Игра королев - Дороти Даннет

Палмер с силой дернул за полы:

— Кто?

Голова Скотта появилась из ворота, словно восходящее солнце.

— Меня научил человек по имени Джонатан Крауч.

Сэр Томас горестно всплеснул руками:

— Англичанин?

— Да.

— Жену его зовут Эллен, а языком он болтает так, что мухи дохнут?

— Да.

— Я учил его играть в тарокко! — завопил сэр Томас.

— Да, я знаю, — невозмутимо подтвердил Уилл Скотт.

Час спустя он явился в комнату Лаймонда.

Хозяина было не добудиться. Юноша не переставая теребил его; наконец он потянулся, и тяжелые веки чуть приподнялись. Через мгновение Лаймонд узнал Уилла и голосом, хриплым от дурманного питья, произнес:

— Скотт!

Потом он уловил движение у двери, за спиной юноши, и повернул голову:

— Вижу, и господин Лаудер тоже.

Судейский, весь встрепанный, в измятой одежде, поклонился и захлопнул дверь перед носом у охваченной любопытством стражи. Скотт не взглянул на него. Вместо этого он протянул конверт с показаниями Сэмюэла Харви — в свете свечи ясно читалась надпись.

— Вот признание Сэмюэла Харви, — сказал юноша. — Перед смертью, в Хаддингтоне, он изложил все это в присутствии Кристиан, и слова его записал священник. Исповедь его снимает с вас всякое подозрение в предательстве.

Пальцы Лаймонда коснулись конверта, ощупали взломанную печать, осторожно разгладили бумагу. Скотт, наблюдая, как глаза его бегают по строчкам, представлял себе каждое слово, написанное на этих страницах, которые час тому назад он досконально изучил при свидетелях.

»…был отозван из штата принцессы Марии и призван к королю. Важно было ввести противника в заблуждение по поводу личности тайного соглядатая… Кстати пришлось присутствие в столице шотландца Кроуфорда… Письмо к его друзьям в Шотландию было уже похищено… Поддельную часть присоединили к подлинной и вручили мне, дабы я свез улику на север… «

И последние фразы:

«Впоследствии я узнал, что соглядатай, ради которого предпринимались все эти старания, умер во время своего следующего приезда в Лондон. Касательно других лиц, замешанных в этой истории, я дал слово не разглашать их имена, и не вижу в том надобности, коль скоро это никак не меняет сути дела. Я не стыжусь того, что совершил: я действовал по приказу, осуществляя план, вполне оправданный по отношению к противнику».

Окончив читать последнюю страницу, Лаймонд не сразу поднял глаза. Скотт был рад, когда он наконец заговорил:

— Значит, она все-таки сумела получить доказательства.

— Никто не знает, что произошло, — сказал юноша. — Возможно, чистые листы запечатали и вручили ей по ошибке, а возможно, ее сознательно обманули: Харви пожалел о своей минутной слабости. Священник ничего не знает.

Лаймонд обернулся к нему: блестящие, синие, как море, глаза под пронзительно яркой копной волос глядели пристально.

— А ты как это раздобыл?

— Сэр Томас Палмер — двоюродный брат Харви. Это мне сказала леди Дуглас, когда ее отпустили из Хаддингтона. Она сказала также, что вещи Харви оставили для Палмера, чтобы тот забрал их во время своей следующей поездки на север.

— И что дальше?

— А когда он в следующий раз приехал на север, отец захватил его в плен, — объяснил Скотт, охваченный неожиданным смущением. — Палмер сейчас в замке, там же находится и монах, который записал признание, — это я обнаружил позднее. Конверт вскрывался при свидетелях, и все они могут…

— Ваш юный друг всю ночь играл в тарокко с Палмером, чтобы завладеть этими бумагами, — проговорил генеральный прокурор самым торжественным тоном. Он нашел себе стул и теперь откинулся на его спинку, с блаженной улыбкой глядя в потолок. — Боже мой, хотел бы я с полгода прослужить под вашим началом в этом самом отряде. Всякий, кто может побить в карты брата Баскина…

— Я тут ни при чем: учителя мы взяли по случаю, — ответил Лаймонд серьезно — он то краснел, то бледнел, и глаза его сияли. — Думаю, мы не смогли бы вас ничему научить, господин Лаудер.

Законник опустил взгляд с потолка на изголовье постели.

— Кто же украл ваше письмо, господин Кроуфорд? Полагаю, эта чертова баба Дуглас. — Он помолчал. — Вы сегодня очень мягко обошлись с нашими друзьями.

Мысли Лаймонда были за сотню, за тысячу миль отсюда.

— С какими друзьями?

Лаудер, умудренный опытом, не обратил внимания на грозный взгляд Скотта и продолжал:

— С Дугласами. Думаю, что в то лето граф Ангус обязался доставить Генриху VIII корону Шотландии. Поговаривали и о тайном соглашении, подписанном сэром Джорджем и его братом в Лондоне: оба они обещали английскому королю всяческую поддержку. В то время Генрих конечно же не хотел, чтобы слухи просочились.

— Конечно нет. — Лаймонд все еще держал в руках сложенные листки. Он задумчиво поднял конверт за края, помахал им и продолжал: — Все, что касается Дугласов, теперь не новость для нас. Нелицеприятная правда состоит в том, что это — дальновидная семья, и они всегда примкнут к победившей стороне, необязательно к той, которая им больше заплатит.

— Когда Дуглас едет в Берик делегатом от шотландского двора, когда он возвращается в Эдинбург, поклявшись способствовать браку нашей королевы с английским принцем, и протектор и Арран прекрасно знают, что он поет с чужих слов. Своих собственных слов у него порой и вовсе нет. Дугласы — буревестники: они предвещают штормовую погоду и тем самым полезны нам. Свои делишки они обделывают, прикрываясь законными дипломатическими уловками; воздействовать на Дугласов можно, лишь пристыдив их. Но та сторона, которая, поддавшись искушению, обнажит перед всеми их гнусную подоплеку, потеряет Дугласов и всех их людей, а это немалая сила. Грей понимает это: вот почему он обошелся с сэром Джорджем так мягко, ослушавшись даже протектора и Уортона.

Скотт сказал, как бы оправдываясь:

— Моему отцу тоже позволено вести переговоры с англичанами ради защиты своих интересов.

Генеральный прокурор невольно улыбнулся:

— Бокклю натворил немало, защищая свои интересы, но никто и никогда не спутает его с Дугласами. Господин Кроуфорд прав. Стервятник, клюющий падаль, не представляет для нас настоящей угрозы; развязав скандал, мы отправим его в изгнание, которое не принесет никому никакой пользы. Не следует бояться и стойких патриотов вроде твоего отца, которые окольными, неисповедимыми путями проявляют свою преданность. Опасны те, кто способен завладеть этой страной со всеми ее потрохами и сделать вотчиной для себя и своих детей.

— Иные действуют из лучших побуждений, — заметил Лаймонд.