Мастера американской фантастики - Роджер Желязны

Ему открылась ужасающая картина. Большое помещение ходило ходуном. Две сотни мужчин жрали, пили, сидели, лежали ничком, тупо смотрели на стены, плясали и горланили. Между ними сновали шлюхи и пронырливые сводники, профессиональные игроки с раскладными столиками, торговцы наркотиками, ростовщики и воры. Клубы табачного дыма перекрывала вонь пота, сивухи и Аналога. На полу валялись безжизненные тела, разбросанное белье, одежда, пустые бутылки и гниющая пища.

Дикий рев отметил появление Фойла, но он был приготовлен.

— Кемпси? — спокойно сказал он первой искаженной роже, возникшей в сантиметрах от его лица. И вместо ответа услышал хохот. Он улыбнулся и сунул банкноту в 100 Кр. — Кемпси? — спросил он другого. И вместо ответа услышал проклятья. Но он снова заплатил и безмятежно стал проталкиваться вглубь, спокойно раздавая банкноты в благодарность за насмешки и оскорбления. В середине барака он нашел того, кого искал, — капо, огромного, чудовищно безобразного зверя. Громила возился с двумя проститутками и лакал виски, подносимое льстивыми руками лизоблюдов.

— Кемпси? — обратился Фойл на незабытом языке отродья городских трущоб. — Нужно Роджера Кемпси.

— Тебе ни шиша не нужно, — ответил громила, выбрасывая вперед огромную лапу. — Гони монету.

Толпа радостно взревела. Фойл оскалился и плюнул ему в глаз. Все испуганно застыли. Громила отшвырнул проституток и яростно кинулся на Фойла. Через пять секунд он ползал по полу; Фойл придавил его шею ногой.

— Нужно Кемпси, — ласково проговорил Фойл. — Сильно нужно. Лучше скажи, а не то конец тебе, и все.

— В уборной! — прохрипел громила. — Отсиживается. Он всегда там…

Фойл презрительно швырнул остаток денег и быстрым шагом прошел в уборную.

Кемпси скорчился в углу, прижав лицо к стене, глухо постанывая в однообразном ритме, очевидно, не первый час.

— Кемпси?

Ему ответило мычание.

— Что такое, ты?

— Одежда… — всхлипнул Кемпси. — Одежда. Везде. Повсюду. Одежда. Как грязь, как блевотина, как дерьмо… Одежда. Кругом одежда.

— Вставай. Вставай, ты.

— Одежда. Везде одежда. Как грязь, как блевотина, как дерьмо…

— Кемпси, очнись. Меня прислал Орель.

Кемпси перестал стонать и повернул к Фойлу распухшее лицо.

— Кто? Кто?

— Меня прислал Орель. Я помогу тебе. Ты свободен. Уносим ноги.

— Когда?

— Сейчас.

— Благослови его Бог! О, Господи, благослови!..

Кемпси неуклюже запрыгал. Исцарапанное багровое лицо его расплылось в искаженной улыбке. Он надтреснуто смеялся и скакал; Фойл вывел его из уборной. Но в бараке Кемпси снова застонал и заплакал. Они шли по длинному помещению, а голые шлюхи хватали охапки грязной одежды и трясли перед его глазами. Кемпси что-то нечленораздельно хрипел и трясся; на губах его выступила пена.

— Что такое, с ним? — спросил Фойл у громилы на языке уличных подонков.

Громила демонстрировал ныне почтительный нейтралитет, если не горячую любовь.

— Всегда так, он. Сунешь рванье — и дергается.

— Чего он?

— Чего? Чокнутый, и все.

В тамбуре Фойл натянул на себя и Кемпси скафандры и вывел его на ракетное поле. Антигравитационные лучи бледными пальцами тянулись из шахт к зависшей в ночном небе горбатой Земле. В яхте Фойл достал из шкафчика бутылку и ампулу, нашел стакан и спрятал ампулу в ладони.

Кемпси жадно глотнул виски — все еще потрясенный, все еще ликующий.

— Свободен, — бормотал он. — Благослови его Бог! Свободен… — Он снова выпил. — Что я пережил… до сих пор не могу поверить. Это словно во сне. Почему мы не взлетаем? Я… — Кемпси подавился и выронил стакан, в ужасе глядя на Фойла. — Твое лицо! — воскликнул он. — Боже мой, твое лицо! Что с ним случилось?

— Ты с ним случился, ты, сволочь! — вскричал Фойл.

Он прыгнул — подобранный, как тиф, жестокий, как тигр, пылая тигриной маской, — и метнул ампулу. Та вошла в шею Кемпси и подрагивая, повисла. У Кемпси подогнулись ноги.

Фойл ускорился, подхватил тело в падении и понес в правую каюту. На яхте было всего две каюты, и обе Фойл подготовил заранее. Правая каюта была превращена в операционную. Фойл привязал тело к столу, открыл чемоданчик с инструментами и начал тончайшую операцию, технику которой усвоил в то же утро гипнообучением… операцию, возможную только благодаря его пятикратному ускорению.

Он разрезал кожу и фасцию, пропилил грудную клетку, обнажил сердце, рассек его и соединил вены и артерии с механизмом искусственного кровообращения, находящимся рядом со столом. Потом наложил на лицо Кемпси маску и включил кислородный насос. Прошло двадцать секунд объективного времени.

Фойл замедлился, проверил температуру Кемпси, сделал противошоковый укол и стал ждать. Клокочущая кровь шла через насос в тело Кемпси. Через пять минут Фойл снял кислородную маску. Дыхательный рефлекс поддерживался. Кемпси жил без сердца. Фойл сидел у операционного стола и ждал. На лице его горело клеймо.

Кемпси был без сознания.

Фойл ждал.

Кемпси пришел в себя и закричал.

Фойл вскочил, затянул ремни и склонился над распростертым телом.

— Здравствуй, Кемпси.

Кемпси кричал.

— Взгляни на себя, Кемпси. Ты мертв.

Кемпси потерял сознание. Фойл наложил кислородную маску и привел его в чувство.

— Дай мне умереть, дай мне умереть, ради Бога!

— В чем дело? Что, больно? Я умирал шесть месяцев и не выл.

— Дай мне умереть…

— В свое время. В свое время… если будешь вести себя как следует. Шестнадцатого сентября 2336 года ты находился на «Ворге»…

— О, Боже, дай умереть…

— Ты был на «Ворге»?

— Да.

— Вам встретились остатки кораблекрушения. Обломки «Номада». С «Номада» попросили помощи, а вы прошли мимо. Так?

— Да.

— Почему?

— Господи! О, Господи, помоги мне!

— Почему?

— Боже мой!

— На «Номаде» был я, Кемпси. Почему вы обрекли меня на смерть?

— О, Боже мой, Боже мой! Господи, спаси меня!

— Я спасу тебя, Кемпси, если ты мне ответишь. Почему вы бросили меня?

— Мы не могли.

— Не могли взять на борт? Почему?

— Беженцы.

— A-а, значит, я верно догадался. Вы везли беженцев с Каллисто?

— Да.

— Сколько?

— Шестьсот.

— Это немало, но еще для одного места бы хватило. Почему вы меня не подобрали?

— Мы их прикончили.

— Что?! — вскричал Фойл.

— За борт… всех… шестьсот человек… Раздели донага… забрали их одежду, деньги, вещи, драгоценности… За борт, всех, пачками… Боже! Одежда по всему кораблю… Они кричат и… о, Господи, если б я только мог забыть! Женщины… голые… синие… вокруг нас. Одежда… Везде одежда… Шестьсот человек!