Пушкин в Александровскую эпоху - Павел Анненков

<левая колонка>

К исключению.

На обороте стр. 7 (по рукописи), окончание стихотворения: «Блаженство»:

Счастлив юноша в мечтах!Выпив чашу золотую,Наливает он другую;Пьет уж третью; но в глазахВид окрестный потемнился,И несчастный утомился.Томну голову склоня,«Научи, сатир, меня»,Говорит пастух со вздохом,«Как могу бороться с роком?Как могу счастливым быть?Я не в силах больше пить».«Слушай, юноша любезный,Вот тебе совет полезный:Миг блаженства век лови!Помни дружбы наставленья:Без вина здесь нет веселья,Нет и счастья без любви;Так поди ж теперь с похмельяС Купидоном помирись,Позабудь его обидыИ в объятиях ДоридыСнова счастьем насладись».

<правая колонка>

Объяснения издателя.

Это стихотворение тоже принадлежит к самым первым произведениям Пушкина и напечатано в «Вестнике Европы» 1814 года. Оно гораздо приличнее многих так называемых лицейских стихотворений, вошедших в состав посмертного издания высочайше дозволенных и ныне к перепечатанию. Все первые опыты Пушкина имеют теперь значение чисто историческое и потому, кажется, совершенно безвредны. Они важны только тем, что показывают, как от французских подражаний Парни, Грекуру, Шолье и проч. перешел он к серьезным, чисто народным и, по временам, глубоко религиозным произведениям. Для показания этого поэтического хода в развитии поэта преимущественно и собраны они были издателем, и на это указывают, как сама биография, так и все примечания к сим ранним произведениям его музы. К тому же, в более гладкой и искусной форме подобные стихотворения и ныне допускаются к печати обыкновенной цензурой.

(Пьеса получила одобрение к печати, и пуританизм цензора не признан достаточною причиной ее устранения).

<левая колонка>

К исключению.

На об. стр. 30 (по рукописи), целиком все стихотворение «Элегия».

«О ты, которая из детстваЗажгла во мне священный жар!Я звучным строем песней новыхТебя приветствовать дерзал,Будил молчанье скал суровыхИ слух ничтожных устрашал;Услышат песнь мою потомкиСредь отдаленнейших веков,И лиры гордые обломкиПереживут венки льстецов».

<правая колонка>

Объяснение издателя.

Кроме того, что вся эта элегия, кажется, не имеет ясных поводов к исключению, но она уже была помещена на наших глазах в журнале «Современник» 1853 года, почерпнувшем ее из старого альманаха «Северная звезда» 1829 года. Это не один пример участи стихотворений Пушкина, о которой упомянуто выше.

(Пьеса была пропущена, благодаря этому указанию на противоречия цензурного ведомства с самим собою. Вместе с другими подобными же указаниями, доверенность к его определениям была сильно поколеблена, как мы слышали, в глазах главного правления цензуры. «Современник» оказал услугу изданию, напечатав пьесу прежде всех).

<левая колонка>

К исключению.

На стр. 9 (по рукописи):

а.

Окончание Стихотворения «К Н.Г. Л – ву».

«Когда ж пойду на новоселье(Заснуть, ведь, общий всем удел),Скажи: Дай Бог ему веселье!Он в жизни хоть любить умел».

b.

Четыре стиха, напечатанные в первом издании «Руслана и Людмилы» (1820), но не вошедшие во второе (1828):

Ужели Бог нам дал одноВ подлунном мире наслажденье?Вам остаются в утешеньеВойна, и музы, и вино.

с.

Пять стихов «Руслана и Людмилы», таким же образом не введенные из первого издания во второе:

«Не прав фернейский злой крикун!Все к лучшему: теперь колдунИль магнетизмом лечит бедныхИ девочек худых и бледных,Пророчит, издает журнал:Дела, достойные похвал!»

(Оба выпуска находятся в примечании издателя к «Руслану»).

<левая колонка>

Объяснения издателя.

Первое из этих мест, кажется, не заключает в себе намерения какого-либо неприличного намека, а вторые два составляют варианты к поэме «Руслан и Людмила», которые издатель просит позволения обозначить по крайней мере одним стихом, если не могут быть допущены в печать вполне.

(Допущены вполне, как и окончание стихотворения «К Н.Г. Л-ву». Приходится опять задавать себе вопрос: какими соображениями мог руководиться цензор, осуждая на изгнание стихи, не представляющие даже и тени чего-либо похожего на вольнодумство? Впрочем далее увидим, что тот же цензор нашел предосудительным и самое предисловие Пушкина ко второму изданию поэмы, имевшее в виду исключительно критиков этого произведения).

3

Места, присужденные цензором к исключению из прозаических статей и заметок Пушкина, большинство которых тоже не попало в посмертное издание 1838–1841 годов.

<левая колонка>

К исключению.

На об. стр. 12 (по рукописи), в статье «Заметка на сцену из Фонвизина: Разговор у княгини Халдиной» Пушкин, разбирая характер Сорванцова, одного из действующих лиц этой сцены, говорит:

«Он продает крестьян в рекруты и умно рассуждает о просвещении. Он взяток не берет из тщеславия и хладнокровно извиняет бедных взяткобрателей. Словом, он истинно русский барич прошлого века».

<правая колонка>

Объяснения издателя.

Этот разбор неизданной сцены фон-Визина написан Пушкиным в 1831 году и тогда же напечатан в «Литературной Газете» Дельвига. Сцена вошла в состав Смирдинского издания фон-Визина. Как она, так и разбор Пушкина, известны всем более двадцати лет, да и самое место, кажется, содержит осуждение поступков выдуманного лица и злоупотреблений фон-Визинского времени, не имеющего никаких отношений к настоящему. Такие злоупотребления и тогда преследовались публикою в комедиях и сценах.

(Место восстановлено по приговору комитета, но осуждение его предварительною цензурой опять свидетельствует, что в ее практике заметки, свободно являвшиеся на свет в 1831 году, уже возбуждали тревогу, хотя бы касались и таких явлений, с которыми боролось само правительство).

<левая колонка>

К исключению.

На об. стр. 67 (рукописи) отрывок из письма Пушкина к Погодину и замечание сего последнего. Поводом для того и другого служило стихотворение: «Герой».

Письмо Пушкина:

«Посылаю вам из моего Патмоса апокалипсическую песнь. Напечатайте, где хотите, хоть в «Ведомостях»; но прошу вас и требую именем нашей дружбы – не объявлять никому моего имени. Если московская цензура не пропустит ее, то перешлите Дельвигу, но также без моего имени и не моею рукой переписанную».