ВРАТА ИМПЕРИИ. Сага вольных городов - Роберт Говард

Слишком взволнованная, чтобы заснуть, Новэлин провела несколько часов, записывая в дневник свои впечатления от минувшего вечера. После этого в оставшиеся до рассвета часы она выскользнула из дома во двор и в одной батистовой белой ночной рубашке кружилась в лунном свете в счастливом танце, забыв о том, что рано утром ей нужно идти в школу на уроки.

Не исключено, что Роберт тоже лежал без сна на своей узкой кровати в неприбранном кабинете, думая о жизнерадостной и энергичной девушке, которая так неожиданно вошла в его жизнь.

После первого свидания Роберт и Новэлин решили по-настоящему узнать друг друга. Их встречи доставляли им удовольствие, каждый из них чувствовал, что его собеседник — единственный человек в мире, с которым можно чувствовать себя совершенно свободно. Как однажды заметил Роберт, с кем еще он мог провести вечер, разговаривая о истории и политике и узнавая одновременно о профессии учителя?

Иногда они встречались несколько вечеров подряд; однако могли не видеться и неделю, если Роберт полностью погружался в создание очередного рассказа или Новэлин была занята в школе. Сначала во время этих разлук Новэлин пробовала звонить Бобу. Каждый раз к телефону подходила миссис Говард и заявляла, что Боба нет дома или что он уехал на несколько дней. Однажды, после того как ей несколько раз отвечали, что Роберта нет дома, Новэлин на следующем свидании спросила: Боб, ты был в Браунвуде или еще где-нибудь?

Нет, ответил Роберт, он уже несколько недель не выходил из дома, работал над рассказами.

Пораженная, Новэлин сказала: Интересно, тогда почему, когда я звонила, твоя мать говорила, что всю прошлую неделю тебя не было дома?

Поставленный перед фактом обмана, Роберт смущенно пробормотал: О… да, я уезжал. Я, должно быть, забыл об этом.

Роберт всегда защищал мать, даже если она откровенно вмешивалась в его отношения с другими людьми, стремясь не выпустить сына из своей железной хватки. Если он когда-либо и чувствовал себя неуютно из-за зависимости от матери или повышенных требований отца — все это, разумеется, было скрыто под маской заботливой родительской любви, — Роберт никогда не обнаруживал свою подавленность, особенно в присутствии любимой девушки. Однако Новэлин почувствовала враждебность миссис Говард и ни разу больше не появлялась в доме Говардов. Когда Новэлин и Боб не встречались, они писали друг другу. Роберт сам всегда ходил на почту, а значит, никто не мог вскрыть его письма.

Иногда во время вечерних свиданий молодые люди ходили в кино, ради чего им приходилось проехать сорок миль до Абилена или тридцать миль до Браунвуда. В таких случаях Боб превозмогал свою нелюбовь к нарядам и облачался в костюм-тройку с галстуком. Иногда они совершали непредсказуемые поступки, например, бегали, держась за руки, по дороге, залитой лунным светом. Иногда просто катались по окрестностям и, припарковав машину у входа в аптеку, заходили выпить лимонаду.

В 30-х годах в маленьких городках во время свидания молодые люди обычно ездили на машине, разговаривали, вместе перекусывали в каком-нибудь кафе; если отношения были достаточно близкими, они могли держаться за руки, невзначай дотрагиваться друг до друга, иногда целоваться. Много лет спустя Новэлин с улыбкой признавалась: Это он умел делать очень хорошо.

Это было задолго до того, как началась так называемая сексуальная революция, к тому же воззрения Роберта насчет благопристойности могли считаться консервативными даже для наиболее пуританских сект в Техасе. Поэтому Новэлин всегда чувствовала себя рядом с Бобом в безопасности, он никогда не пытался заходить слишком далеко, несмотря на ее страстную горячую натуру и несколько вольные замечания. Их отношения по местным меркам оставались безупречными, хотя Новэлин — как и любой влюбленной женщине — часто приходили в голову смелые фантазии о страстной любви.

В то время как крепла дружба Боба и Новэлин, становились все более ясными различия в их характерах. Открыв для себя, что каждый из них не совсем соответствовал тем образам, которые появились благодаря ореолу волшебства, окружавшему их первое свидание, оба они решительно взялись переделывать друг друга. «Как можно ближе к пожеланиям сердца», как говорил Омар Хайам, поэт, любимый ими обоими.

Новэлин была привлекательной девушкой с мягкими темными волосами и большими черными глазами, которые в гневе были способны метать молнии. Она обожала красивую одежду и одевалась чрезвычайно элегантно. Тонкая как тростинка, она тем не менее сохраняла женственную округлость форм, однако в ее порывистых быстрых движениях и неукротимой решительности не было и намека на мягкость или пассивность. Новэлин живо интересовалась происходящим вокруг и иногда выражалась крепкими словечками, которым научилась у отчима. Такая манера разговора шокировала Боба Говарда, который был одержим старомодными идеями насчет того, как должны говорить женщины, а сам редко употреблял выражения, более хлесткие, чем черт или «сукин сын». Раблезианский юмор, говорил Роберт, вызывает у него тошноту.

Как и Роберт, Новэлин приобрела в Кросс Плэйнс репутацию эксцентричной особы — потому что встречалась с Робертом Говардом и потому что была требовательным, взыскательным преподавателем, всерьез желавшим привить детям любовь к Шекспиру. Каждый год в университете Техаса проходил конкурс на лучшую ораторскую речь. Новэлин так безжалостно заставляла членов своей команды репетировать целые акты из пьес Шекспира, что ученики из Кросс Плэйнс неизменно занимали на этом конкурсе первое место.

Но жители города не боялись Новэлин и относились к ней неплохо, чего нельзя было сказать о Роберте. Так как она прославила городок, люди были склонны забывать о некоторых ее странностях, например, о фантастической работоспособности и литературных амбициях. Им было трудно представить, что человек в здравом уме может захотеть сделаться писателем, но они более терпимо относились к причудам Новэлин, поскольку она была женщиной.

Между Робертом и Новэлин неизбежно начали возникать разговоры о свадьбе, но это было больше абстрактной идеей, чем реальными жизненными планами. Идея помолвки возникала у них не раз, но они никогда не говорили об этом достаточно серьезно. Когда девушка, казалось, была согласна, Говард становился нерешительным… а в следующем месяце они менялись ролями.

Отношение Боба к женщинам — тема, к которой мы постоянно возвращаемся, — усиливало его нерешительность. Говард мог яростно защищать женские права; он писал рассказы о женщинах-воинах, которые одним ударом меча могли разрубить человека так же легко, как кусок масла, — такими были Рыжая Соня из рассказа Тень стервятника, Валерия из «Гвоздей с красными шляпками» или Агнес де Шатильон из рассказа «Воительница»,— но от женщин, с которыми он сталкивался в повседневной жизни, ожидал безоговорочной зависимости и подчинения. В действительности большинство женщин в его рассказах были мягкими, робкими, пассивными, глупыми созданиями — как Натала из рассказа «Скользящая тень» или Мюриэла из «Сокровищ Гвалура» похоже, они и были идеалом женственности для их создателя.