернуться на родину с триумфом. Как бы ты ни был хитер и изворотлив, избавиться в одиночку от остальных нереально, это, я думаю, было понятно даже Вольфару с его фанаберией. Но заставить ополчиться на нас все Человечество, а самому отсидеться где-нибудь в тихом уголке — вот это уже реальный замысел. Трудный, но реальный.

Его Высочество сделал небольшую паузу для прикуривания сигареты, а я подметил, что, несмотря на отсутствующий вид, дядя, похоже, с тщанием ловит каждое его слово. Это наблюдение заставило меня из последних сил навострить уши.

— И если взглянуть на все, что произошло после смерти Вольфара, под этим углом, то зрелище получается весьма неутешительное. Для нас с вами, господа. Покушения, перестрелки, взрывы — все это привлекает к нам пристальное внимание властей. Пока по отдельности, но надолго ли?.. А вот, кстати, и еще хороший пример к нашему маленькому спору, герцог: вы, надеюсь, помните, как повели себя власти Новой Калифорнии, когда у вас возникли с ними трения? Они вас попытались убить, так? И если предположить, что целью наших противников является выставить нас, так сказать, напоказ, настроить людей против и тому подобное, — тут мы им ничем не помешали!.. — Заметив, что я собираюсь возмутиться, Принц поднял руки и обезоруживающе улыбнулся: — Нет, нет. Я нисколько не виню вас, герцог. Вы не удосужились рассказать мне подробности, но общее впечатление у меня такое, что вы действовали едва ли не наилучшим образом. Просто у противника — преимущество. Каждый раз, стреляя в нас — даже холостым, — он попадает в цель, и с этим мы ничего не можем поделать. Однако прав я, или все это фантазии, но обольщаться, что у врагов дела идут неважно, явно не стоит. Скорее наоборот: покуда события развиваются по их сценарию, и на данный момент, признаюсь, это вселяет в меня большую тревогу…