Книга как лекарство. Скорая литературная помощь от А до Я - Сьюзен Элдеркин

Если вы сидите без работы и у вас масса свободного времени, прочитайте этот чудесный авантюрный роман – возможно, он побудит вас попробовать свои силы в самых неожиданных амплуа. Правда, жизнь человека, без конца меняющего род занятий, становится несколько хаотичной, подтверждением чему служит рассказанная Солом Беллоу история. Но свойственные Оги пофигизм, юмор, беспечность и типично американское бесшабашное чванство в наши дни жесткой конкуренции и суровой экономии неожиданно становятся козырями. Извилистая траектория жизненного пути Оги заразит вас ощущением раскованности и свободы, а это уже – залог успеха.

Экономический кризис заставляет нас туже затянуть пояс (хотя кое для кого это даже полезно), но в первую очередь бьет по финансируемой из госбюджета социальной сфере – здравоохранению, образованию и культуре. Роман Уинифред Холтби «Южный Райдинг» напоминает, как легко утратить с трудом завоеванные достижения. Его действие разворачивается на севере Англии незадолго до наступления периода экономического процветания страны. Молодая школьная учительница, дерзкая рыжеволосая идеалистка Сара, влюбляется в несчастливого в браке землевладельца Роберта Кейна, жена которого страдает умственным расстройством. Автор сталкивает социалистов-идеалистов с консерваторами-традиционалистами: члены провинциальной общины сотрудничают и ведут борьбу друг с другом, руководствуясь в том числе и личными интересами. Один из персонажей, Джо Астелл, неизлечимо болен туберкулезом, но, несмотря на это, избирается в местный совет, чтобы помешать нечистоплотным махинаторам превратить его родной городок в «мусорную свалку».

Во времена кризисов огромное значение приобретает человеческая солидарность. Роман Холтби напоминает нам, что в суровую годину бороться надо не только за себя, но и за общественное благо.

Также см. Безработица; В стесненных обстоятельствах, находиться; Работа.

Эмоциональная холодность

Лаура Эскивель

Шоколад на крутом кипятке

Уильям Фолкнер

Когда я умирала

Если вы или близкий вам человек не умеет говорить о своих чувствах, имейте в виду, что: а) это неумение не всегда свидетельствует об отсутствии чувств и б) существуют другие формы экспрессии, которые можно использовать вместо слов.

Тите, героине популярного романа мексиканской писательницы Лауры Эскивель «Шоколад на крутом кипятке», не разрешают выйти замуж за Педро, которого она любит с детства, – согласно традиции она как младшая дочь должна посвятить себя заботам о деспотичной матери. Всю свою любовь к Педро, все свои чувства Тита вкладывает в приготовление яств для свадебного стола своего возлюбленного – тот женится на ее сестре Росуаре, чтобы быть ближе к Тите. В свадебный торт Тита добавляет горькую душевную муку, в глазурь – тоску. По законам жанра латиноамериканского магического реализма гости, отведав вместе с тортом сожалений Титы, начинают скорбеть о собственных утратах и своей неразделенной любви. Перепелки в лепестках роз, напитанные страстью Титы к Педро, приводят ее непорочную сестру Гертрудис в исступленное возбуждение, и девушка, скинув с себя одежду, выбегает на улицу, где ее подхватывает и сажает на коня пылающий вожделением солдат повстанческой армии.

Если вам трудно сказать вслух: «Я тебя люблю», попробуйте признаться в своих чувствах с помощью еды. А тот, кому так и не довелось услышать слов любви, должен внимательнее присмотреться к своим знакомым: не исключено, что кто-то из них выражает свои чувства каким-нибудь другим способом.

В романе Уильяма Фолкнера «Когда я умирала» на глазах у своих близких угасает фермерша Адди Бандрен. Из трех ее сыновей Дарл – самый красноречивый, Джул – самый экспансивный, а Кеш, старший, самый немногословный. Он дает выход своим чувствам, сколачивая для Адди гроб. Его брат Джул смотрит, как старательно трудится Кеш, «будто распиливает долгие желтые грустные дни на доски и к чему-нибудь прибивает»[36]. Тем самым он словно говорит матери: «Видишь? Видишь, какой хороший тебе строю?»

Гроб действительно хорош. Кеш сделал его наподобие часов: «все швы и стыки – на скос и выровнены рубанком, тугой, как барабан, аккуратный, как шкатулка», чтобы не помялось платье. Косноязычие Кеша очень трогательно – особенно в главе, где он объясняет, почему «сделал все на скос». Не расстраивайтесь, если вы или дорогой вам человек не умеете выражать свои чувства словами. Постарайтесь сделать это как-то иначе и дайте такую возможность своему партнеру.

Также см. Выдержка.

Эмоциональные шрамы

Лев Толстой

Крейцерова соната

Эндрю Кауан

Ракообразные (англ. Crustaceans)

У кого их нет? Просто у одних эти шрамы глубоки, у других не очень, да и скрываем мы их – от себя и от других – с разной степенью успеха. Но можно ли излечиться от душевных ран? Кто-то обожает обсуждать их со знакомыми и малознакомыми слушателями, надеясь, что это ускорит процесс заживления; кто-то предпочитает зализывать их в одиночестве, никому не позволяя покушаться на святость своих страданий.

Толстовский Позднышев из «Крейцеровой сонаты» выплескивает свою боль на попутчиков в поезде, позднее в подробностях излагая одному из них драматическую историю своей жизни.

Пол, герой-рассказчик в романе Кауана «Ракообразные», выбирает себе другого слушателя. В день рождения сына он вместе с ним отправляется на машине в небольшой курортный городок на побережье Норфолка и по дороге рассказывает Юэну о том дне, когда тот появился на свет, и о первых годах его жизни. Он вспоминает, как познакомился с матерью Юэна Рут, как умерла его собственная мать.

Но тут Пол сознаёт, что Юэна в машине нет (его уже нет на свете). Монолог Пола – это попытка описать свои душевные раны, выговориться и тем самым освободиться от боли. Кому или чему ни поверяли бы мы свои горести – близкому другу, листу бумаги или даже пустой машине, – подробный рассказ о них знаменует начало исцеления. Только выбирайте слушателя – воображаемого или реального – с особым тщанием. Пусть это будет человек, которому вы небезразличны, который может проявить к вам заботу и участие. Тогда ваши раны затянутся, не оставляя страшных шрамов.

Также см. Призраки.

Я

Ярость

Алан Пейтон