Рыцарь из ниоткуда - Александр Александрович Бушков

на счет самовнушения. Рука лежит на ручке двери, высокий, чистый девичий голос наплывает волной неизъяснимой нежности:

— таре аталанте,

белео даранте,

чере кондаранте,

годе…

Он распахнул высокую створку двери, пропустил в коридор Мару и Шедариса, обернулся:

— Леверлин!

А Леверлин стоял в трех шагах от него напротив очаровательной синеглазой девушки в красивом розовом платье, на месте ее неведомо куда сгинувшего кавалера — и девушка, понял Сварог, Леверлина видит. С улыбкой протягивает ему руку — пальцы сверкнули отблесками бриллиантового сверкания — и Леверлин берет ее руку так, словно она живая и теплая, и в зале абсолютно ничего не изменилось, но как-то так получается, что девушка в розовом и Леверлин с каждым пируэтом удаляются вглубь зала под нежный голос невидимой певицы…

И тут Сварог вспомнил.

Он рванулся было вперед, чтобы схватить, вытащить из толпы призраков, — но что-то отшвырнуло его к двери так, что он ударился спиной. Музыка стала бравурной и быстрой, танцующие закружились так, что превратились в размытые силуэты, слившиеся в пестрый вихрь, захлестнувший весь зал, скрывший Леверлина с глаз, бушевавший, словно внезапно оказавшаяся в тесной клетке стая хищных зверей, искавших воли. Музыка оборвалась на высокой, скребущей ноте, словно иголка проигрывателя сорвалась с дорожки, чиркнула по пластинке, нежный девичий голос закончился скрежещущим воем…

И все исчезло. Вместо красивого ковра лежал слой тускло-серого пепла — слева белел скелет, валялось оружие…

«Берегись нежных песен, — сказала когда-то Леверлину Лесная Дева, — они могут принести и смерть…»

Охнув от болезненного укола в сердце, Сварог приказал:

— Пошли отсюда!

Дверь, очередная осточертевшая лестница, уходившая влево. Зал, где они оказались, превосходил размерами все прежние, был просто громадным, как стадион, так что дверь на противоположном его конце казалась совсем маленькой. Такого они еще не видели. Высокий, — потолка они так и не рассмотрели — очень высокий, словно бы разделенный на две половины. Нижняя ярко освещена, с буроватым полом из необработанного дикого камня, — а верхняя каким-то здешним чудом представляет собой совершеннейший мрак, в котором…

В котором помещалась самая натуральная Солнечная система — здешняя. Косматый шар огненно-рыжего Солнца, а вокруг него неторопливо кружат знакомые планеты: наполовину затянутая облаками Нериада со своим большим серо-коричневым спутником, бело-голубая Сильвана с зеленой Селеной, светло-рубиновая Тетра с тремя маленькими спутниками… Талар… Огромный золотистый Семел… И все остальные…

Они остановились в центре зала, растянувшись невеликой шеренгой, зачарованно глядя вверх. Медленно кружили планеты, сияло Солнце.

— Интересная машинерия, — сказала Мара. — И к чему все это?

— Хороших лекарей здешнему обитателю не хватает… — проворчал Шедарис. — Ничего, доберемся — вылечим…

Сварог молчал. Снова что-то навязчиво крутилось в подсознании, не отливаясь в ясные слова. Что-то, что-то, что-то…

Связанное с лесной Девой и ночью пророчеств…

Солнце!

— Мара, бежим! — отчаянно крикнул он.

И вновь опоздал — Солнце обрушилось из мрака, словно брошенный с высокой башни камень, накрыло Мару, поглотило. — Сварог не ощутил настоящего жара — только волна горячего воздуха ударила в лицо. А когда светило взмыло с той же быстротой, рядом лежал скелет, ничуть не опаленный огнем — и разбросанное рядом оружие.

Берегись Солнца…

Он стоял, не в силах пошевелиться, в груди вместо сердца был ледяной комок. Все видел, все понимал, но поверить до конца не мог, слишком быстро, словно бы играючи все произошло. Неизвестно, сколько он торчал бы столбом, но почувствовал сильный толчок в спину, услышал яростный рык Шедариса:

— Пошли отсюда!

Дверь. Лестница, изгибом уходящая влево. Вот это уже что-то новое…

На зал не похоже, совсем не похоже. Каменный пологий откос уардов в пять шириной, на противоположной стороне расселины такой же, и там видна дверь. Расселина шириной уардов в пятьдесят, уходит в обе стороны так далеко, что краев отсюда не видно. Высокий потолок — из того же бугристого камня. А через расселину перекинут мост: узкий, одному человеку пройти, белоснежный, с ажурными перилами, непонятно, из чего сделанный, снизу его поддерживают соединяющие края расселины широкие, выгнутые изящные фермы, две дуги с тем же ажурным плетением меж ними и мостом.

Мост… Берегись мостов… Сварог подумал спокойно, даже отрешенно: «Что же, моя очередь? Как это кричал тот генерал — не вспомнить сейчас, русский или прусский? Вы что, канальи, собрались жить вечно?»

— Шег, — сказал он тихо. — Иди первым. Не подумай ничего такого. Просто тут все сбывается, а мне мост напророчен… Случись что, один тут застрянешь…

— Да все я понимаю, командир, — сказал Шедарис спокойно. — И в самом деле, мало ли… Одному тут застревать — не тянет что-то.

И он быстрым, размашистым шагом направился по белоснежному мосту, судя по всему, чертовски прочному — мост не качался, не прогибался. Оказавшись на той стороне, повернулся к Сварогу, и тот столь же быстрым шагом, почти бегом, пошел по мосту — не торчать же тут до скончания времен? И кто сказал, что ты будешь жить вечно?

На середине он ощутил под ногами некое шевеление. Ускорил шаг, оглянулся. Оставшаяся за спиной часть моста легонько колыхалась, словно бы оплывая и проседая, как попавшая в печь свеча, это начиналось от покинутого берега и понемногу распространялось все ближе, ближе…

Сварог побежал, чувствуя, как белоснежная дорожка под ногами словно бы опускается вниз. Наддал, оглянулся еще раз — противоположный конец моста вместе с фермами уже отделился от каменного откоса, искореженный, причудливо смятый, медленно проваливался вниз…

И все же он успел — мост, сминаясь в огромный бесформенный комок, провалился в пропасть, казавшуюся бездонной, бесшумно, словно они оглохли. Снизу на миг поднялось зеленое сияние и тут же погасло.

Пальцы у Сварога самую чуточку подрагивали, и это ему крайне не нравилось. Он сел прямо на камень, сказал глухо:

— Перекур?

Шедарис опустился рядом, взял у него зажженную сигарету, и какое-то время они молча пускали дым, а потом, отшвырнув окурки, взяли по второй — неизвестно, когда еще придется…

— Одно ясно: это не мой мост, — сказал Сварог. — Знаешь, Шег… Не могу отделаться от впечатления, что эта тварь с нами играет… Кажется так, и все тут…

— Доберемся, я с ним поиграю… — сказал Шедарис.

Сварог попытался улыбнуться, но чувствовал, что ничего у него не получается. Сказал с ненаигранной бодростью:

— Что самое интересное… По всему выходит, у тебя даже больше шансов, чем у меня. До сих пор все предсказанное сбывалось в точности. Насчет меня, рассуждая без соплей, ничего толком неизвестно, может грохнуть за этой самой дверью. А вот про тебя, наоборот, известно точно, что помрешь ты