Спасенные дневники и личные записи. Самое полное издание - Лаврентий Берия

25/IX-43

Освободили Смоленск. Позвонил, поздравил Хоменко[597]. Сказал, ну, Василий, что на очереди, Киев? Он говорит, вряд ли. Мы не на том направлении, я скорее до Кишинева доберусь, чем до Киева[598].

Освобождаем территории, одни заботы ушли, другие пришли. Пришло больше чем ушло, но пусть. Эта забота не в тягость.

Работаю в Комитете по Освобожденным Районам. Председатель – Георгий, члены я, Анастас, Вознесенский и Андреев. От Андреева как от козла молока, гений Госплана вечно занят. Придется заставлять. Георгий тянет, но больше по партийной линии, Анастас работает по своему кусту. А мне сразу по всем линиям. А потом от Кобы чихвостка[599].

30/IX-43

Опубликовали Указ[600]. Вячеслав получил Героя за танки, Георгий за самолёты, Анастас – за продовольствие. Коба ко мне прислушался, Тевосян и Вахрушев получили тоже[601]. Я получил за оружие. А если разобраться – за всё сразу. Это сейчас наладилось, а тогда, в 1941 г. все навалилось. Товарищ Сталин, это фронты, политика, общий контроль. А индустрию большинство пришлось тянуть мне, кроме химии.

Хорошо работает Первухин[602]. Первухин сейчас тянет и «Мимозу»[603]. Интересное дело, я докладывал товарищу Сталину год назад[604]. Но тогда было недосуг. Работал Фитин[605].

Дело важное, Коба интересуется. Сказал, надо работать. Ну, мне хватает своего. Сейчас ускоряется, приняли решение ГОКО. Но, похоже, работают без огонька. Это понятно, люди не знают, зачем им в военное время ставят непонятные задачи. А ученые есть ученые.

Курирует Вячеслав, к нему бегают из академии, активничают, засуетились[606]. Может утечка информации? Почему Иоффе так активничает? Жалко, сейчас не до этого. Надо готовиться к встрече[607]. Все на мне, Всеволоде и Фитине. Надо поговорить с Всеволодом. Похоже, охрану взвалят на меня. Коба, все-таки больше доверяет мне.

Вознесенский вроде дело делает, но м…ак. С Георгием мы уже как одно, спелись, а с этим все не получается. Георгий тоже его не жалует. Ну, [черт] с ним, г. вно было, г. вно останется, а работать надо.

Комментарий Сергея Кремлёва

Фактически первые реальные работы по атомной проблеме начались в СССР примерно тогда же, когда они начались и в других ведущих державах мира – в США, Англии, Франции и Германии, то есть – до войны. И у них были неплохие перспективы, но война смешала и отменила все планы в этой сфере.

После того как наметился перелом в войне, интерес к проблеме в СССР возрос, чему способствовала и разведывательная информация из-за рубежа о работах в США.

В марте 1942 г. Берия впервые (если судить по дневниковой записи от 28 марта 1942 г.) докладывал Сталину по «урановой» теме.

27 сентября 1942 г. заместитель Председателя ГКО В.М. Молотов направил И.В. Сталину на утверждение проект распоряжения ГКО «Об организации работ по урану», внесённый от лица АН СССР и Комитета по делам высшей школы при СНК СССР А.Ф. Иоффе и С.В. Кафтановым.

28 сентября 1942 г. это распоряжение (не Постановление) ГКО было принято за № 2352с. Академия наук СССР обязывалась «возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путём расщепления ядра урана и представить Государственному комитету обороны к 1 апреля 1943 г. доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива». В целом распоряжение носило достаточно аморфный характер.

6 октября 1942 г. Народный комиссар внутренних дел СССР Л.П. Берия направил в ГКО И.В. Сталину и В.М. Молотову своё письмо (во многом повторяющее проект его письма от октября 1941 г.). Показательно, что уже в октябре 1942 г. Берия предлагал «проработать вопрос о создании научно-совещательного органа при Государственном комитете обороны СССР из авторитетных лиц для координирования, изучения и направления работ всех ученых, научно-исследовательских организаций СССР, занимающихся вопросом атомной энергии урана».

Это – стиль Берии: в новом деле важно сразу же концентрировать усилия, обеспечить взаимодействие всех заинтересованных лиц и комплексность.

Для стиля же В.М. Молотова, к которому учёные-атомщики обращались ещё до войны, характерен такой документ, как записка В.М. Молотову из Секретариата СНК СССР. В записке, подготовленной не позднее 11 февраля 1943 г. многолетним помощником Молотова Иваном Ивановичем Лапшовым (1903–1988), заведующим Секретариатом СНК (СМ) СССР в 1938–1957 гг., шла речь о неудовлетворительном состоянии работы по урановой проблеме.

Вяло констатируя, что «решения ГОКО по урану выполняются очень плохо», Лапшов предлагал возложить на М.Г. Первухина и председателя Всесоюзного комитета по делам Высшей школы при СНК СССР С.В. Кафтанова «обязанность повседневно наблюдать и руководить делом выполнения работ по урану». Понятно, что в условиях военной загруженности Первухина и недостаточной государственной весомости Кафтанова эта идея была заранее мертворождённой. Показательно, что Молотов никак не отреагировал на этот и последующие тревожные доклады Лапшова, и все его записки ушли в архив с меланхоличной пометой: «Архив. Сох[ранить]. И. Лапшов (1943 г.)».

2/Х-43

Решено, встреча будет за кордоном[608]. Охрана – на мне. Всеволод приходил, докладывает, что немцы что-то готовят. Может быть теракт. Мы засылали к немцам толкового парня – как родственника какой-то шишки. Всеволод говорит, что передаёт хорошие данные по встрече[609].

21/Х-43

Два часа сидели у Кобы. Наркоминдел, Клим, Анастас, Деканозов. Прикидывали и так, и так[610]… Вышинский – хитрый мужик, и толковый. Дело трудное. Для всех это первое такое мероприятие на выезде. А мне и моим ребятам раньше с такими задачами сталкиваться вообще не приходилось. Ну, нет таких крепостей…

Коба вызвал меня немного раньше и минут десять говорили наедине. Вопросы обеспечения безопасности его волнуют и по нам, и по ним. Из Германии идет информация о подготовке покушения. Надо подобрать свою группу. Поговорить с Павлом[611]. И вызвать Резо[612]? Надо иметь там своих ребят параллельно. Надо исключить для немцев малейший шанс. А может, кто-то из союзников захочет под шумок[613]. Они там как пауки в банке. Всё может быть. Надо подумать и учесть.

26/X-43

Приняли новое Постановление по Донбассу[614]. Немца отогнали хорошо, надо усилить всерьез. Коба сказал, хватит возить уголь за тридевять земель. Надо иметь близкий уголь[615]. Я говорю, люди уже работают и будут работать, товарищ Сталин. Уголь будет.