С неба упали три яблока. Люди, которые всегда со мной. Зулали (сборник) - Наринэ Абгарян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сильва растерянно моргнула. Никто из деревенских женщин косметикой не пользовался, если только кремом, и то не магазинным, а собственного приготовления – настоянным на ромашке и зверобое растительным маслом, которое подходило и для тела, и для лица. Стригли друг друга сами, укладок никаких не делали – расчесала волосы, затянула в узел, закрепила шпильками на затылке – вот и вся красота.
– Кому это надо? – справившись с замешательством, спросила она.
Назели пожала плечами.
– Мало ли, вдруг захотите что-то в себе изменить. Я сидеть без дела не могу, а ничего, кроме этого, не умею.
– Для чего меняться? Нам и так хорошо.
Назели скользнула взглядом по растрепанным волосам Сильвы, но говорить ничего не стала.
– Ты только снова не обижайся. Я-то ладно, но бабы, они же, сама понимаешь… – Сильва запнулась.
– Терпеть меня не могут, – закончила за нее Назели.
– Ну да. Ты бы хоть порасспрашивала их, пойдут они к тебе или нет, перед тем как стройку затевать. Расход-то немалый.
– Не пойдут, так приспособлю помещение под что-нибудь другое.
– Тебе что, деньги некуда девать?
Назели неопределенно пожала плечами, но потом все-таки со вздохом призналась – денег, как у всех, кот наплакал.
– Так зачем же тогда… – Сильва оборвала себя на полуслове, обошла навес по периметру, обстоятельно рассмотрела, кивнула, соглашаясь со своими мыслями. – И вообще, можно было комнату в доме под салон определить. Денег бы уйму сэкономила.
Назели поджала губы.
– Хотелось, чтобы все было как у людей. Да и… – она отвела взгляд, – пустой навес раздражал.
Сильва расстроенно цокнула языком. Подержала совок, помогая Назели намести туда остатки мусора, попрощалась и ушла, обещав заглянуть к открытию салона. На душе было неожиданно легко и светло – Сильва была незлобивой женщиной и радовалась тому, что помирилась с Назели.
Недалеко от своего дома она натолкнулась на двух соседок: те, явно чем-то расстроенные, шептались, прерывая шушуканье возгласами сожаления.
– Случилось чего? – спросила Сильва, замедлив шаг.
– Я с мужем только что по телефону разговаривала, – ответила одна из них, Мериканц Ануш, и, запнувшись, уставилась на другую, словно спрашивая одобрения.
– И? – поторопила Сильва.
– Знаешь, как Автандил умер? В аварии погиб. У них, оказывается, ребенок был. С отцом… в машине был… Никого, в общем, не спасли.
Сильва прижала руку к тому месту на груди, где, высоко подпрыгнув, заколотилось сердце. Подробностей о смерти Автандила никто не знал, на расспросы старой Ано Назели уклончиво отвечала о его болезни. О ребенке она ни разу не упоминала. Кто же мог знать!
Соседка меж тем рассказывала, поминутно спотыкаясь о слова:
– Муж только вчера узнал, хотя, оказывается, в апреле случилось… похоронили в Калуге, вон куда они переехали… Назели все это время в больнице лежала… наглоталась таблеток… сначала ее от отравления лечили… потом в клинику для нервических положили… недавно выписали… они на съемной квартире жили, так ничего оттуда она забирать не стала… ни мебель, ни технику… сдала ключи хозяевам и уехала.
К началу ноября сын старенькой Ано достроил навес, провел туда электричество. Назели съездила утренним автобусом в Ванаван, вернулась с ворохом покупок, специальным парикмахерским креслом и широкой плоскодонной раковиной, которую собиралась приспособить под мойку для волос. Анес собственноручно установил раковину в углу помещения, за деревянной ширмой.
– Поливать придется из ковшика, – смущенно пояснила Назели, кивнув на чан, где должна была нагреваться вода.
– Ничего, дело пойдет – проведешь воду, – утешил ее Анес.
Они перетащили из дома трельяж с чудом сохранившимися зеркалами, комод, небольшую деревянную лавочку и журнальный столик. Включили и проверили масляный обогреватель – тот мгновенно зачадил, но Анес успокоил Назели – с новыми обогревателями такое случается, потом распахнул окно, давая выветриться запаху гари. Прощаясь, пообещал заглянуть назавтра.
– Буду твоим первым клиентом!
– Рано стричь тебя, вон, волос еще не отрос, – усмехнулась Назели. – Лучше жену привози, я ее накрашу и уложу.
– Ладно, вечером нас жди.
– Спасибо тебе большое за помощь.
– Да что там!
Выходя, Анес споткнулся о порог, вцепился в дверной косяк, удерживая равновесие. Назели приобняла его, подставила плечо.
– Ноги в последнее время донимают. Ходить стало невмоготу, – прокряхтел он.
– У врача был?
– Был.
– Что говорит?
– А что он скажет? Хромота не лечится. Бери, говорит, костыли. Или вообще в коляску пересаживайся. Но я пока так, не сдаюсь.
– Ты ведь детей возишь!
– Водить мне нормально. А ходить тяжко стало.
Назели проводила его до автобуса, убедилась, что он благополучно отъехал, а потом до ночи провозилась в салоне – обила сиденье лавки гобеленом, чтобы посетителям мягко было сидеть, убрала в комод стопки полотенец, расставила на трельяже флакончики с жидкостями для укладки волос, лаки и муссы, принесла из дому кофр.
Утром на заборе ее дома висела фанерная вывеска: салон красоты «Пери», время работы: ежедневно, с 11.00 до 19.00.
В тот же день, в сопровождении младших дочерей, заглянули несколько женщин – поздравить с открытием и посмотреть, как салон выглядит изнутри. Назели, которая не надеялась на благосклонное отношение землячек, даже не пыталась скрыть своей радости – поблагодарила за визит, выставила угощение, заварила кофе, детям налила лимонад. На столике высилась стопка красочных журналов, пока женщины, попивая кофе, листали их, любуясь юными моделями, она заплела девочкам нарядные косички.
– Красота – это в первую очередь молодость, – вздохнула Ануш, разглядывая короткую стрижку хорошенькой кареглазой девушки. – Если я так постригусь, морщины будут как на ладони.
– Тебе бы другая укладка пошла, вот такая, – Назели нашла нужную страницу, – затылок поднять, сделать легкую градуировку, можно даже с челкой поэкспериментировать.
– Можно, конечно. Но для кого мне так выглядеть? Для слепой свекрови? Муж-то в отъезде.
– Мастер, у которого я училась, говорил, что, пока сам себя не полюбишь, никто любить тебя не станет, – как можно мягче возразила ей Назели, – потому хорошо выглядеть нужно, в первую очередь для себя.
Ануш молчала, примеряясь к ее словам.
– Твоя правда, – наконец согласилась она.
– Так и есть, – поддакнули другие.
Распрощались, договорившись, что зайдут на стрижку и покраску волос. Назели записала в блокнот время, предупредила, что первая стрижка – в подарок от салона, потому бесплатно.
– А вот за покраску придется заплатить, – смущенно призналась она. – Правда, если придете со своей краской, будет дешевле.
– Раз дешевле, придем со своей.
На том и расстались.
После обеда заглянула старая Ано.
– Пусть моя нога добром ступит на твой порог! – возвестила она и водрузила на стол тарелку с горячими лепешками сали. – Сладкое принесла, чтобы твое дело легко шло!
Назели сделала ей массаж головы, вымыла редкие и нежные, как пух, волосы, высушила их феном – и все это под неутихающий аккомпанемент благословений старой Ано.
– Пусть твои руки никогда не узнают усталости, а глаза – слез! Пусть дни твои будут счастливы, как ночь перед праздником! Пусть в окна твоего дома всегда светит солнце, а беда обходит его стороной!
Назели слушала с улыбкой.
– Дочка, аж давление пропало, как ты все хорошо сделала, – возвестила старая Ано, когда Назели закончила, – обычно лоб сжимает, точно железным обручем, а теперь отпустило. Этой ночью, наверное, буду хорошо спать.
– Приходите хоть каждый день, я всегда вам рада!
– Каждый день голову мыть – волос не останется. И так вся лысая.
– Голову будем через день мыть. Но массаж можем хоть каждый раз делать.
– Откуда у меня столько денег?!
– Бабушка Ано, не обижайте меня. Денег с вас я не возьму.
– А я забесплатно к тебе не пойду! Ты этот шампунь за деньги покупаешь. И за электричество деньгами расплачиваешься. И налог небось немалый платить будешь.
– Ничего, выдюжу.
Ано пожевала губами.
– Орехами возьмешь? В этом году у меня столько орехов, что девать некуда. Не кормить же ими кур. Ошалеют, от крапивы и пшена откажутся.
Назели кивнула.
– Если некуда девать – возьму.
– Вот и ладно. Велю сыну мешок притащить.
– Зачем мешок?! – испугалась Назели. – Мне столько не съесть!
– Будешь делать мне мозг – два мешка принесет!
И старая Ано, довольная произведенным эффектом, вышла, победно прикрыв за собой дверь.
Анес, как и обещал, привез вечерним рейсом жену – невысокую, круглолицую, сильно смахивающую на сову большеглазую женщину. Назели умело ее накрасила, с помощью теней зрительно уменьшив слишком большие глаза и подведя карандашом выщипанные в тонкую ниточку брови.