Дети Империи - Олег Измеров

– Сейчас пятьдесят восьмой год. Работа со счетной машиной считается уделом узкого круга высоких интеллектуалов, которые хорошо знают друг друга и каждый прыщик которых изучила под лупой имперская безопасность. Никому и в голову не приходит, что это можно сделать как у вас – не умея работать с машиной, просто запомнить и выполнить последовательность команд и действий, разработанных группой талантов где-то совсем в другой стране. Это же вы нам писали в своей докладной, что систему может взломать любая уборщица, если ей дать физический доступ к серверам?

– Ну… Образно. Но все равно же кто-то заметит, что что-то не так, что абсурд творится!

– Здесь слишком привыкли считать свой порядок идеальным. Человек четко выполняет свои обязанности, – если от него не требуют что-то замечать и докладывать, то даже если он что-то и считает глупостью, то это не его дело. В рейхе незапланированная инициатива наказуема.

– Альтеншлоссер сказал, что сейчас они пытаются работать по-другому, гибко, – упавшим голосом произнес Виктор.

– Я уже в курсе. Будем надеяться, что они далеко не зашли…

Минут через двадцать стало ясно, что надежды не оправдались. Рация в машине, настроенная на полицейскую волну, взорвалась кучей указаний неведомым постам и группам. Виктор понял, что развлекалово в духе «Бей первым, Фредди!» кончилось. Ему и Наташе выдали оружие; по иронии судьбы, ему досталась новая модель полицейского «вальтера» с глушителем, любимое оружие Джеймса Бонда, а Наташе – удобный, хоть и несколько тяжеловатый «зауэр» образца тридцать восьмого года.

– Тупо блокируют все дороги, начиная с ведущих на восток, – пояснил Ковальчук. – Поднимают вертолеты, части СС выдвигаются для развертывания оцеплений и прочесывания местности. Мы идем на северо-запад, в сторону побережья, значит, какое-то время еще у нас есть. Попробуем успеть добраться до штолен, там спрячем машины и будем действовать по другому варианту.

…Им пришлось остановиться, не доезжая до небольшого городка. Впереди выстроилась аккуратная колонна машин, ожидающих проверки. Откуда-то издали доносились сирены.

Дождь перестал, и о нем напоминала только намокшая у ворота одежда. Тучи расходились, в просветах появилось голубое небо. Легкий ветерок качал ветви деревьев у шоссе.

– Открутим коляску, я возьму его и попытаюсь прорваться до штолен, – предложила Зина.

– Подстрелят.

– Не успеют.

– Здесь Германия. Здесь в оцеплении сначала стреляют, потом думают.

Они замолчали.

– Долго стоять здесь нельзя. Прилетят вертолеты.

Над головой что-то оглушительно зашумело, и прямо над ними, казалось, чуть не задевая верхушки деревьев, мелькнуло серебристое дюралевое брюхо с крыльями, судя по размеру – что-то из флота гражданской авиации региональных линий. Шасси было выпущено.

– А давайте угоним самолет, – предложил Виктор.

Ковальчук удивленно посмотрел на него.

– Он идет на посадку, здесь рядом аэродром. Захватим самолет с пассажирами, потребуем лететь в Англию. Как в наше время.

– Собьют.

– С пассажирами?

– Могут и с пассажирами. Хотя… Назад, до поворота и налево!

«БМВ» взревел двигателем.

«Все лучше, чем так ждать…»

Усилить охрану гражданских аэродромов имперская безопасность явно не догадалась. «БМВ-полицай» легко снес аккуратненькие красные деревянные воротца возле служебной будки на въезде, пожилой охранник в круглых очках схватился не за оружие, а за телефон. Мотоцикл тоже спокойно проехал по поваленным воротцам. Отныне этот мир узнает не только компьютерную преступность, но и угоны воздушных судов.

Аэродром был небольшим, но тем не менее на нем уже пролегла аккуратно выложенная шестиугольными плитами бетонная взлетная полоса – надо полагать, оборудовали на случай войны. Подходящих самолетов на летном поле Виктор заметил три; всякой мелочи вроде сельскохозяйственных «шторьхов» и сине-белых короткокрылых бипланов с раздвоенным оперением для местных полетов он не считал. Возле серого двухэтажного здания аэропорта, казавшегося на открытом поле приземистым, стоял четырехмоторный тупоносый поршневой высокоплан незнакомой Виктору марки, по виду смахивающий на Ан-24, только размерами поменьше; примерно этак с Ил-14 как раз будет. По трапу не спеша подымались пассажиры, посадка заканчивалась. «БМВ-полицай» врубил сирену и рванул туда.

– Внимание! Экипажу остановить посадку! Не закрывать дверь в самолет! Повторяю…

В рейхе как прикажут, так и сделают.

Когда их «БМВ» подкатывал к самолету, трап послушно стоял, дверь была открыта, и из него удивленно выглядывала флюгбегляйтерина[31] в темно-синей форме с белой блузкой и с золотым орлом на пилотке. Виктор даже сначала подумал, что это самолет «Бритиш эйруэйз», но вовремя вспомнил, что в иной реальности у «Люфтганзы» и форма может быть другая.

Мотоцикл рванул на обгон и подскочил к трапу раньше; двое из их группы с автоматами бросились внутрь, и коротенький трап загрохотал под каблуками их тяжелых ботинок; третий сорвал пулемет с крепления и держал его наперевес, прикрывая подход. «БМВ» вывернулся рядом; хлопнули дверцы, и Виктор выскочил влево вслед за Зиной. Зина подбежала к трапу, размахивая своим «скорпионом» и подзывая его и Наташу; Виктор пропустил Наташу вперед, поднялся сам, держа свой джеймс-бондовский «вальтер» стволом вверх в опасении не в того пальнуть, за ним простучала каблучками Зина и наконец, протопал спиной вперед мужик с пулеметом. Впереди слышались крики «Стоять!», «Не двигаться!», «Оставаться на местах!». Трап откинули и захлопнули люк. Флюгбегляйтерина стояла побледневшая возле прохода в салон, с опущенными руками, и, видимо, все еще воспринимала происходящее как полицейскую операцию.

Из прохода салона вернулся шофер и стал рядом с пулеметчиком.

– Остаетесь здесь, – сказал он Зине, – если что, будете оказывать врачебную помощь. А вам – подойти к кабине. – Последние слове его были обращены к Виктору и Наташе.

– Ваше имя? – обратилась Зина к флюгбегляйтерине.

– Грета… Грета Фельдбауэр.

– Я врач. Если появятся раненые, вы должны мне помогать. Вас учили оказывать первую помощь?

– Да… да, фрау…

– Зовите меня «фрау доктор». Где на самолете аптечка и лекарства?..

Виктор и Наташа пробирались вдоль прохода в кабину. Виктор продолжал держать свой «вальтер» по-киношному, стволом вверх, рассчитывая на чисто психологический эффект; со стороны это действительно выглядело внушительно. Наташа, наоборот, держала «зауэр» обеими руками стволом вниз: видимо, на СССР-то она работала, но профессиональной подготовки не имела. Виктор вертел головой на тот случай, если кто из пассажиров дернется. К счастью, все сидели на удивление спокойно, как будто их каждый рейс угоняют. Он чуть было не начал подозревать, что этот самолет специально подставлен Альтеншлоссером, но сообразил, что обыватели здесь просто привыкли к шмонам, устраиваемым силовиками по всякому поводу, так что перестали удивляться людям с автоматами, лишь бы только они его самого не трогали. Снаружи затарахтели двигатели, и Виктор счел это хорошим знаком: должно быть, им разрешили взлет.

Перед его глазами мелькали лица пассажиров. Вот какой-то коммивояжер средних лет, начинающий полнеть, спокойно жует орешки из бумажного пакетика. Вот пожилая чета – он устало откинулся на спинку кресла, она скучающе смотрит в окно, ожидая, что будет дальше. Молодой человек, худощавый, набриолиненный, в дорогом пальто и костюме, может быть, артист. Две дамы рядом сидят, не первой молодости, одна сухощавая, другая, наоборот, явно мечтает о похудении, может быть, даже ищет рецепт в том самом женском журнале из тонкой бумаги, что сейчас держит в руках. Понятно, почему в Европе раньше изобрели пипифакс: у таких журналов прочности маловато.

– Извините, когда мне вернут табельное оружие?

Ого! Эсэсовец в форме с расстегнутой кобурой. Тут что, еще и с пестиками в самолет можно было? Или только СС?

– Вам вернут его после приземления, сейчас оно нужно…

Еще какой-то недовольный чиновник народных учреждений почему-то потеет и все время вытирает лысину. Пастор в черном. Две подружки – наверное, студентки, одна что-то рассказывает другой…

Прямо у кабины пилота, на первом ряду, к переборке между салоном и кабиной была подвешена прямоугольная люлька, похожая на корзину, и в ней лежал полугодовалый ребенок. Ребенок посмотрел на Виктора: не испугался, не заплакал, не улыбнулся, а просто посмотрел.

«Есть детская коляска на самолете ТУ…»

Кажется, это было самое начало шестьдесят третьего. Новый табель-календарь с синеватыми спутниками, запах новогодней елки и серый томик Маршака, где на картинке на одной из страниц в такой же кроватке мирно дремал такой же младенец.

Ребенок продолжал с любопытством глядеть на него, и этот взгляд, казалось, выворачивал ему душу наизнанку.