Зажечь звезду - Софья Ролдугина

— Хорошо, — сказал он наконец. — Тогда отвечайте, как можете. Что это были за люди?

Люди? Что ж, можно и так сказать. В конце концов, человеческая кровь в них тоже присутствует.

— Радикально настроенная группировка расистского толка, — поразмыслив, ответила я. Почти правда. Ведарси действительно считают все расы, кроме собственной, недостойными существования. Не удивительно, что они спелись с инквизицией. «Мир без магии» и «Очищенный от скверны мир» звучит очень похоже. — Предпочитают жизнь на лоне природы благам цивилизации. Не имеют ни малейшего представления об этике. Убийство для них — не проблема, так как все прочие расы почитаются за отбросы. Они уважают силу и мстят всегда симметрично.

В ушах зазвучал рассказ Томаса об охоте. Те волчата в логове… были ли они простыми зверенышами? И автобус с детьми, рухнувший с моста… Случайность?

А дриада назвала их «убийцами детей».

— Значит, экстремисты — любители природы, — подытожил Кристиан. — И чем же вы им не угодили, мисс Найта?

Я пожала плечами.

— Думаю, они просто приняли меня за кого-то другого, — «Ага, за могущественную равейну, которая приехала, чтобы отобрать у них власть». — А теперь я свидетельница. Нежелательная.

— Вот оно как, — задумался полицейский. — А раньше вы встречались с этими… индивидуумами?

— Нет, — абсолютно честно сказала я. Раньше я ведарси видела только на картинках. И, если честно, обошлась бы картинками и впредь. — Еще вопросы?

— Откуда вы столько знаете о них, если раньше не видели?

— Много читаю. Еще вопросы?

Рэд замялся. Готова поклясться, что больше всего его интересовал феномен необычайной скорости передвижения «преступников» и тот факт, что далеко не самая незаметная девушка испарилась у него на глазах. Но люди зрелые никогда не задают такие вопросы. В детстве и юности — да. Тогда душа еще не закостенела в обыденности и тянется к чуду, не важно, доброму или злому. А вот взрослые люди слишком часто боятся выглядеть дураками, и потому легко выкидывают из головы все необъяснимое. На Кристиана Рэда, конечно, накладывала отпечаток профессия, заставлявшая его интересоваться всем и запоминать детали. Но все же он человек, а потому…

— Нет. Благодарю вас, мисс Найта, — он поднялся. — И еще раз прошу прощения за доставленные неудобства. Сегодня я доложу обо всем шерифу, и он решит вопрос, приставлять ли к вам охрану.

— Никакой охраны! — я взвилась со стула, чудом не налетев на злосчастный сервант. — И никакого сопровождения! Если я хоть одного человека рядом с собой замечу, я… я… в суд на вас подам! — выдала я убийственный аргумент.

— Значит, встретимся в суде, мисс, — ухмыльнулся полицейский, поднимаясь с дивана. Мистер Грэймен двинулся следом, чтобы проводить его к выходу. Уже в дверях Рэд обернулся:

— Что ж, удачи, Найта. И… примите мои комплименты. Вы просто потрясающе сегодня выглядите.

Ошеломленно хлопая глазами, я рухнула обратно на стул. Нет, и что это было сейчас? Галлюцинация? Не иначе. И что они подмешивают в эту ромашку…

— Мир сходит с ума, — констатировала я. — Интересно, давно это началось?

Мистер Грэймен покровительственно улыбнулся.

— С самого сотворения, Найта. Но не берите в голову. Допивайте свой успокоительный чай, приводите себя в порядок и спускайтесь в столовую, — посоветовал он. — У вас был трудный день.

«О, да. Вы даже не представляете, насколько», — мрачно подумала я. А в голову закралось ужасное подозрение, что это еще не предел.

— Ты чего такая хмурая? — противным голосом протянул Кайл. Разговор происходил в столовой во время обеденного перерыва. Я грустно гипнотизировала взглядом кусок пиццы, как будто хотела растворить его в воздухе. Ками одну за другой делал попытки меня развеселить, но пока безуспешно. — Сладкого за завтраком не досталось?

Я невольно вспомнила, как накануне Габриэла пичкала меня шоколадом, полагая, что это лучший способ избавиться от стресса, и хихикнула.

— Не угадал.

Ками помрачнел.

— Что, эта птичка и с тобой тоже почирикала?

— Какая еще птичка? — не поняла я. Иногда за ассоциациями Кайла было трудновато уследить.

— Да Рэд же, — постучал мне по лбу парень. — Совсем плохая стала, да? — сочувственно поинтересовался он, заглядывая мне в глаза. — Ничего, годам к пятидесяти пройдет… все и окончательно.

— Годам к пятидесяти я только совершеннолетия достигну, — машинально возразила я и вскинулась: — Стоп, ты сказал «тоже?» Это же не значит, что…

Ками иронично фыркнул.

— Потрясающая победа интеллекта. Да, он и к моим предкам завалился. Сначала пытался мне на психику давить, а я ему — на жалость… Очень интересовался этими твоими ведарси. И нашим бегством с места преступления — тоже.

Сонливость и мрачная погруженность в себя слетели с меня, как по щелчку.

— Серьезно? И… что ты ему сказал?

— Ничего, говорю же, на жалость давил, — поморщился он. — Отпирался, мол, ничего не знаю, мистер, случайно рядом оказался, и погулять вы нас сами отпустили. Интересно было поболтать… Но под конец наш бравый детектив чего-то занервничал и попросил не устраивать истерик. Меня, прикинь? Как будто я девчонка какая-то.

По его лицу было не понятно, то ли он иронизирует, то ли возмущается всерьез.

— Думаю, он все еще был под впечатлением от посещения Грэйменов, — предположила я.

— А что там было? — полюбопытствовал Ками, утягивая оливку с моей пиццы. Со своей порцией он уже благополучно расправился. Неправильный ведарси из него получается… Мясо он, видите ли, жареное не ест, а сомнительного происхождения пиццу с колбасой — запросто.

— Допрос и истерика, — честно призналась я. Шустрые пальцы ухватили еще одну оливку. Я машинально проследила взглядом ее путь от тарелки до испачканных кетчупом губ и внезапно поняла, что ужасно проголодалась. Ками подмигнул мне и облизнулся. — Салфетку лучше бы взял. Или тебе лавры Жадного покоя не дают?

— Не дают, — покаянно повесил голову парень. — Ночами не сплю, все завидую, завидую… Говоришь, устроила Рэду сцену? Так ему и надо.

— Ничего не устраивала, — возмутилась я. — Просто стресс накопился, и я немного… м-м… поплакала.

— Поплакала? — прыснул Ками. — Ой, представляю эту сцену! Беззащитная дева в слезах и жестокий, жестокий полицейский! «О, господин Рэд, как вы можете!», — он трагически откинулся на спинку, приложив пальцы ко лбу. Разноцветные вихры художественно разметались по плечам. — «Мне так плохо, так плохо!» — передразнил он мои интонации тоненьким голосом.

— Кайл, прекрати, — попросила я, с трудом сдерживая смех. На нас уже начали оглядываться. — Все не так было!