Анжелика - Серж Голон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лодки с ослепительно нарядными пассажирами скользили по неподвижной глади реки. Когда подплыли к берегу и Анжелика ожидала своей очереди, чтобы выйти из лодки, один из придворных, ставя ногу на скамейку, где она сидела, наступил высоким каблуком ей на пальцы. Она с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть от боли. Подняв глаза, она узнала того самого молодого дворянина, который так нагло вел себя с нею накануне.
– Это маркиз де Вард, – сказала сидевшая рядом с Анжеликой юная принцесса. – И конечно же, он сделал это нарочно.
– Настоящая скотина! – жалобно сказала Анжелика. – Как можно терпеть таких грубиянов в свите короля?
– Он забавляет короля своим бесстыдством. Впрочем, в присутствии его величества он свои коготки прячет. Его репутация при дворе всем известна. Даже песенку о нем сочинили.
И она вполголоса запела:
Осел, хоть шкуры нет на нем, Но без нее ясна картина:
Ни плащ, ни шпага, ни камзол Не утаят, что Вард – скотина.
– Замолчите, Генриетта! – крикнул брат короля. – Если вас услышит госпожа де Суассон, она придет в ярость и нажалуется королю, что высмеивают его любимца.
– Чепуха! Госпожа де Суассон уже не пользуется таким доверием у его величества. Теперь, когда король женится…
– Но почему вы решили, сударыни, что жена, будь она даже инфанта, может иметь больше влияния на мужа, чем его давняя возлюбленная? – вмешался в разговор де Лозен.
– О господа! О сударыни! – запричитала госпожа де Мотвиль. – Умоляю вас! Разве сейчас время для подобных разговоров, когда испанские гранды едут нам навстречу?
Какая-то почерневшая, высохшая, с лицом, изборожденным морщинами, она своим темным туалетом и чересчур целомудренным видом странно выделялась среди разряженных дам и болтливых красавцев мужчин. Кто знает, может быть, фрейлина Анны Австрийской оказалась здесь не совсем случайно? Скорее всего, королева-мать поручила ей следить, как бы эти неразумные молодые дамы и кавалеры, привыкшие к злословию и сплетням, не задели чем-нибудь обидчивых испанцев.
Анжелика начинала уже уставать от этих пустых, злых сплетников, у которых за показным лоском скрывались развращенные души.
Она услышала, как темноволосая графиня де Суассон сказала одной из своих подруг:
– Дорогая, я нашла двух скороходов и ужасно горжусь ими. Мне так расхваливали басков, говорили, будто они бегают быстрее ветра. И вы знаете, они действительно могут проделать за день больше двадцати лье. Не правда ли, когда впереди кареты, выкрикивая ваше имя, мчатся скороходы с собаками, а собаки лают, разгоняя чернь, – это великолепное зрелище?
Слова графини напомнили Анжелике, что Жоффрей, хотя он и любит роскошь, тем не менее противник того, чтобы скороходы бежали перед его экипажами.
Кстати, куда запропастился Жоффрей?
Она не видела его со вчерашнего дня. Он заходил домой переодеться и побриться, но она в это время сидела у герцогини де Монпансье. Анжелике тоже пришлось раза три или четыре в спешке, нервничая, менять туалеты. Спала она всего несколько часов, но хорошее вино, которое все пили по любому поводу, придавало ей бодрости. Она даже как-то забыла про Флоримона: дня через три или четыре она узнает, кормила ли его служанка вовремя или же бегала любоваться экипажами и любезничать с королевскими пажами и лакеями. Впрочем, Марго следила за порядком. Как истая гугенотка, она осуждала празднества и, хотя с усердием помогала своей госпоже наряжаться, прислугу, которая была подчинена ей, держала в строгости.
Когда Анжелика вместе с придворными вошла в дом, стоявший в центре острова, она, наконец, увидела в толпе Жоффрея.
Она пробралась к нему и тронула его веером. Он бросил на нее рассеянный взгляд.
– Ах, это вы!
– Жоффрей, мне ужасно вас недостает. Но вы, кажется, не слишком рады видеть меня. Неужели и вы поддались предрассудку, что супружеская любовь смешна? Вы меня стыдитесь как будто?
Он нежно улыбнулся и обнял ее за талию.
– Нет, любовь моя. Но я видел вас в столь знатной и приятной компании…
– О, приятной… – Анжелика провела пальцем по синяку на руке. – Боюсь, что я покину ее серьезно покалеченной. А что делали вы со вчерашнего дня?
– Встретился кое с кем из друзей, поболтал с одним, с другим. Вы уже видели короля Испании?
– Нет еще.
– Идемте в ту залу. Там накрывают на стол. По испанскому этикету король должен есть один, следуя весьма сложному церемониалу.
На стенах зала висели гобелены приглушенных тонов – коричневато-золотистые, с красными и серовато-синими пятнами, изображающие сцены из истории испанского королевства. Народу в зале было полным-полно, все стояли, тесно прижатые друг к другу.
Испанский и французский дворы состязались в роскоши и великолепии. Испанцы превзошли французов количеством золота и драгоценных камней, зато французы затмили испанцев элегантностью своих туалетов. Молодые сеньоры из свиты Людовика XIV облачились в этот день в плащи из серого муара, отделанные золотыми кружевами с огненно-красными маленькими рубинами. Подкладка плащей была из тонкой золотой парчи, камзолы – из более плотной. Широкие поля шляп с белыми перьями по бокам были загнуты и заколоты бриллиантовыми булавками.
Французы откровенно посмеивались над вышедшими из моды длинными усами испанских грандов и их обильно разукрашенными вышивкой костюмами, что тоже давно устарело.
– Вы видели, какие на них плоские шляпы, какие там маленькие, жиденькие перышки? – прошептал, фыркая от смеха, Пегилен.
– А дамы? Это просто вереница старых скелетов, у них под мантильями кости выпирают!
– Испания – страна, где красивые жены сидят дома за решеткой.
– Инфанта, говорят, до сих пор носит фижмы и такой широкий кринолин, что проходит в дверь боком.
– И так затянута в корсет, что можно подумать, будто у нее совсем нет бюста, хотя, говорят, он у нее великолепен, – вставила госпожа де Мотвиль, взбивая кружева на своей плоской груди.
Жоффрей де Пейрак бросил на нее язвительный взгляд.
– Вот уж поистине, – сказал он, – как бездарны должны быть мадридские портные, чтобы так обезобразить то, что прекрасно, и как искусны парижские, если они умеют показать то, чего нет.
Анжелика ущипнула его сквозь бархатный рукав. Он засмеялся и с видом заговорщика поцеловал ей руку. На мгновение ей показалось, будто он скрывает от нее какую-то заботу, но внимание ее было рассеянно, и она тут же забыла об этом. Внезапно воцарилась тишина – в залу вошел король Испании. Анжелика, которая была невысокого роста, вскарабкалась на скамеечку.
– Он похож на мумию, – шепнул ей Пегилен.
И действительно, лицо у Филиппа IV было пергаментное, мертвенно-бледное, прозрачное, с неестественным румянцем на щеках. Он шагал к столу, как марионетка. Его большие тусклые глаза смотрели вперед, не мигая. Резко очерченный подбородок, выступающие челюсти, красные губы, жидкие, с медным оттенком светлые волосы придавали ему особенно болезненный вид.