Отвага - Паскаль Кивижер

нашел в туннеле Северного крыла. Он заделался курильщиком из-за переизбытка свободного времени.

Гийому теперь нечего делать и незачем жить. Лисандр упрямо называл его капитаном, однако Лебель считал, что больше не заслуживает золотых галунов. Он щит короля, но король погиб. Он муж Элизабет, но та осталась одна с нетронутым свадебным тортом. Гийом забился в землянку, как наказанный ребенок в угол. Он больше не гордился звездой на рукаве старого кителя. Предпочитал ей шрам, оставленный на плече стрелой Жакара. Звезда ненастоящая, а шрам подлинный.

В тот роковой вечер, когда Эма и Лисандр прыгнули вслед за Тибо в Заячий водопад, Гийом за двенадцать секунд оценил возможные последствия. За пять секунд понял, что именно его обвинят в смерти короля, и еще за семь: ему не оправдаться. Все указывало на капитана: Лебель покинул собственную свадьбу без объяснений, украл в конюшне коня. Только он один знал о существовании тайного убежища. Отныне ему нельзя вернуться во дворец, нельзя ни с кем видеться и переписываться. Он должен сжечь мосты немедленно, все до единого. Иначе карта Таро «Повешенный», которую он вытащил за час до свадьбы, действительно предскажет его судьбу. В буквальном смысле слова.

Он прыгнул в воду, как Эма и Лисандр, но не отдался течению реки. Вылез на берег и в непроглядной ночной темноте ушел как можно дальше. Две недели брел по ночам, а днем прятался, пока не добрался до самых необитаемых мест, что граничили с Гиблым лесом. Землянку нарочно вырыл в склоне с кротовыми норами, потому что знал: кроты любят жить в сухости даже в таком сыром месте.

Гийом ушел лишь с тем, что завалялось в карманах. С перочинным ножом, верным старым другом, с драгоценной астролябией Тибо и с его разбитыми часами, с лентой Элизабет, с обрывком стихотворения, с мотком веревки, надежным помощником, с очень пригодившимся ветхим носовым платком, с трубкой жены каменщика, которую набивал чем ни попадя, и с огрызком яблока. Гийом посадил яблочные зернышки безо всякого успеха. Вдобавок осталось обручальное кольцо. Его он постоянно крутил на пальце.

Что еще? Две умелые руки и разумная голова. Четыре инструмента помогли ему соорудить жилище: друг-нож, киянка собственного изготовления, лопата и топор, которые он «позаимствовал» на ближайшей ферме (два часа ходу). Лопату уже вернул, а вот с топором пока что расстаться не смог. В канаве нашел котелок. За навозом, соломой и глиной, которыми укреплял стены, ходил в поля. Вместо гвоздей использовал веревки, переплетая и крепко связывая ветки вместе (веревки из крапивы – самые прочные). Словом, капитан добросовестно обустраивал землянку, будто сторожку в парке, что должна была стать их семейным гнездышком. В конце концов убежище получилось грубым, темным, но, как ни странно, уютным. Всегда сухим, теплым зимой, прохладным летом. Гийом разводил огонь, чтобы согреться, поесть, просушить одежду, справиться с одиночеством. Очаг превращал его нору в дом.

Дни Лебель заполнял невинными развлечениями: ставил силки во владениях Инферналя, возился с астролябией, определяя широту и долготу по звездам, чтобы мысленно путешествовать. Но была у него и опасная миссия: он следил за Проводником.

Когда-то Тибо рассказал ему о странном существе, полулисе, получеловеке, но Гийом ему не поверил. Теперь эта тайна целиком поглотила капитана. Проводник принадлежал двум мирам одновременно. Он единственное связующее звено между королевством и Гиблым лесом. Только он мог входить и выходить беспрепятственно. Гийом рассчитывал на него, надеясь, что тот проведет его в Гиблый лес, потому что пришел к тому же выводу, что и Лисандр: Мириам – их единственное спасение от Жакара. Поэтому необходимо вернуть ее обратно.

Полтора года Лебель с дотошностью одержимого, не имеющего другой цели в жизни, наблюдал за чудовищем, замечал его повадки и привычки, анализировал их, выявлял закономерности и цикличность, засекал время по часам, поставленным по полуденному солнцу (этой звезде верили и в сумрачном мире). Гийом изучил его рацион: мелкие зверушки, от лесных мышей до белок, насекомые, от гусениц до сверчков. Узнал, как Проводник охотится, а также величину его охотничьих угодий, которые тот помечал мочой.

Научился различать его тявканье, вой, рычанье. Узнал, что Проводник боится медведей и любит одиночество. Постепенно Гийом с удивлением обнаружил, что привязался к Проводнику, хотя симпатия никогда не станет взаимной.

Проводник мало времени проводил в конуре. Днем отдыхал в какой-нибудь ямке или канавке, а чаще всего – в собственной норе, что дало возможность терпеливому Гийому подстеречь его. Капитан насчитал три входа в нору: один в траве, второй в кустах, третий возле гнилого пня, но предполагал, что есть и четвертый – в Гиблом лесу. Проводнику не нужны заросли и опушки, он проходил в лес под землей.

Однако Лебеля терзали сомнения и неуверенность. Когда он нашел Лисандра посреди поля, вопросов скопилось больше, чем ответов. Он ждал полного выздоровления мальчика, чтобы сообщить ему о своем плане.

– Ты видел Мириам, – сказал Гийом как-то вечером невзначай.

Он не спрашивал, а утверждал, и Лисандр с удивлением почесал в затылке.

– Кто вам сказал, что я побывал в Гиблом лесу?

– Зеленый гной, лихорадка. Колючки. После битвы многие болели точно так же.

– Ладно. А откуда вы узнали, что я видел Мириам?

– На тебе остались отпечатки.

– Какие еще отпечатки?

– Ты весь кровоточил. Те, что тебя оттуда вытащили, запачкали руки и оставили отпечатки пальцев.

– Кто меня тащил?

– За щиколотки – Проводник. Когда он думает, что никто его не видит, ходит на четвереньках и оставляет следы двух четырехпалых человеческих рук с лисьими когтями. Есть только две такие руки в королевстве, и они держали тебя за щиколотки. Проводник притащил тебя на поле, но кто-то другой тащил до этого за запястья по лесу.

– С чего вы взяли?

Гийом принялся набивать трубку. Он отвык от бесед с другими. Лисандр долго ждал, прежде чем Гийом снова заговорил:

– Если бы Проводник тянул тебя по полю за запястья, у тебя земля набилась бы в штаны, но у тебя там полно колючек. Значит, через лес тащила девочка.

– Девочка? А почему не Сидра?

– Девочка. Рука маленькая, изящная. У Сидры длинные пальцы, причем большой искривлен.

– Знаю, вы все подмечаете, капитан, но думаю, на моем запястье таких следов не найти.

– У тебя на щеке запечатлелась ладошка вместо подписи.

Лисандр в растерянности потрогал щеку. Он всеми силами старался припомнить, что же случилось в Гиблом лесу, но воспоминание расплывалось смутным зеленым тоскливым пятном.

– Я одного не понял: откуда глубокие царапины на груди?

– Меня поранил Стикс.

– Стикс?

– Пес погиб.

– Стикс погиб?

Лисандр указал на кинжал, что лежал в углу. Гийом скрестил на груди руки с явным восхищением.

– Браво.

Потом, не говоря ни слова, обулся и вышел. Вернулся он нескоро, с пучком пастернака, и стал разводить огонь.

Гийом бродил в поисках приправ и обдумывал смерть Стикса от королевского кинжала. Лисандр по странной случайности всегда оказывался причастным к узловым событиям истории