Все радости — завтра - Бертрис Смолл

На следующее утро она проснулась одна. О его существовании говорил только отпечаток головы на подушке рядом с ней. Он уже не требовал, чтобы она спала на коврике внизу, что, как сказала ей Талита, было великой честью. Этой чести не была удостоена ни одна женщина гарема, за исключением Муны и Талиты. Скай лениво раскинулась, но ее сознание лихорадочно обдумывало ситуацию. — Сегодня они с Талитой посетят базары в старом городе, и ей представится возможность выяснить, где находится резиденция принцессы Турхан. Дверь в ее комнату распахнулась.

— А, — хихикнула Талита, — ты выпросила для нас путешествие на базар, моя мудрая Муна! Ты, верно, хорошо ублажила Кедара прошлой ночью. Рано утром он пришел ко мне, улыбаясь и мурлыкая, как сытая пантера, и сказал, чтобы я сопровождала тебя. Слушай, Муна, что за секрет у тебя? Сколько лет я знаю Кедара, но никогда еще он не был так щедр. — Она показала ей набитый динарами кошелек. — И все это золотые динары, Муна! Наш господин подарил нам кошелек, полный золотых динаров, чтобы мы усладили наши сердца. Что ты делаешь с ним?

Скай села, порозовев от взгляда Талиты, бесцеремонно ощупывавшего ее нагое тело.

— Я стараюсь быть его послушной рабыней, Талита. Губы Талиты искривились в усмешке, когда Скай скромно накинула на себя шаль.

— Странная ты, Муна. Что-то в тебе есть таинственное. Наверное, это и притягивает к тебе Кедара. В любом случае спасибо, что ты захотела разделить это маленькое приключение со мной. Весь гарем будет завидовать нам. Но торопись, одевайся! Я не хочу терять даром и минуты сегодня! Я так давно не покидала этот дом, и мне очень хочется прогуляться. Талита вышла, и вбежала Зада, неся на подносе завтрак.

— Только Аллаху известно, когда еще сегодня тебе придется поесть, — волновалась она.

— Да, я ужасно голодна, — призналась Скай.

— Неудивительно, — ответила Зада, — женщины в гареме говорят, что господин Кедар ночью ни на минуту не прекращает любить женщину. Удивительно, как тебе еще удается оторвать голову от подушки. О, как они ревнуют к тебе, госпожа Муна! Говорят, что он сделает тебя женой. Они все так говорят. Я знаю, тебе это удастся! — Она поставила поднос рядом с ложем.

Скай не трудилась отвечать Заде, зная, что любые ее слова будут повторяться и перевираться, пока полностью не утратят всякий смысл. Вместо этого она сконцентрировалась на принесенной рабыней еде. Тут была многоцветная керамическая чаша фесского производства с узором белого, голубого и оранжевого цветов, полная зеленых очищенных фиг. На таком же плоском блюде лежал свежий хлеб, только что из печи, и стояла чашка с медом. Серебряный кубок с бирюзой был полон родниковой воды. Скай жадно начала есть и, закончив, встала и позволила служанке завернуть ее в газовое покрывало, чтобы дойти до бани. За ней устремились рабыни с ее излюбленными мылом и притираниями.

По мере их продвижения по гарему Зада зыркала по сторонам черными глазами. Понимая, сколько завистливых глаз устремлено на Скай, она гордо выпячивала грудь, довольная тем, что служит такой важной и прекрасной госпоже. Служанки других любимиц Кедара уже начинали приходить к ней, принося мелкие подарки и сплетни. Когда Муна станет единственной женой господина Кедара, Зада вознесется тоже. Она надменно улыбалась, думая, как ей повезло. Так они вошли в бани.

В столь раннее время баня была пуста. Их ждали только банщицы, которые знали, что госпожа Муна собирается мыться, и жаждали услужить ей. Упаси Аллах, чтобы любимица господина Кедара разгневалась. Скай молча отдалась в их руки, и, когда они закончили, она, улыбаясь, поблагодарила их и вернулась с Задой в свою комнату, чтобы одеться.

— Не увешивай меня побрякушками, как идола, — прикрикнула она, когда Зада хотела унизать браслетами ее руки, кольцами все ее пальцы и надеть сверху обруч, украшенный драгоценностями.

— Ты избранница господина Кедара, — возразила Зада.

— Я всего лишь скромная рабыня господина Кедара, — настаивала Скай. — Если ты нацепишь на меня все драгоценности, что подарил мне господин Кедар, ты привлечешь ко мне лишнее внимание, и господин будет недоволен. Кроме того, слишком роскошный вид побудит торговцев вздуть цену вдвое. Зада. Я хочу выглядеть как все женщины, в черном обычном яшмаке.

Зада разочарованно вздохнула, но согласилась с Муной и одела ее так, как та приказала. После этого Скай невозможно было отличить от любой другой задрапированной в черное фигуры на улицах Феса. Верхушка капюшона яшмака падала ей на лоб, нижнюю часть лица скрывала вуаль. Для глаз оставалась только узкая щель. Скай с виду можно было дать и двадцать лет, и восемьдесят, ее можно было назвать королевой красоты и отвратительной дурнушкой — на улице никто не узнает правды.

— Муна, ты готова? — послышался голос Талиты. Кедар распорядился, чтобы их несли в закрытых носилках, — немыслимо, чтобы его женщины тащились на базар пешком. Скай не могла удержаться от того, чтобы не рассмотреть город сквозь щелочку в занавесках, пока они спускались узкими вьющимися улочками от дома Кедара вниз, к старому городу, где были рынки. Скай была очарована арочными мостами через реку — наследие мавров, переселившихся в Феc после изгнания из Испании. По мере того как они приближались к центру старого города, улицы становились все многолюднее, все темнее, так как солнцу было труднее пробиться в глубь старого города. Наконец Скай отпустила занавеску. По знаку Талиты она ослабила головное покрывало.

— Зачем ты решила поехать на базар? — спросила Талита.

— Не люблю, чтобы меня держали взаперти, — ответила Скай. — На моей родине женщины более свободны. Я даже ездила на лошадях. А в этом доме я чувствую, что сойду с ума, если не смогу выйти. Когда прошлой ночью господин Кедар спросил меня, чего я хочу в подарок, я попросила его, чтобы он отпустил меня на рынок. Для меня это дороже драгоценностей.

— Неудивительно, что ты завораживаешь его, Муна. Ты слишком необычна.

— Но в гареме есть европейки, — возразила Скай.

— Да, — согласилась Талита, — у нас есть девушки из Прованса, Лангедока, Кастильи, Неаполя, Генуи, но они не аристократки, как ты. Две — дочери торговцев, а остальные — крестьянки. Они привыкли подчиняться, как женщины Востока. Ты же привыкла повелевать, Муна.

— Я подчиняюсь королеве, — сказала Муна.

— Разве не королю?

— В Англии нет короля. Наша королева — девственница и правит самостоятельно.

— Невероятно! — воскликнула Талита. — Это невозможно! У женщины должен быть мужчина, которому она должна подчиняться, иначе она будет вести себя противоестественно.

Скай едва не рассмеялась, видя возмущение Талиты. И в Англии многие считали, что Елизавета Тюдор странная. Но прежде чем она смогла ответить, они ощутили легкий толчок и носилки опустились. Занавеси раздвинулись, и они быстро поправили вуали. Минда помог им выйти наружу.