Проект «Геката» (СИ) - "Токацин"

— Но эта штука работает, — Гедимин с довольной ухмылкой покачал на ладони диск. Устройство стало тяжелее, но на подъёмную силу это не повлияло, — сармат лично проверил это на полигоне, провисев на прыгающем диске столько, сколько выдержали пальцы.

— Если взять больше урана, весь омикроновый «хвост» может перейти в сигму, — задумчиво сказал Хольгер. — Попробуй.

11 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

«Очень интересная разработка,» — признал Ассархаддон в сообщении, полученном Гедимином по пути на полигон, в неэкранированном туннеле. «Но испытания пока невозможны. Готовьте образцы, в июне я передам их экипажу, вылетающему на Ириен. Такие опыты безопаснее ставить на орбите Сатурна.»

В этот раз глайдер не улетел, когда Гедимин высадился на полигоне, — но о том, что за ним наблюдают, сармат узнал через десять минут, когда на диск, прыгающий над лунной поверхностью, кто-то направил луч фонаря. Вздрогнув, испытатель обернулся — и увидел попутчиков из Инженерного блока. Четверо сарматов, выйдя из глайдера, стояли вдоль борта и глазели на «лучевое крыло», при каждом его прыжке синхронно мигая.

— Sata! — Гедимину захотелось кинуть в них камешком, чтобы проверить, в сознании ли они все. — Чего надо?

Один из сарматов вздрогнул и медленно перевёл взгляд на испытателя.

— Где реактивный выброс?

— Нету, — буркнул Гедимин. — Хватит тут глазеть! Ещё облучишься, а мне отвечать.

Инженер мигнул. Теперь все четверо отвлеклись от прыгающего диска и посмотрели на Гедимина — с тем же выражением на лицах.

— Te’eksadakehsu? — спросил первый. — Te’eqatzadasulesh?!

«Dakehsu?» — Гедимин сердито фыркнул.

— Tza seatesku, — отозвался он. — Сигма-излучение. Лети, куда летел. Одному такому уже глаза прижгло.

В этот раз урана оказалось достаточно — весь зелёный светящийся «хвост» растаял в нём, наружу вышли только невидимые потоки сигма-квантов, но диск по-прежнему удерживал себя на весу, плавно перемещаясь между небом и поверхностью. «Хорошо получилось,» — заключил Гедимин, выстраивая в ряд три диска. Они отличались только внутренними линзами — на них пошёл обсидиан из разных контейнеров, и сармат пронумеровал их перед испытаниями. Их поведение ничем не отличалось — ни на стенде, ни в испытательном отсеке, ни на полигоне. «Интересно, что проверял Арторион,» — думал Гедимин, возвращаясь с дисками в лабораторию. «Кажется, результат отрицательный.»

— Ничего подобного, — сказал Хольгер час спустя, когда все данные были сведены в три схемы. — Летают-то они одинаково, а вот внутри… Смотри сюда. Это «крылья» — сами смешанные потоки. Видишь?

Гедимин мигнул.

— Разные структуры… И что это значит?

Хольгер пожал плечами.

— Если ты не увидел… Может быть, ничего. А может, мы имеем дело со слишком слабым излучением. Вот пойдёт счёт на сотни кьюгенов — и разница себя проявит.

Гедимин махнул рукой.

— На ста кьюгенах я никуда не полечу. И Никэс тоже. А чем отличался обсидиан?

— Он с разных планет, — ответил Хольгер. — Тут образцы с Земли, Венеры и Марса. Кажется, Ассархаддон ищет новые источники минералов.

— С Марса и Венеры что-то вывезти не проще, чем с Земли, — сказал Гедимин. — Нас там вообще быть не должно.

Хольгер кивнул.

— Но я не поручусь, что нас там нет… Ну так что, ты готов показать Никэсу рабочий прототип?

Гедимин вспомнил инженеров с попутного глайдера и решительно кивнул.

— Он определённо уже в курсе. Мой диск видели… Надо сделать ему что-нибудь наглядное.

12 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Две части свинцовой болванки, каждая — полметра длиной и полтонны весом, лежали на стенде. Гедимин, просунув руку во внутреннюю полость, пристраивал в ней генератор Арктуса и выводил наружу сопла, по два с каждой стороны. Хольгер стоял рядом, держал в руках причудливо изогнутое устройство из четырёх «лепестков» и задумчиво усмехался.

— Похоже на плавник, — сказал он, приставив конструкцию к длинному боку болванки. — Что для чего?

— Здесь балансиры, — показал Гедимин. — А это — тяга.

— Любопытно, — Хольгер приложил второй «плавник» к будущему корпусу. — Взлетит?

— Тут килограмм ирренция, — ремонтник отобрал «плавники» и присоединил их к отверстиям, обозначающим вывод сопел. — Он меня поднимал. И этот груз поднимет.

…Последние приготовления были закончены, и Гедимин, пройдя дезактивацию, снова подошёл к защитному куполу, под которым неподвижно лежала модель «лучевого крыла». По бокам купола змеились тонкие, с трудом различимые красные линии, — сквозь флиевую фольгу, нейтронностойкий фрил и слой обеднённого урана проходили только сигма-лучи, всё остальное в них гасло.

Над дверью отсека мигнул красный светодиод — кто-то вошёл в шлюз и закрыл за собой внешнюю дверь. Гедимин легонько прикоснулся пальцами к защитному экрану и отвёл руку, нехотя поворачиваясь к пришельцам. Хольгер шагнул к ним, убирая с лица затемнённый щиток, — сегодня химик был в скафандре и даже позаботился о защите глаз. Внутренняя дверь открылась, пропуская двоих сарматов, и Гедимин недобро сощурился — Никэс привёл с собой Исгельта.

— Tzaatesqa! — сармат из Авиаблока вскинул руку в приветственном жесте. — Ну, что у вас тут? Это и есть прототип?

— Что за материал? — спросил Исгельт, с сомнением глядя на металлическую болванку с изогнутыми «плавниками». — Сколько эта конструкция весит?

— Свинец, примерно тонну, — коротко ответил Хольгер, переглянувшись с угрюмым Гедимином. — Это обычная металлическая болванка с небольшой полостью внутри. Она тут только для примера.

— Надо будет осмотреть вблизи, — сказал Никэс, оглянувшись на Исгельта; тот, получив ответы на свои вопросы, кивнул и замолчал. — Выглядит как покалеченная рыба с гладкой кожей. Как она работает?

Гедимин просунул руку под купол и щёлкнул переключателем — и «рыба» взлетела.

Сарматы рассчитали всё точно, — прототип остановился ровно посередине между верхним и нижним барьерами; генератор включал и гасил защитное поле достаточно быстро, чтобы «крылья» не гасли более чем на десятую долю секунды, и болванка летела, подгоняемая «лепестками» основного двигателя, слегка переваливаясь с боку на бок на балансирах. Это был бесконечный полёт по кругу, в точном соответствии с настройками, — тонна свинца висела над поверхностью, не падая, и была готова провисеть так, пока ускоренный омикрон-распад не выжжет половину ирренция из рабочих элементов.

Никэс шумно выдохнул, придвинулся ближе к стенду, пожирая конструкцию неподвижным взглядом.

— И всё, что нужно, — кусок радиоактивного металла?! Никакого топлива, никаких хвановских волчков с турбинами…

Гедимин хмыкнул.

— Знаешь, где берут этот металл?

Хольгер успокаивающе похлопал его по локтю.

— Главное, что он у нас есть, — сказал Исгельт. — И у нас есть настоящие учёные, вроде вас. Уверен, ни одна мартышка до такого ещё не додумалась.

— Если в Лос-Аламосе есть килограмм ирренция — они додумались, — отозвался Гедимин. «Люди умеют изобретать. Не возиться с бесконечным перебором вариантов, а сразу видеть, что нужно сделать. У них только нет ирренция. А когда будет…» — он с трудом отогнал неприятные мысли и снова посмотрел на Исгельта. Тот покачал головой.

— Нет. Мы бы знали.

— Кусок радиоактивного металла… — повторил Никэс, зачарованно глядя на механизм. Тот так и плавал по кругу, не касаясь поверхности; потоки излучения выдавали себя лишь красными волнами на защитном экране. «Теперь не так красиво,» — подумал Гедимин, вспомнив холодный свет «крыльев». «Но эта штука летает. Мне нравится.»

— Это устройство заменит реактивный ранец, — сказал Никэс, отворачиваясь от купола. — Для лёгкого экзоскелета… и, возможно, для тяжёлого?

Он вопросительно посмотрел на Гедимина.