"Фантастика 2023-110". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Одувалова Анна Сергеевна "О&#39

— Ну, блин! — заулыбался Дато, — я тогда — яичницу. И не жаловаться, если что.

— Это ты сможешь — не сомневаюсь, но нужно идти дальше, ставить цели интереснее и вкуснее, ну и полезнее тоже — мы не слабаки и пожрать любим. Предлагаю прямо сегодня, в мой выходной, попробовать всем вместе приготовить плов. Мы все его любим.

— Я лук чищу, — поднял руку Дато, — Ванька Дикунов рассказывал — его мама заставляет. Он чистит его в очках для плавания.

— Тогда нужно купить тебе другие, — озабоченно качнул головой отец, — твои нам нужны будут постоянно, оставь их на видном месте. Подумайте заодно, поройтесь там… Что-то же вкусное и несложное там предлагают?

— Жрачные сайты? — задумчиво протянул Даня, — я пошарюсь, обсудим коллегиально и скину на флешку. Потом можно будет читать прямо с экрана. С распечаткой смысл заморачиваться?

— Согласен. А пока займемся пловом. Да! Так мне звонить Наталье? Сказать, что мы в её услугах больше не нуждаемся? Голосуем, — и Георгий первым поднял руку.

Но сразу же и опустил её, помолчал немного…

— Ребята, не хочу для себя и для вас… где-то я нажал туда, где нужно, хорошо помня себя в ваши годы. Где-то надавил на «слабо». Не хочу, чтобы это выглядело, как манипуляция. Не потому, что — совесть. Она терпит иногда. Просто вы когда-то это поймете, а вы мне дороги. Давайте — на равных, как мужчины? Подумайте, посоветуйтесь. Завтра после работы договорим… Плов готовим, но Наталью пока не отменяю — у вас большинство, решать вам. Это может и нечестно — перекладывать на детей решение и ответственность, но я просто не вижу других вариантов, — встал Георгий и ушел с кухни, дав возможность сыновьям обсудить ситуацию.

Верил, что поддержат, но и хреново тоже было. Пять месяцев комы… сколько еще? А Маша спала. Ну сколько еще?

— Маш, Манюня… просыпайся уже, солнце моё. Я тебя на руках отсюда унесу, осточертело уже, правда… — в который раз тыкался он, как слепой щенок, в теплую Машину ладонь. Теплую… но с каждым днем шанс увидеть её по-настоящему живой сходил на нет.

В какой-то из дней о Маше спросил Даня. Что это было — простой интерес вперемешку с опасениями или действительно участие, Шония не вникал. Доложил всё, как есть.

— Пап… а если она очнется? — вдруг решился сын. Видно было, что именно — решился.

— Я вас познакомлю, Дань. Ты посмотришь, что она за человек. У вас есть выбор! Вы счастливые люди с Дато. Это счастье, когда он есть, а у меня его нет, сынок. Согласись — вы без меня выживете. Мне без вас будет хреново, по сути — сейчас вы для меня единственная опора с вашей поддержкой и пониманием. Но если вы выберете маму, я выживу тоже, потому что буду знать — вас там любят и сделают для вас всё возможное. Без неё же, Данька, я закончусь, а может и она без меня — просто не знает об этом. Что это, откуда, зачем…? Хрен его…? Но это так.

— Ну, ты же нас не выгонишь, — потерянно протянул сын.

— Ты, Дань, головой думай… Я Машу уже не отпущу, даже если будет сопротивляться — хватит, жевал сопли столько лет. Там еще характер — она упрямая, просто с ней не будет. Дань, не хочу выбора между вами. Если… ты же о том — если она выживет? Присмотритесь к ней, потом вернемся к этому разговору. Но всё так долго, настолько хреново… — голос дрогнул, и он потерянно отвернулся.

— Во ты, пап… действительно, — удивленно прошептал сын.

— И не говори! — улыбался Георгий, — вляпался по полной.

Разговоры по душам между ними вдруг стали необходимостью. Не о Маше — эти два раза и так вывернули душу наизнанку. По приходу с работы его ждала свежая еда — не всегда еще вкусная, но вполне съедобная еда. По-мужски сытная и простая в приготовлении: картошка по-домашнему, супы с нормальным количеством куриного мяса, плов, каши с мясом, простые овощные салаты, омлеты с шампиньонами и колбасой, иногда — покупные пельмени, если сыновья задерживались на тренировках по плаванию и баскетболу.

А Маша всё спала… Он несколько раз набирал отца и сбрасывал. Что истерить? Просто не с кем больше было поделиться своей неуверенностью и болью. А мальчишки будто и поняли его, но как-то настороженно, с ожиданием непонятно чего. Ясно же, что понять другого человека может только тот, кто пережил что-то подобное.

Маша лежала там — живая, дышащая. Пальцы шевелились, вздыхала иногда чуть глубже… Ему сразу докладывали и если не операция, он мчался к ней, садился рядом, смотрел, говорил… Может и правда — нужно говорить? Детский сад… честное слово! Потому что на звуковые раздражители она не реагировала, это показывала аппаратура. Но он все равно говорил — рассказывал об интересных операциях и сыновьях, о погоде и чертовом ковиде, который пошел на новый виток…

В один из дней, в конце апреля, выйдя из операционной, в которой все еще звучала музыка, подобранная Стасом, он услышал:

— Георгий Зурабович, кажется, есть хорошие новости о Маше. Звонили из реанимации, свяжитесь с ними. Или сами туда?

Он не стал связываться — сам поскакал, как резвый рысак. Ног не чувствовал, сердце разносило грудную клетку! Сколько времени боялся худшего, а сейчас почему-то был абсолютно уверен, что Маша выйдет нормально. Пять месяцев, это конечно много, слишком много, без последствий не обойдется, это понятно. Хотя для неё было сделано всё возможное. Теперь реабилитация — месяцев несколько. И всё же… всё же! Возле кабинета сидела и улыбалась ему навстречу Светлана:

— Георгий Зурабович! Виталий Иванович решил начать реанимационные мероприятия. ЭЭГ показал уменьшение индекса медленной активности и постепенное восстановление альфа-ритма.

— И это всё? А что послужило показанием к ЭЭГ? — напряженно допытывался Шония.

— Яркая реакция на световую, звуковую и болевую стимуляцию при очередном осмотре. Она выходит из комы, — улыбалась медсестра, — но вам нельзя туда, будете только мешать. Садитесь… подождем. И я спросить хотела, — замялась она, — вы обратитесь в профильный реабилитационный центр или…? Здесь есть все специалисты — физиотерапевты и невролог, а у меня есть диплом нейрологопеда. И женская помощь нужна при гигиенических вопросах и принятии пищи, массаж с эфирными маслами…

— С Гнатюком порешаем, — сцепив руки, старался Георгий говорить ровно и спокойно. Но глазами постоянно косил на дверь реанимации.

— Вы умничка, Света, но там же целый комплекс, расчету подлежит всё — от уровня нагрузки до самой программы. Посмотрим… Посмотрим.

Через какое-то время вышел Машин лечащий. Смотрел на Шонию, улыбался…

— Нормально! Спит, сейчас просто спит.

— Как спит? — возмутился Георгий, а потом обхватил врача за плечи и повел по коридору: — Виталий Иванович, ну хоть что-то…?

— Речевая под вопросом — там непонятно… она шептала что-то, но кажется по-французски. В школе учила?

— Да, у них с углубленным было. А что? Что она сказала?

— Красивый язык… особенно в женском исполнении. Что? Я не разобрал, тихо шептала.

— Но разобрали, что французский? Значит…?

— Замедленно, конечно. Речь или мышление? Гоша, не пыли, — устало отстранился он, — проснется — пройдет полное обследование, тестирование. В любом случае, ортопедическая и неврологическая реабилитация понадобятся, как и щадящая диета. Логопед? Вот заговорит по-русски… Ты зайди, посиди. Отцу сам, или я?

— Сам, сам, спасибо вам…

Маша спала, теперь действительно спала. В носу отсутствовал назогастральный зонд, сняты были с тела почти все датчики. В локтевой впадинке — катетер… Опять не удержался, взял в свою руку тонкую худую ладошку — осторожно, опасаясь разбудить. Привычно прислонился щекой, прикрыв глаза, поцеловал осторожно… И услышал сказанное шепотом во сне:

— Franзois, fils…[97]

Нет, видимых затруднений речи нет — ликовал Шония. Перевод? Перевод… он быстро вытащил из кармана блокнот и ручку, проматывая в памяти звучание слов, записал. Посидел еще, глядя на Машу. Спать хотелось… рядом тут же упасть и просто тупо спать — откат, понятно.