Презерватив для убийства - Андрей Воробьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это что такое? — удивленно, сам себе, сказал он.
— Анекдот, что ли, забыл? — усмехнулся подошедший товарищ, занятый той же санитарной работой. — Это тот самый, который с 1941 года все еще партизанит.
* * *
Весь вечер Борис был в трудах и сомнениях. Труды заключались в том, что он, лишь только сменит разбитую «тачку», как сразу начал колесить по городу, добывая деньги. Двое владельцев мелких кабачков ежемесячно отстегивали ему «полтонны» баксов. На этот раз Борис забрал у них всю наличку, пообещав ничего не требовать до конца года. Еще он получил старый долг и снял с банковского счета три тысячи. Надо было рвать когти из этого города, причем, как можно скорей. Он кинул Заказчика и заварил на Карельском маленькую войну, которой там не бывало с Великой Отечественной.
Сомнения же заключались в том, что Борис еще не решил: идти ли на «стрелку» с Заказчиком. Заказчик волновался и говорил: надо решить важные проблемы. Возможно, он собирался объявить Борису о своей неплатежеспособности: ведь за операцию на Лазурном берегу он так и не рассчитался.
Еще утром ничто такой встрече бы не помешало. «Ну, дружбан, — сказал бы Борис, — у нас сегодня вечер взаимных обломов. Ты меня кинул, а я тебя. Вот и квиты». Однако за этот день появилась масса новых проблем.
И все-таки, Борису было любопытно, что же хочет ему сказать Заказчик? И кстати, а вдруг удастся стрясти с него тысяч пять? Они бы сейчас не помешали. Он чувствовал себя вправе кинуть друга. Ведь тот не объяснил ему, какие мощные крыши с автоматами стоят за «Транскроссом».
Рассуждая так, Борис подъехал к кафе «Анка». Как всегда, в этой части Лиговки припарковаться было негде. Место для машины нашлось шагов за тридцать. Борис вышел на тротуар и пошел по почти безлюдной улице к ярко светящейся вывеске, на которой была изображена шальная девка с пулеметом и кружкой пива.
До двери оставалось шагов десять, когда послышался звук тормозов. Борис удивленно обернулся, не понимая, зачем шофер начал резко замедлять движение посередине проезжей части, хотя ему никто не мешал. «Жигуль» шел со скоростью километров двадцать. Задняя дверца, обращенная к Борису, была открыта. Он сразу же догадался, что пассажир вряд ли собирается помочиться на ходу. Задача у него была другая.
Прямо на Бориса был направлен автомат. Бригадир разгромленной бригады одновременно видел ствол, высовывавшийся из дверного проема, и слышал сзади какой-то шорох. Борис мгновенно сообразил, что выстрелов он не услышит. Он считал себя уже мертвецом, когда упал на землю и очень удивился, почти не почувствовав боли. Сам уложивший в жизни человек пять, Борис ни разу не получал огнестрельных ранений и не знал, насколько они болезненны. Сейчас боли не было никакой.
Несколько секунд спустя он понял причину этого. Хотя автомат выпустил долгую очередь, ни одна из пуль не задела бандита. Причина была проста: он упал за миг до того, как нажали на спусковой крючок. Но упал он не сам. На землю его сбил какой-то парень и накрыл своим телом.
Автоматчик, сидевший в машине, не смог выстрелить в спасителя, ибо автомобиль проехал дальше по улице, и теперь между ним и Борисом находилась какая-то припаркованная «Лада». Для того, чтобы поразить намеченную цель, стрелку надо было или приказать дать задний ход, или выйти на мостовую. Это в его планы не входило, и «жигуль», дав газ, умчался в сторону Невского.
— Спасибо, — прохрипел Борис. — Ты кто?
Ответа не последовало. Борис решил, что сейчас спаситель поможет ему подняться и тогда он его увидит, но тот, напротив, еще сильнее прижал его лицом к асфальту. Ошарашенный бригадир не сопротивлялся, а когда на его руках, сведенных за спину, что-то щелкнуло, сопротивляться было уже бесполезно.
Потом неизвестный действительно помог Борису подняться. Тут же рядом остановился микроавтобус, и бандит, несмотря на ночное освещение, узнал его — именно на нем прибыл неизвестный отряд, решивший сражение на лесной даче. Из микроавтобуса выскочил парень в камуфляже и помог запихнуть Бориса вовнутрь.
Машина остановилась через пятнадцать минут. Бориса вытащили на темный дворик и потащили в здание. Лишь там, в кабинете, он наконец-то смог разглядеть своего спасителя.
Это был телохранитель Нины, Алексей Нертов.
— Боб, — обратился к нему Алексей. — Здороваться с тобой я не буду, потому что утром мы уже говорили. У тебя были какие-то предложения: про баксы, про Нину. Сейчас, я думаю, у тебя предложений уже нет. Зато появились вопросы. Как минимум, два: «кто» и «зачем»?
— Зачем ты меня спас? — спросил Борис.
— Это и есть вопрос номер два. Спас, чтобы ответить тебе на вопрос: «Кто тебя заказал?»
— И кто?
— Если я скажу, не поверишь. Лучше послушай.
Алексей включил диктофон.
«Говорите, что согласны, если мои условия будут удвоены? Хорошо. Тогда к делу. Он будет в десять у кафе “Анка”. Пришлите сотрудника ко мне, я дам фотографию. Проведите переговоры тщательно, вы обязательно должны уговорить его. Впрочем, не мне вас учить…»
— Разговор шел по телефону, поэтому присутствовала некоторая иносказательность. Владелец этой конторы согласился. Он действительно стрелял в тебя. Только холостыми патронами. Но твой приятель не знал про этот нюанс. Ты понял, да?
Борис молча сидел и смотрел то ли на Алексея, то ли на стену за его спиной. Потом он медленно сказал:
— Если бы он позвал меня на эту «стрелку» вечером, все было бы по понятиям. Но почему он сделал это утром? Почему?! — внезапно заорал Борис.
В комнату заглянул боец «главбуха», но, смекнув — все в порядке, вышел.
— Борис, ты же умный человек. Ты же знаешь, что вокруг «Транскросса» вертелись не питерские, а московские деньги. Завтра утром законный наследник фирмы должен вступить в свои права. А грязную работу ты уже совершил. Что делают с использованным презервативом?
— Он был моим школьным другом, — снова медленно сказал Борис.
— Это так. Этим он отличается от тебя, пославшего отравленного наркомана в подъезд к Арчи. По кругу ходят не только стрелки, Боб. Все вернулось, и тебя использовали, как презерватив для убийства. Точнее, для многих убийств…
Алексей продолжил:
— Ты думаешь, как сможешь с ним разобраться? На свободе ты его уже не встретишь. А увидишь ли в камере — зависит только от тебя.
