Левый глаз дракона - Ален Лекс

Голова у него грозила расколоться от обилия «если». Слишком уж все это было запутанно.

Л'эрт осторожно взял в руки следующий листок.

«Предсказание Сиринити отличается от прочих также и тем, что в нем дается четкая визуальная привязка к моментам исполнения предсказания.

А именно: приход каждой истинной сущности в мир вызовет столь значимые сдвиги в материальной структуре мира, что они выльются в ускоренное старение звезд. Трактовщики сходятся на том, что указанные в пророчестве «Глаза Дракона» не что иное, как стандартные желтые звезды в созвездии Дракона (см. карту северного полушария небесных сфер). Соответственно в момент внедрения сущностей – но до их окончательного объединения – выброс силы послужит катализатором, каковой вызовет внутренний взрыв и переход части материи в газовую форму. Без наличия специального оборудования сие можно будет видеть как смену белой точки звезды на ярко-красную, несколько большую по размеру. Нам это представляется весьма вероятным».

Этого Л'эрт не понял. В астрономии он разбирался не очень хорошо и слабо понимал физические основы небесных тел. Но созвездие Дракона он знал – это было крупное, хорошо заметное на ночном небе сплетение звезд. Ничего необычного в этом созвездии он никогда не видел.

Две звезды в этом сплетении действительно назывались «Глаза Дракона» – ввиду расположения их в районе «морды» звездного ящера. Правда, насколько помнил Л'эрт, чуть выше там была еще одна звезда, похожая по яркости, – но не может же быть у дракона, даже у звездного, трех глаз!

«Далее. Для выявления и подтверждения оболочек, могущих быть носителями сущностей, необходимо использовать следующие заклинания:

– первичный круг истины: формируется на основе очищенной силы (допустима белая и черная, но ввиду необходимости дальнейшего использования в заклинании крови испытуемых белая магия малоразумна);

– кровь испытуемых: необходима свежая, не более суток после взятия, артериальная кровь; кровь из случайных неглубоких порезов или царапин может привести к негативному эффекту; в качестве замены крови в некоторых случаях допустимо применение плацентарных тканей (более подробно смотри том девятый), в том числе генетических наследников испытуемого;

– вторичный круг истины: формируется на основе…»

Л'эрт потер виски руками. Голова раскалывалась. Дальнейшее описание было практически нечитаемо: вероятно, документ хранился в ненадлежащих условиях, и буквы почти расплылись от сырости. Прочесть можно было только отдельные слова, но они мало что давали.

Он вздохнул. И эта рукопись была абсолютно бессмысленной. Никаких четких данных, одни полунамеки и полупророчества. Возможно, ему просто стоило бы спросить обо всем этом напрямую у Клиастро?

И ни в одной из рукописей возврат в мир богов никак не увязывался с Наисвятейшим. Неужели церковный бог будет просто смотреть, как возвращаются старые враги, – и ничего не предпримет? Почему же его участие – и, вообще, сама возможность его участия – старательно игнорировалось во всех – всех – документах, что он видел?

Н-да. И если с Клиастро он, кажется, может-таки поговорить, то с Наисвятейшим ему диалог не светит никак. Во всяком случае, до момента окончательной смерти.

Л'эрт поставил свиток обратно. Скоро будет следующая смена охраны. Пора было уходить, пока его не обнаружили.

Глава 43

Дверь глухо скрипнула.

– Эй, остроухая, твой клиент пожаловал!

Ратиниара обернулась, боясь и желая услышать легкий, едва заметный стук каблуков на шаткой лестнице. Синеглазый всегда ходил тихо, словно тень. Но сейчас шаги на лестнице были тяжелые и сопровождались протяжным скрипом ступеней и хриплым дыханием поднимавшегося.

Она чуть заметно вздохнула. Не он. Волна облегчения мешалась с разочарованием. Ратиниара успела привыкнуть к нечастым визитам синеглазого. И скучала, когда его долго не было. Это было глупо, до невозможности глупо и опасно: привязываться к клиенту, но она ничего не могла с собой поделать. С ним было весело, хорошо и уютно. А его странные привычки… Что ж, совершенных людей не бывает. И руки он ей царапал всегда очень аккуратно. Еще он категорически не желал целоваться – не легким касанием губ, а по-нормальному, но это ей как раз было понятно. Проституток часто не целуют. А то, что ей хотелось, было неважно.

Тяжелые шаги достигли верха лестницы. В проеме двери возникла грузная невысокая фигура. Черные глаза сверкали из-под низко опущенных кустистых бровей, на лбу поблескивали бисеринки пота. Ратиниара узнала этого гостя и с трудом подавила желание отступить назад.

– Благородный сэр Глисктинай… – Она склонилась в заученном поклоне.

– Здравствуй, эльфка. – Он медленно подошел к ней и потрепал мясистой ладонью по щеке. Ладонь у него была горячая и чуть влажная.

Ратиниара его боялась. Глисктинай иногда вел себя вполне нормально, а иногда у него внутри словно лопалась какая-то пружина – и он срывался с цепи. После последнего его «приступа» Ратиниара провела в постели почти две недели и выкарабкалась только чудом – настолько сильно он ее избил.

Вот и сейчас в его глазах было что-то странное, как будто он одновременно был здесь и не здесь. Она даже еще не успела до конца осознать это, когда Глисктинай с размаху ударил ее второй рукой в грудь. Ратиниара отлетела почти к самой стене: несмотря на излишний вес, он был еще очень силен.

Когда-то Глисктинай служил одним из телохранителей наместника, но был выгнан за излишнее пристрастие к выпивке. Нанесенная обида не поблекла с течением лет. Иногда он старался залить ее вином, а чаще выместить на тех, кто подворачивался под разгоряченную руку. Выгнавший его офицер был эльфом. С тех пор Высшую расу Глисктинай ненавидел особо.

Новый удар – на сей раз в живот. Ратиниара стиснула зубы. Она хорошо помнила, что, если показать, как ей больно, Глисктинай совсем разойдется. Крики его подстегивали.

– Нравится, эльфка? Ну скажи же, нравится? А? Что, нешто нет? – Он облизнул губы. Паника в ореховых глазах возбуждала его. – Ну что же ты молчишь? – Он схватил ее за шею, чуть выше стального кольца рабыни, сдавливая дыхательные пути. С губ Ратиниары слетел придушенный стон. – А-а-а, вижу, что нравится!

Удар, еще удар – на сей раз по лицу. Массивный перстень на левой руке Глисктиная острым краем пропорол ей бровь. Кровь закапала тонким ручейком, затекая в глаз. Ратиниара потянулась вытереть ее. Он не дал, жестко перехватывая руки и ударяя снова. Ему нравилось следить, как ей становится труднее скрывать боль.

– Ну же, что ты отворачиваешься? Пора и приласкать меня! – Он плотоядно улыбнулся. Улыбка была чуть щербатая: части зубов не хватало. Резким движением он дернул ее юбку вверх, одновременно швыряя на матрас. Виском она с размаху врезалась в медный прут, торчавший из погнутой спинки кровати. На секунду потемнело в глазах, крик вырвался непроизвольно.