Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Затем прозвучал щелчок, и оно остановилось. Температура в помещении начала опускаться. Старейшины застыли в ожидании. Даже те, кто паниковал больше всех, стояли в полной тишине. Холод отсутствовал на Гаутс Бассик и ощущался лишь тогда, когда колдуны управляли сознанием человека. Но сейчас иней покрыл весь храм, от тонких кусков меха, висевших на стенах, до шука старейшин.

Но ничего не произошло. Лишь огоньки мелькали на приборной панели устройства. Храбрец Коси вышел из круга, и старейшины подались вперед, чтобы удостовериться, что дело сделано.

И именно тогда земля задрожала. Волна энергии накрыла присутствующих, и машина поднялась в воздух, зависнув там на короткое время, и вернулась в прежнее положение. На этот раз испуганно вскрикнули все, кто стоял в храме. Огни погасли, и храм снова погрузился во тьму, словно огромная черная тень накрыла его. Старейшины почувствовали истощение, пытаясь нащупать путь во тьме.

Все они, даже те, кто был слаб здоровьем, могли инстинктивно ощущать то, что произошло. И хотя они полностью не понимали, что именно произошло, ясно было одно: устройство действительно работает.

— Я думаю, я призвал их, — произнес Коси, таращась на свои руки так, словно те были священными реликвиями.

Раб бессознательно почесывал шрам на щеке. Это движение вошло в привычку, и он уже не замечал этого. Небольшой бугорок из-за свернувшегося под кожей червя беспокоил его. Каждый раб носил подобную отметину.

И хотя он был рабом на протяжении многих лет, но так и не привык к этому. Прикасаясь к нему пальцами, он мог чувствовать жир и плоть. Кровавые Горгоны вживляли в плоть личинку небольшого белого червя.

Сейчас червь не шевелился. Раб не был полностью уверен, как это работает, но он твердо знал, что каждый червь генетически привязан к конкретной Кровавой Горгоне, поэтому, если раб отдалялся от хозяина на большое расстояние, червь вылуплялся из личинки.

Никто не знал, что происходило потом. Никто из рабов не хотел это обсуждать.

Их хозяева говорили, что личинке требуется много часов, чтобы достичь стадии окукливания, но затем процесс проходил очень быстро. Разложение кожи было финальной стадией, и человек умирал, пытаясь содрать с себя кожу.

Его господином был Мур. Даже находясь на небольшом расстоянии от хозяина, раб испытывал дискомфорт, червь шевелился, просыпаясь, и становился голодным.

Раб снова зачесался и ускорил шаг.

Раб поднялся по ступеням нижних палуб «Рожденного в котле» и начал длинный путь к верхним галереям. Корабль был огромен, и даже после 19 лет службы, раб мог потеряться, если не оставлял бы за собой пометки. Некоторые из переходов давно не использовались, стены стали домом для бактериальной флоры, в то время как с неновых дендритов свисали моллюски.

Растительность выделяла кислоту, разъедающую металлические люки, небольшие углубления и проходы для угрей и других организмов, жаждущих человеческой плоти.

Этот путь был опасен для него, и раб пробирался сквозь тьму, в одной руке держа рудный шест, а в другой фосфорный фонарь. Он находил свои отметины в виде щебня на полу во всех туннелях, разбросанного еще в первые годы рабства. Дорога заняла больше времени, чем предполагалось, и раб боялся, что хозяин накажет его за нерасторопность. Он поднимал с земли светящиеся камни и клал их в рюкзак, пока не достиг люка, оплетенного розовыми, фиолетовыми и синими ветками анемоны.

— Серв Мозель Грэй, — произнес раб в медные вокс-передатчики над головой. — У меня мешки с материалами, которые запрашивал господин Мур. Поторопитесь, пожалуйста.

Люк с жалобным скрежетом механизмов стал медленно открываться. На другой стороне находились два стража, облаченные в медные панцири и черные, обмотанные вокруг головы тюрбаны. Стражники также были рабами и имели характерные отметены на щеках, но для Грэя они были обычными статуями, не более того.

Грей кивнул им и проскользнул под скрещенными алебардами стражей.

Стражи были выставлены у дверей личных покоев господина Мура, расположенных в возвышающемся шпиле на верхних ярусах «Рожденного в котле».

Неотропическая флора росла здесь не так обильно как в других частях корабля, словно организмы боялись потревожить колдуна. Растения росли в освещаемом флюоресцирующими лампами саду, простиравшемуся вдоль дороги, ведущей к нижним ярусам шпиля. Тысячи светящихся папоротников, колеблющихся словно синапсисы, были окружены небольшими водоемами, образованными с помощью систем циркуляции корабля.

Четко различалась только нижняя часть шпиля, которая выпирала из внутренней части корпуса корабля, вакуумных уплотнений и полусферической брони.

Длинный путь вел к двум дверям из старого дерева, довольно редкого материала на корабле, и скорее всего добытого во время последнего рейда.

— Император благослови, — прошептал Грэй, троекратно коснувшись своего ошейника.

Шпиль его хозяина Мура всегда внушал в него благоговейный страх, независимо от того сколько раз он приходил сюда. Он отличался от остальных частей корабля. Даже воздух здесь был пропитан ненавистным колдовством. Грэй словно переживал кошмар из прошлого или испытывал чувство прикосновения к одежде убитой жертвы. Подобные вещи происходили и раньше в стенах этого помещения, ужасные богохульные события, оставившие после себя психический отпечаток.

Подкравшись к дверям, он обнаружил, что они приоткрыты. Он колебался, выбирая зайти внутрь или нет, но, подумав, понял, что для него этот день станет кошмаром, если он не принесет то, что просил господин Мур. Отворив дверь, он аккуратно прокрался внутрь.

— Господин Мур? — позвал Грэй.

Ответа не последовало. Ступая по полу босыми ногами, он не по своей воле активировал светящиеся ленты, которые залили прихожую зеленым светом.

Стены были испещрены отверстиями, в которых располагались образцы, застывшие в амниотическом состоянии. Грэй попытался побыстрее пройти это место, стараясь не смотреть на банки и контейнеры с творениями Мура.

Это место было похоже аттракцион ужасов, который он посещал на сельских ярмарках равнинных районах Орлена, будучи ребенком. Он постарался быстро проскочить экран у входа в западный коридор. Издали казалось, что на экране показана застывшая сцена из театральной постановки. При ближайшем рассмотрении можно было увидеть набитые чучела рабов, изображавшие сцену из театра Рансом леди Алмас. К счастью, их стеклянные глаза не смотрели на него, и чучела продолжали стоять в своей неизменной позе.

Грэй начал с проверки всех кают на нижних уровнях, проходя через лаборатории, расположенные в галереях трофеев. Здесь, под стеклом, располагались артефакты его хозяина, собранные во время кампаний. Орочьи зубы, ржавые лезвия, эльдарские украшения, древковое оружие, одежда и керамика ксеносов — все они были пронумерованы, украшены бирками и покрыты пылью. Но господина Мура там не оказалось.

Из этих галерей спиралевидные лестницы вели на верхние уровни, но Грэй никогда не бывал там. Он подумал о том, что хорошо было бы оставить свой груз на лестнице, а потом господин Мур сам нашел бы его, но решил, что это будет расцениваться как знак неуважения.

В действительности те рабы, кто осмеливался проявлять неуважение к господину Муру, заканчивали свою жизнь в качестве подопытных образцов в его экспериментах. Подумав еще немного, он все же решил подняться наверх по лестнице.

Когда Грэй впервые поднялся по этой лестнице, его охватил страх. Он стоял на круглой смотровой площадке. Тяжелые шторы были одернуты, и за стеклом под углом триста шестьдесят градусов можно было наблюдать весь глубокий космос.

Он представлял собой темной пространство с огромным количеством звезд, мерцавших по всей его поверхности. На расстоянии в тысячи километров поднимался высокий столб дыма, а его шлейф напоминал собой голову лошади. Грэй понимал, что это огромное расстояние, однако этот столб казался таким близким, почти закрывая задний вид. Казалось, словно бог с лошадиной головой застыл на уровне стекла обсерватории.

— Пустотная рама требует чистки и нанесения нового покрытия, — пробормотал Грэй, поднимаясь дальше по лестнице. Тряхнув головой, раб продолжил двигаться к верхним уровням.

И тогда светящиеся полоски померкли.

Грэй чуть не уронил свой ранец. Напуганный, он попытался зажечь лампу, но светильник потух. Это было странным, с учетом того, что он лично проверял светильник на работоспособность. Тряхнув головой, Грэй стал на ощупь двигаться наверх, аккуратно прощупывая пол рудным посохом.

Было сыро и холодно, и Грэй почувствовал дрожь. Набедренная повязка и ремень не защищали от холода, а это единственное, что на нем было в этот момент, так как его хозяева тщательно следили, чтобы рабы не проносили оружие. Проведя рукой по стенной панели, он оставил борозду на инее.