Сестра Смерти - Мария Чернокрылая

Меня обучили тому, как с помощью Вечности создавать тропы сквозь Нее. Сначала, конечно, научили возвращаться оттуда самостоятельно. Это было довольно сложно, но намного менее больно, чем научится впервые услышать Ее. С каждым касанием Вечности чувства, испытываемые мной, менялись. Порой это были отголоски той боли, которая была в самых первых попытках коснуться Вечности. Порой это было нечто, похожее на тот раз, когда у меня действительно получилось коснуться Ее. А иногда было и то и другое. И третий вариант был самым частом. Сначала боль, словно проходишь через какую-то стенку, а потом одуряющее чувство, которому нет описаний. Правда, это все было лишь в первые раз сто, когда я училась возвращаться из Вечности по собственному желанию. Затем оставались только легкие отголоски, потому что отец научил меня касаться Ее на столько, на сколько оно нужно для того, чтобы создать нужную мне тропу.

Для создания дороги сквозь Вечность нужно было точно знать, куда ты хочешь попасть. Или же положиться на Ее волю. Только во втором случае тебя может занести туда, где тебе совсем не хотелось бы оказаться. Прокладывая дорогу сквозь времена, века и мгновения, я чувствовала что-то, похожее на всесилие. Одуряющее чувство, за которой Вечность наказала меня той невыносимой болью, которую моя душа еще не забыла. Кажется, на этот раз она была даже сильнее, потому что для того, чтобы придти в себя, мне понадобилось два возвращения из темноты небытия. Если бы у меня были силы посмотреть на эту ситуацию со стороны, я бы усмехнулась, заметив, что способ Вечности до невозможности действенный. Но вместо этого у меня появилось чувство, что скоро я совсем перестану думать самостоятельно. Наверно от того, что мысли слишком давно не посещали мою голову. Может быть это было и неправильно, но тогда и об этом подумать у меня не получалось. В прочем, подумав об этом позже, я поняла, что если бы все это я могла бы еще и анализировать, то точно не выдержала, просто напросто лишившись рассудка окончательно. А может и нечего было уже лишаться?..

После отец научил меня искать уже созданные тропы сквозь Вечность, которые забыли уничтожить. Тогда он мне сказал, что если оставить за собой дорогу, то после тебе это сильно аукнется, объяснив это тем, что Вечность будет потихоньку тянуть Силу из нерадивого Странника, пока тот не уничтожит свою тропу или не растворится в Ней с концами без права вернуться в цепь миров и параллель. А еще отец сказал, что убирать заброшенную дорогу могут лишь два существа — тот, кто ее создал и… я. Это был первый случай, когда папа рассказал мне хоть что-то про меня. Так же он объяснил, что он этого делать не может. Хотя бы потому, что ему, как воплощению Вечности, это не выгодно. К моему счастью, тропки оставляли очень редко, потому что с правилами вечности Странники были знакомы с самого рождения, хотя осознавали это в полной мере лишь в сорок лет. Еще отец научил меня, как можно из миров узнать о том, существуют ли заброшенные дороги в этот момент или нет. Наверно, я бы за этого его искренне поблагодарила, если бы все еще не пребывала в том же разбитом состояние. Так же мне показали, как заброшенную тропу отличить от той, по которой сейчас идет Странник.

То, что смогло немного привести меня в себя, произошло тогда, когда отец сказал мне, что на тему поиска существующих троп я узнала все, что было нужно и даже немного больше. Это была встреча со Странником. Наверно, это не подействовало на меня бы так хорошо, если бы это был самый обычный путешественник через Вечность. Кажется, что безумно давно удивление не заставляло меня так округлить глаза и впасть в ступор. Кажется, у того, кого я встретила, реакция была такая же. Он даже рот от удивления открыл.

— Креста?.. — тихо и неверяще прошептал до странности знакомый голос. Неужели мне удалось не забыть эти бархатные нотки, которые появлялись в этом голосе даже тогда, когда он звучал далеко не ласково?..

О, Вечность, кажется, я все-таки успела забыть кое-что очень важное — свое имя. Или просто до меня не сразу дошло то, что произнес мой ушастый, ошеломленно смотрящий на меня сейчас? А может в моей несчастной головке просто не хотело укладываться то, что этот «эльф» может быть Странником? В прочем, как бы оно там ни было, когда до меня наконец дошло то, что было произнесено именно мое имя, я крепко обняла своего братика. Да, именно братика, потому что души Странником сильнее сплетены с Вечностью, нежели души других существ, а значит я с ними тоже связана. У нас в душах навечно остались осколки Вечности, а значит наши души родственны. Да и что-то еще заставляло назвать меня этого ушастого братом. Моего ушастого.

Хорошо, что слезы мои могут быть вызваны только Вечностью, иначе я бы точно расплакалась, обнимая Дравенна за шею, с тайным намерением задушить. В прочем, у ушастого, кажется, была похожая цель.

— Как… как ты здесь? — спросил он, спустя некоторое время, когда я немного отпустила его, а он меня.

— Долгая история, — грустно улыбнулась я, посмотрев ему в глаза и надеясь, что сейчас мне от него не будет ни лекций, ни вопрос, ни речи о том, как им без меня было плохо или чего-нибудь такого.

— Мы думали, что ты умерла, — тихо и серьезно прошептал он, уперевшись лбом мне в лоб и как-то при этом умудряясь внимательно смотреть мне в глаза. — Никто из жителей параллели не чувствовал тебя. Знаешь, я, наверно, единственный, кто не верил в то, что тебя уже нет. Может быть потому, что очутившись у богов мира Минор я успел увидеть, что перед тем, как исчезнуть, ты потеряла сознание? Не знаю. Скажи, Креста… как ты? Если не хочешь рассказывать о том, что с тобой произошло, то хотя бы расскажи, как есть сейчас.

Слушая его шепот, вникая в смысл этих слов и смотря в черные глаза напротив, я поняла, что он повзрослел. Мы оба повзрослели с нашей прошлой встречи. Наверно, соприкосновение с Вечностью оставляет свой отпечаток на душе. Оно и не могло быть иначе. Слишком сильна та боль, которая проходит через душу. Неужели Дравенну пришлось пережить то же, что пережила я? Надеюсь, что нет. Очень хочу на это надеяться.

Между тем я слабо улыбнулась, почти забыв, как это делается, и тихо прошептала в ответ:

— Теперь лучше.

Этот день я провела со своим братиком, слушая последние известные ему новости из параллели и то и дело расспрашивая его об одном, втором, третьем. Куда на этот день подевался мой отец мне было неизвестно, но об этом я так ни разу и не задумалась, внимательно выслушивая ушастого и время от времени рассказывая что-нибудь сама. Правда, это было редко. Намного чаще я задавала вопросы и слегка улыбалась, слушая Дравенна. И с каждым произнесенным им словом, мне становилось чуточку лучше. А еще стало понятно, что в прежнее состояние я уже не вернусь. И это, несомненно, хорошо.