Дипломатия и войны русских князей - Александр Борисович Широкорад

виленскому патрицию Кузьме Мамоничу, финансировавшему типографию Петра Мстиславца, и волынскому магнату Чапличу. Князю Константину Острожскому Курбский посылал свои переводы; при этом не обходилось без недоразумений. Так, перевод «Слов» Иоанна Златоуста Острожский дал перевести на польский язык («на польщизну приложите дал»). Курбский был возмущен. «Верь ми, ваша милость, — писал он Острожскому, — есть ли бы и не мало ученых сошлося, словенса языка кланяюще чины граматически при прелагающие в польскую барбарию, изложите текст в текст не возмогут». Защита А.М. Курбским славянского языка от проникновения «польской барбарии», которую украинские магнаты в быту предпочитали родному языку, может быть оценена только положительно. Деятельность эта объективно способствовала распространению изданий Ивана Федорова»[232].

Кстати, стоит сказать пару слов о нашем первопечатнике Иване Федорове. Он вместе с другим печатником Петром Мстиславцем бежал из Москвы в Литву почти одновременно с Андреем Курбским — в 1565 г.[233] О причинах бегства Иван Федоров довольно туманно рассказал в послесловии к Апостолу 1574 г.: «...в Москве нашлись люди, которые захотели «благое в зло превратите и божие дело вконець погубите», на первопечатников «зависти ради многия ереси оумышляли»»[234].

Заметно, что Иван Федоров не хочет открыто обличать московского самодержца. Но можно ли поверить, что первопечатники бежали из Москвы из-за происков каких-то третьестепенных лиц, будучи под покровительством царя? Федоров и Мстиславец бежали по той же причине, что и Курбский, спасаясь от расправы Ивана Страшного.

Встречались ли в Литве Курбский и Федоров? Документальных свидетельств об этом не сохранилось. Однако с учетом их длительной литературной и просветительной деятельности они попросту не могли не встречаться. Я уж не говорю, что интеллигентная прослойка в русской Литве была очень тонка. Кстати, тот же Немировский утверждает, что «Курбский и Иван Федоров знали друг друга еще в Москве... Не исключено, что именно Курбский рекомендовал князю Острожскому пригласить к себе Ивана Федорова. Он принимал определенное участие и в подготовке к печати Острожской Библии»[235].

И Курбский, и Федоров все силы отдавали борьбе в защиту православия от католической экспансии. Любопытно, что бежали они из Московии одновременно и умерли в Литве почти одновременно: Иван Федоров скончался 5(15) декабря 1583 г. в Львове, а Андрей Курбский на 7 месяцев раньше — в своем имении под Ковелем.

Похоронили князя Ковельского в православном монастыре святой Троицы в Вербке. Где сейчас находятся останки Андрея Курбского-Ярославского-Ковельского[236], неизвестно. Боюсь, что это государственная тайна Российской Федерации. Во всяком случае, когда в 1996 г. редактор областной газеты «Волынь» — талантливый, но безвременно ушедший из жизни публицист Поликарп Шафета — опубликовал в своей газете цикл статей о жизни Курбского на Волыни, он получил от жителя Ковеля ветерана Второй мировой войны Степана Гребенчука письмо. Преклонного возраста человек поведал редактору, что в конце войны он воевал в тех частях, которые в 1944 г. освобождали Ковель, где и подружился с солдатом, освобождавшим островок на речке Турия и Вербскую церковь.

Где-то в конце 1950-х гг., — писал Гребенчук, — его пригласила к себе третий секретарь Ковельского горкома партии Валентина Семикина. Разговор шел о проблемах финансирования культуры, когда в кабинет вошел мужчина, с порога заявивший: «Я представляю группу, которая приехала из одного из музеев Москвы, чтобы откопать гроб князя Курбского и забрать его в столицу». Неизвестный подал начальнице служебное письмо, на котором стояла гербовая печать. Секретарь горкома быстро прочитала его и, вероятно, будучи уже проинформированной о приезде этих людей заранее, наложила резолюцию.

Через несколько дней знакомый милиционер, который дежурил при раскопках возле церкви, рассказал Гребенчуку, что у московских гостей была схема-карта с местом захоронения князя Курбского. Они его быстро «вычислили», откопали два белых металлических гроба («вероятно серебряных», — сказал милиционер), погрузили на грузовик и, накрыв брезентом, спешно уехали.

Не верить этой версии нет оснований. С 1917 г. наши спецслужбы не только убивают людей, но старательно прячут трупы — Николая II и его семьи, Гитлера, защитников Белого дома в 1993 г., президента Чечни Масхадова и др. Так что вполне вероятно, что материалы о перезахоронении Андрея Курбского могут лежать где-нибудь в архивах ФСБ.

В Литве личная жизнь Курбского сложилась не совсем удачно. Сам король Сигизмунд-Август сосватал в 1571 г. ему Марию Юрьевну, урожденную княгиню Гольшанскую[237]. В приданое Мария принесла мужу многочисленные имения на Волыни. Но, с другой стороны, она уже успела побывать в двух браках (с Андреем Монтовтом и Михаилом Козинским), от которых имела двух сыновей и дочь.

В новом браке у Курбского родился сын Семен, который, судя по родословным, не оставил потомства.

Мария оказалась очень норовистой, и князю Андрею приходилось часто увещевать ее согласно «Домострою». Мария обратилась с жалобой к королю на побои и даже на «посягательство на ее жизнь». После скандального судебного процесса в 1578 г. супруги разошлись. А в апреле 1579 г. Курбский женился на мещанке Александре Петровне Сангушко. У нее в 1582 г. родился сын, получивший сразу три имени — Дмитрий-Николай-Андрей.

После смерти Андрея Курбского его вдова начала с многочисленными любовниками проматывать имения мужа. Кончилось дело тем, что в 90-х гг. XVI века король Сигизмунд III конфисковал большую часть имений князя Курбского.

Сын Курбского Дмитрий-Николай-Андрей в начале XVII века, как и большинство дворян в Литве, перешел в католичество и именовал себя князем Николаем Курпским. Он служил королевским старостой в Упите и умер в 1645 г.

Ходили слухи, что один из сыновей Курбского был в войске Лжедмитрия I, что А.С. Пушкин и использовал в драме «Борис Годунов». Но это, увы, лишь красивая легенда.

Николай был женат на Христине Эйгирдовой. От брака с ней у князя было три сына и дочь Анна Николаевна, в первом браке бывшая за Романом Сумароковым, а во втором браке — за Андреем Соколовским. Сыновья Николая Андреевича князья Курбские Ян-Борис Николаевич — городской писарь в Упите (1646 г.), Андрей Николаевич — маршалок в Упите (1666 г.) и Каспар[238].

В 1656 г. в ходе русско-польской войны князь Каспар Курбский был взят в плен русскими и до перемирия 1667 г. состоял на службе царя Алексея Михайловича.

Племянники Каспара Александр Борисович и Яков Борисович в 1686 г. переехали из Литвы в Москву, приняли православие и были пожалованы царицей Софьей стольниками. Однако в 1693 г. Яков Борисович убил свою жену. Его наказали кнутом и сослали в Сибирь.

Любопытно, что в ряде московских документов стольники Александр и Яков именуются