Королевство грез - Джудит Макнот

— Может быть, леди Дженнифер или леди Элинор, — заговорил Юстас, выводя ее из печальной задумчивости, — предложат какой-нибудь способ завоевать сердце леди Анны, не столь опасный для твоей жизни, как поединок с Родериком? — Приподняв брови, он оглянулся на Дженнифер.

— Ну, дайте сначала минутку подумать, — отвечала Она. с облегчением ухватившись за возможность сосредоточиться на чем-то другом, кроме смерти брата и жестокого предательства мужа. — Тетушка Элинор, у вас есть какие-нибудь идеи?

Тетушка Элинор отложила вышивание, склонила головку набок и с готовностью пришла на помощь:

— Я знаю! В мое время были приняты долгие ухаживания, и на меня, когда я была девушкой, это производило сильнейшее впечатление.

— В самом деле, мэм? — заинтересовался Гэвин. — Что же я должен делать?

— Ну, — продолжала она, улыбаясь воспоминаниям, — вы должны прискакать к воротам замка леди Анны и прокричать во всеуслышанье, что прекрасней ее нет на всей земле.

— И что хорошего из этого выйдет? — растерянно спросил Гэвин..

— Тогда, — пояснила тетушка Элинор, — вы сможете пригласить любого нашедшегося в замке рыцаря, который не согласится с этим, встретиться с вами. Естественно, кое-кто примет вызов, чтоб не ударить лицом в грязь перед своими дамами. И, — с наслаждением завершила она, — те, кого вы победите, должны предстать потом перед леди Анной, упасть на колени и заявить: «Я преклоняюсь пред вашей чистотой и красотой!»

— О, тетушка Элинор, — фыркнула Дженни, — неужто же рыцари в ваше время и правда все это проделывали?

— Уверяю тебя! Да ведь этот обычай держался до самой недавней поры!

— И я не сомневаюсь, — галантно встрял Стефан Уэстморленд, — что великое множество рыцарей, побежденных вашими верными поклонниками, миледи, были вынуждены пасть на колени пред вами.

— Какие милые речи! — одобрительно проговорила леди Элинор. — Благодарю вас. И это доказывает, — добавила она, обращаясь к Гэвину, — что рыцарство еще не перевелось!

— Впрочем, мне это не поможет, — вздохнул Гэвин. — Покуда я сам не посвящен в рыцари, не могу бросать рыцарю вызов. Осмелься я на такое, Родерик рассмеется мне прямо в лицо.

— Может, удастся завоевать сердце вашей леди чем-нибудь не столь жестоким, как битва? — сочувственно предложила Дженни.

Ройс прислушался повнимательней, надеясь получить ключик, который откроет секрет, как смягчить ее собственное сердце.

— Что ж, к примеру, миледи? — спросил Гэвин.

— Ну, скажем, музыка, песни…

Ройс разочарованно сощурился при мысли о том, чтобы спеть Дженни песню. На звук его низкого баритона обязательно сбегутся все собаки в округе и примутся тявкать да хватать его за пятки.

— Вы ведь учились играть на лютне или на каких-то других инструментах, когда были пажом, правда? — допытывалась Дженни у Гэвина.

— Нет, миледи, — признался Гэвин, — Да что вы? — удивилась Дженни, — А я думала, пажей всегда учат играть на музыкальных инструментах.

— Меня послали в пажи к Ройсу, — горделиво поведал ей Гэвин, — а не в замок к какой-нибудь супружеской паре. А Ройс сказал, что лютня столь же бесполезна в бою, как рукоять без меча, разве что я закручу ее над головой и швырну в противника.

Юстас метнул в него угрожающий взгляд, чтобы он не порочил Ройса в глазах Дженнифер, но Гэвин, чересчур озабоченный проблемою леди Анны, не заметил.

— Что я еще мог бы сделать, чтобы завоевать ее? — настаивал он.

— Я знаю! — воскликнула Дженнифер. — Стихи! Вы можете пригласить ее встретиться… и прочитать поэму… которую особенно любите.

Ройс насупился, пытаясь припомнить какую-нибудь поэму, но вспомнил только одно:

Жил-был парень по имени Мей, Хорошо б его бросить в ручей…

Гэвин помрачнел и покачал головой:

— По-моему, я ни одной и не знаю. А! Ройс мне как-то читал. Она начинается вот как: «Жил-был парень по имени…»

— Гэвин! — завопил Ройс, но, когда лицо Дженни заледенело при звуке его голоса, продолжал поспокойнее:

— Это… м-м-м… не того рода поэма, какую имела в виду леди Дженнифер.

— Так что же мне делать? — не отступал Гэвин, и в надежде, что его идол придумает более подобающий мужчине способ произвести впечатление на леди, спросил Ройса:

— Как вы поступили, когда в первый раз пожелали очаровать леди… или вы тогда уже были рыцарем и могли показать ей свое искусство на поле чести?

Лишившись возможности и дальше тайком наблюдать за Дженнифер, Ройс подошел и остановился с ней рядом, уткнувшись плечом в стойку камина.

— Тогда я еще не был рыцарем, — насмешливо отвечал он, принимая поднесенную слугой кружку с элем.

Дженнифер перехватила лукавые взгляды, которыми обменялись Ройс со Стефаном, но не пожелала интересоваться подробностями, о которых настойчиво расспрашивал Гэвин.

— Сколько вам было лет?

— Насколько я помню, восемь.

— И что вы делали, чтобы добиться ее внимания?

— Я… э-э-э… устроил состязания со Стефаном и Годфри, чтобы поразить девочку мастерством, которым особо гордился в ту пору.

— Какие именно состязания? — с живейшим интересом спросила леди Элинор.

— Соревнование, кто дальше плюнет, — коротко отвечал Ройс, следя, не улыбнется ли Дженни над его детскими дурачествами.

— И ты выиграл? — смеясь, спросил Юстас.

— Разумеется, — сухо заявил Ройс. — В то время я мог плюнуть дальше любого мальчишки в Англии. А кроме того, — добавил он, — предусмотрительно подкупил Стефана с Годфри, заключив с ними сделку.

— Я, пожалуй, пойду, — вежливо проговорила Дженни, вставая.

И Ройс вдруг решил выложить перед всей компанией новости, не утаивая их больше от Дженнифер, раз уж о том зашла речь.

— Дженнифер, — обратился он к ней со сдержанной придворной любезностью, — состязание, которое здесь ежегодно проводится, в этом году должно стать настоящим полномасштабным турниром. В духе нового договора о перемирии между двумя нашими странами Генрих с Иаковом решили, что к участию в нем будут приглашены шотландцы.

В отличие от состязаний, когда два рыцаря соревновались в своем мастерстве, турнир представлял собой подлинное показательное сражение двух вооруженных команд, которые неслись друг на друга с разных концов поля, хотя размеры и виды оружия были ограничены. Но даже когда противники не питали друг к другу злобной ненависти, турниры грозили такой же опасностью, как и четыреста лет назад, и церковники добились их запрещения почти на два века.

— Сегодня от Генриха прибыл гонец с подтверждением внесенных в правила изменений, — добавил Ройс и, поскольку она по-прежнему созерцала его с вежливым равнодушием, многозначительно заключил: