Дорога в Сарантий - Гай Кей

Кирос, у которого отвисла челюсть, услышал, как гордость Синих, их любимый Скортий хрипло гаркнул:

— За нами гонятся! Зовите на помощь. Быстро! — Он выкрикнул это на одном дыхании.

Только позже Киросу пришло в голову, что если бы Скортий был другим человеком, он мог бы и сам позвать на помощь. Но вместо него вскочил Разик, бросился к внутренним дверям и через пиршественный зал помчался к выходу, ведущему к спальному корпусу, крича голосом, от которого кровь стыла в жилах:

— Синие! Синие! На нас напали! На кухню! Вставайте!

Струмос Аморийский уже схватил свой любимый нож для резки овощей. В его глазах загорелся безумный огонек. Кирос оглянулся, схватил швабру и выставил ее конец в сторону входной двери. Снаружи, из темноты, уже доносился какой-то шум. Бежали люди, лаяли собаки.

Скортий и два его спутника отошли в глубину помещения. Раненый с мечом спокойно ждал, стоя ближе всех к двери. Он стал бы первой мишенью для нападающих.

Затем движение во дворе прекратилось. Несколько секунд никто не появлялся. Возникла пауза, казавшаяся неестественной после взрыва событий. Кирос заметил, что двое поварят и другие мальчики вооружились, кто чем мог. Один схватил железную кочергу у очага. Кровь раненого все время капала на пол у его ног. Собаки продолжали лаять.

В темноте портика появилась чья-то тень. Еще один очень крупный человек. Кирос увидел темные очертания его меча. Тень заговорила с акцентом северянина:

— Нам нужен только родианин. Никакой ссоры с Синими и с двумя другими. Если вы его заставите выйти к нам, сохраните жизни.

Струмос громко расхохотался.

— Глупец! Ты понимаешь, где находишься, кем бы ты ни был? Неотесанная деревенщина! Даже император не посылает солдат в этот лагерь!

— У нас нет охоты здесь находиться. Выдайте родианина, и мы уйдем. Я придержу своих людей, чтобы вы…

Человек на крыльце — кем бы он ни был — не закончил эту фразу и ни одну другую под солнцем Джада, или под двумя лунами, или под звездами.

— Вперед, Синие! — услышал Кирос крик во дворе. Дикий, яростный крик из многих глоток. — Вперед! На нас напали!

Из северного конца внутреннего двора донесся вой. Не собачий, людской. Кирос увидел, как стоявший на крыльце человек с мечом шагнул назад и обернулся. Потом вдруг качнулся в сторону. И упал с грохотом и звоном. Его спутники прыгали на портик. Взлетел и опустился на упавшего человека тяжелый посох, темный на фоне темноты, один раз, потом еще раз. Послышался хруст. Кирос отвернулся и с трудом глотнул.

— Невежественные люди, независимо от того, кто они такие. Или кем были, — произнес Струмос безразличным тоном. И положил нож на стол, абсолютно невозмутимый.

— Солдаты. Получили увольнение в Город. Их наняли за деньги. Их легко было уговорить, если они пили на занятые деньги. — Это сказал раненый. Глядя на него, Кирос увидел, что он ранен в плечо и в бедро. Он сам был солдатом. Теперь его глаза стали жесткими, сердитыми. Шум снаружи нарастал. Другие разбойники дрались, стремясь вырваться из лагеря. Появились факелы, от них во дворе плясали потоки оранжевого света и дыма.

— Невежды, как я сказал, — заметил Струмос. — Погнаться за вами сюда!

— Они убили двух моих людей и вашего товарища у ворот, — сообщил солдат. — Он пытался их остановить.

Услышав это, Кирос шаркающими шагами подошел к табуретке и тяжело опустился на нее. Он знал, кто дежурил сегодня у ворот. Короткая соломинка в ночь пиршества. Его начало подташнивать.

Струмос никак не среагировал. Он посмотрел на третьего человека в кухне, гладковыбритого, очень хорошо одетого, с огненно-рыжими волосами и мрачным лицом.

— Это ты — родианин, который был им нужен? Человек коротко кивнул.

— Конечно, это ты. Скажи мне, умоляю тебя, — сказал шеф-повар Синих, пока люди дрались и умирали в темноте за стенами его кухни, — ты когда-нибудь пробовал миног из озера в окрестностях Байаны?

В комнате на несколько мгновений воцарилось молчание. Кирос и другие были отчасти знакомы с подобными вещами; но другие — нет.

— Я… э… мне очень жаль, — в конце концов ответил рыжеволосый со сдержанностью, которая делала ему честь. — Не пробовал.

Струмос с сожалением покачал головой.

— Какая жалость, — пробормотал он. — Я тоже не пробовал. Легендарное блюдо, ты должен понимать. Аспалий писал о нем четыреста лет назад. Он использовал белый соус. Я лично его не использую. Только не с миногами.

Это высказывание породило еще одну, такую же паузу. Теперь во дворе пылало множество факелов, и появлялось все больше Синих в поспешно наброшенной одежде и сапогах. Уже никто не сопротивлялся. Кто-то утихомирил собак. Кирос, выглянув в дверной проем, увидел Асторга, который быстро пересек двор и поднялся по трем ступенькам портика. Там факционарий на мгновение остановился, глядя на убитых, потом вошел в кухню.

— Там шестеро мертвых бандитов, — сказал он, ни к кому в особенности не обращаясь. Его лицо выражало гнев, но на нем не было усталости.

— Все мертвы? — Это спросил могучий солдат. — Мне очень жаль. У меня к ним были вопросы.

— Они вошли в наш лагерь, — резко ответил Асторг. — С мечами. Никто не смеет этого делать. Здесь наши кони. — Он несколько секунд смотрел на раненого, оценивая. Затем бросил через плечо:

— Вышвырните тела за ворота и известите чиновников городского префекта. Я с ними поговорю, когда они явятся. Позовите меня, когда придут. Кто-нибудь, приведите сюда Колумеллу и пошлите за лекарем. — Он повернулся к Скортию.

Кирос не сумел разгадать выражение его лица. Мужчины смотрели друг на друга, как ему показалось, долго. Пятнадцать лет назад Асторг был тем, чем был сейчас Скортий: самым прославленным возничим Империи.

— Что случилось? — спросил наконец старший из них. — Ревнивый муж? Опять?

Собственно говоря, сначала он так и подумал.

Отчасти его успех в темноте после гонок и пиров всегда объяснялся тем, что он был не из тех мужчин, которые активно добиваются женщин. Несмотря на это, было бы неверно предположить, будто Скортий страстно не желал их или что его сердцебиение не ускорялось, когда он находил у себя дома некие приглашения после возвращения с ипподрома или из конюшен.

В тот вечер — конец веселью Дайкании, конец сезону гонок, — когда он пришел домой переодеться перед императорским пиршеством, среди ожидающих его на мраморном столике в коридоре записок была короткая, ненадушенная записка без подписи. Ему не нужны были ни подпись, ни духи. Лаконичные, очень характерные Фразы сказали ему о том, что сегодня днем он одержал победу не только над Кресензом из команды Зеленых.