Служба в потешных войсках ХХ века - Анатолий Отян

Когда ребята с машиной приехали, то к великому удивлению им никто ничего не говорил. Лисов ходил молча сердитый, и Отян ожидал расправы над собой позже. Ребята ему рассказали, что слышали мат, направленный в наш адрес от Лисова впервые. Что он возмущался и говорил, что каждый наш прыжок приходится выпрашивать у командира лётной дивизии. У них своя программа полётов, и наши АН-2 им мешают, а мы ещё не умеем себя вести. Голые до пояса, как бандиты, мчатся по взлётной полосе, и т.д. и т.п.

Наверное Лисов не видел, какАнатолий с "арой" менялись местами, а Симанков от злости не понял, кто был за рулём.

И выпустив пар, Лисов об этом не вспоминал, а Анатолий подумал, что хватит дразнить гусей и нужно чуть утихомириться.

В выходной для себя день ребятам разрешили съездить в горы.

Уселись в грузовик, управляемый тем же "Арой".

В тот день была небольшая редкая облачность, но по мере приближения к она подгоняемая ветром, напоминала стадо барашек, и чем ближе к горам тем стадо облаков становилось многочисленней, и упиралось в гору сплошным ковром, покрывая тенью предгорье.

Накапливаясь, облака ползли к вершине а затем перевалив через неё, струями быстро текли вниз на ту сторону гор. Когда заехали в горы, лихой водитель так лихо гнал по горным дорогам, где с одной стороны была пропасть, с другой отвесная скала, что все крепче хватались на поворотах за скамейки, как будто если машина сорвётся в пропасть, это их спасёт. Приехав в глубину гор, пошли к горной реке, потрогали ледяную воду и затем полезли на ближайшую гору. Гора была не очень крутая, но иногда нужно было карабкаться несколько метров по почти отвесной стене, но это было нетрудно и вскоре все были на её вершине. Отсюда открывался чудесный вид на долину, речку, горы.

Володя Бессонов несколько раз щёлкнул фотоаппаратом и получились потом замечательные снимки, рассматривать которые, Анатолий любит до сих пор.

В небольшой пещере нашли иглу дикобраза. Искали и её хозяина, но он предпочёл не знакомиться с шумной компанией. Знал, что ничего хорошего от них кроме насмешек и издевательств иметь не будет.

Оказалось. Что слезать с горы гораздо сложнее, чем на неё взбираться. Вспомнили кошку, стрелой взлетающей на дерево и медленно и осторожно спускающейся вниз.

Когда проголодались, решили пообедать в чайхане. В Узбекистане шашлыки, плов, баранина были дешёвыми и вкусными, узбеки, как и все южане, хорошие кулинары, особенно мясных и овощных блюд. В кишлаке, в который заехали ребята, заправлял кореец. Он удивился такому количеству солдат и предупредил, что у него цены ресторанные. Никого цены не смутили и попросили приготовить что либо корейское, только не из собачины. Он подал меню, но предупредил, что корейская кухня острая.

– Нальёшь нам по сто грамм водочки, мы всё слопаем, чтобы ты ни дал.

– Ребята, а где наш водитель?

– В машине остался.

– Надо его позвать, он же стесняется, у него денег нет.

– Ара, садись с нами, для тебя шашлык заказали. Водки тебе не дадим, а то ты потом захочешь перелететь ущелье на своём "газоне".

Кто-то обратил внимание на чистоту и отсутствие мух в чайхане.

– Мухи нашей пищи не едят, она для них слишком острая, – объяснил хозяин и серьёзно добавил: – мы имеем прекрасное корейское средство выводить мух. Это средство называется чистота. Моя в кишлаке работает фельдшером, так у нас кишлак самый чистый в Ферганской долине. Она даже вымпел получила. Он здесь висит, а не в медпункте.

Здесь его больше людей видит.

Подавая корейское мясное блюдо он сказал, что меньше для нас положил перца, чем обычно, и для корейца это невкусно.

Покушав, ребята поблагодарили корейца за вкусную пищу и предложили ему десять рублей чаевых. Тот замахал руками:

– Что вы, что вы! Я с солдат не возьму больше, чем положено.

– Бери, бери, мы с деньгами.

– Вы что, эмира бухарского ограбили?

– Нет, шаха иранского.

– Ну раз шаха, возьму. Спасибо, ребята. Заезжайте после следующего ограбления.

– Будь здоров, заедем.

Иван Иванович Лисов где только мог пропагандировал десантные войска и парашютный спорт. И здесь в Фергане он устроил парашютный праздник прямо на аэродроме, с которого взлетали парашютисты на прыжки.

Для Ферганы такое мероприятие стало новинкой, и на аэродроме собралась, без преувеличения, почти вся Фергана. Крест, выложенный на аэродроме для приземления парашютистов, окружила толпа так, что становилось опасно прыгать, и никакие уговоры по мегафону, что нужно отойти дальше, не помогали. Сзади подпирали передних и круг сжимался, потом опять расширялся.

Попасть в крест стало проблематично, потому что многотысячная толпа своим дыханием создавала мощный вертикальный воздушный поток, который буквально выбрасывал парашютиста за пределы толпы, но что ещё хуже – в толпу, на головы зрителей.

Программа показательных выступлений составилась таким образом, что от более простых прыжков шли к более сложным. Члены сборной СССР прыгали вместе с со сборной десантников. Отян прыгал с Козловым свой парный "коронный" номер. Перед ними прыгала Шнитова. Анатолий зажёг ей дымовую шашку, привязанную к ноге, и она выпрыгнула, оставив в самолёте и за собой дымный след. За ней выпрыгнули с зажжёнными цветными дымовыми шашками Отян и Козлов. Прыжок на зрителей произвёл хорошее впечатление. Особенно понравился момент, когда парашютисты в свободном падении расходились в разные стороны Кто-то в толпе выкрикнул:

– Так они летят, а не падают!

Но во время падения Анатолий смотрел вниз, на громадную, и чем ближе к земле всё увеличивающуюся толпу, и появилось неприятное ощущение от приближения тысяч голов, на которые ты падаешь. Когда открылся парашют, то дым от шашки, поднимаясь вверх забивал дыхание и застилал глаза. Шашка должна гореть две минуты, а падали они всего тридцать секунд. Её можно было сбросить вниз, но подумалось, что она может упасть на головы людей. Тогда Анатолий вытянул ногу с шашкой вперёд, и дым пошёл мимо лица под купол, оттуда он красиво выходил вверх через его кромку и особенно много его выходило через щель, оставляя дымный след как тропинку, по которой спускается парашют.

Анатолию удалось приземлиться в крест, а Юра приземлялся в разбегающуюся в стороны от него толпу и смеялся, вспоминая, как бежал в сторону инвалид, прыгая на костылях. Отяна этот смех резанул по сердцу, и вспомнил он его через много лет, когда его товарищ, Лёва Казимиров, летавший во время войны лётчиком на знаменитых штурмовиках ИЛ-2, рассказывал, как они вместо немецкого штаба накрыли ракетами наш госпиталь, и как раненные прыгали на костылях, удирая в лес. Лев тоже смеялся и жестами показывал, как прыгали красноармейцы. Горький смех, но солдаты, прошедшие войну, и не такое могли рассказать. А смех является своеобразной психологической защитой от того, чтобы не сойти с ума от таких воспоминаний. Ведь и через сорок и пятьдесят лет после войны, лежали в госпиталях солдаты, продолжавшие воевать. И видимо поток постоянно воюющих людей в России долго не иссякнет, если потом был Афганистан, сейчас Чечня. И никто не знает, что будет завтра. Горько и страшно всё это.