Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира - Ерофей Трофимов

и принялась требовать, чтобы унтер немедленно поднимал солдат в ружье. Действуя по правилам, унтер отправил девчонку в комендатуру. В итоге заполошная девка каким-то образом оказалась на колокольне и устроила весь этот переполох. Не удержавшись, майор выругался и, ткнув пальцем в колокольню, приказал:

– Снимите эту дуру оттуда и приведите ко мне. Господа офицеры, прошу всех пройти в комендатуру, – добавил он и, выразительно покосившись на Елисея, решительно зашагал обратно.

Двое солдат из патруля, передав ружья третьему, полезли на колокольню. Минут через десять набат, наконец, стих. По стенам разбежались посыльные с известием об отбое тревоги, но наблюдателей на местах на всякий случай оставили. Еще примерно через четверть часа солдаты втолкнули в кабинет коменданта расхристанную, простоволосую девчонку лет пятнадцати.

Чумазое, исцарапанное лицо, порванная в нескольких местах юбка. С первого взгляда становилось понятно, что досталось ей крепко.

– Тебя как звать, чудо? – вздохнув, мрачно поинтересовался комендант, закуривая.

– Татьянкой кличут, – угрюмо буркнула девчонка.

– Ну, рассказывай, Татьянка. Откуда прибежала? Что за выселки? Кто на вас напал? И объясни наконец, какого черта ты на колокольню полезла? – не удержавшись, рыкнул майор под конец.

– Так с выселок, что на Кривом ручье, я. Абреки на нас напали, а меня тятька за подмогой послал. А на колокольню влезла, чтобы людей поднять. Их же там всех зарежут, – всхлипнула она, закрывая лицо уголком грязного платка, который болтался у нее на шее.

– Господа, кто-нибудь знает, где этот самый Кривой ручей находится? – удивленно поинтересовался комендант.

Собравшиеся только недоуменно переглянулись. Понимая, что тут что-то не так, Елисей шагнул к столу и, сложив руки на рукояти кинжала, негромко спросил:

– Татьянка, а давно выселки-то появились?

– Так второй год живем.

– А не слышала, как еще тот ручей местные называли?

– Вроде как Черный, – подумав, всхлипнула девчонка.

Елисей выразительно посмотрел на коменданта. Понимающе кивнув, тот легко поднялся из-за стола и, достав из шкафа нужную карту, раскатал ее на столе. Офицеры подвинулись ближе и дружно склонились над столом. Елисей, плавно ведя пальцем вдоль указанного на карте ручья, принялся называть девчонке некоторые ориентиры, чтобы понимать, где именно решили поселиться новенькие.

Наконец, примерно определившись по карте, парень понял, что девчонке пришлось бежать через лес примерно семь верст. Если ехать по дороге, то выходило все десять. Тяжело вздохнув, комендант повернулся к Елисею и, разведя руками, признался:

– Тебе ехать придется. Десяток казаков выделить могу. Больше, сам знаешь, и нет.

– Да как же это, сударь?! – вскинулась девчонка. – Их же там много, а у вас солдаты.

– Казаки верхами пойдут, а солдаты пешком. Кто быстрее до места доберется, как думаешь? – повернулся к ней парень.

– А ежели солдат на коней? – моментально нашлась Татьянка.

– А где мы тебе столько коней найдем? – фыркнул комендант. – Чай, тут не гусары стоят. Собирайся, Елисей. Время дорого. К казакам я сам посыльного отправлю.

Кивнув, парень быстрым шагом выскочил из кабинета и поспешил на стену. Знал, что его парни, даже получив отбой, так просто с нее не уйдут. Так и вышло. Все его бойцы оказались на месте. Быстро отобрав четверку из оставшихся в школе восьмерых, он велел им седлать коней и побежал домой, успокоить жену. Спустя полчаса его пятерка уже стояла у комендатуры. Еще минут через десять десяток казаков рысью выехали на плац, и Елисей, окликнув девчонку, спросил:

– Верхом ездить умеешь? За спиной у меня удержишься?

– Ага, – испуганно кивнула Татьянка, и парень, свесившись с седла, протянул ей руку.

Одним движением закинув девчонку себе за спину, Елисей повернулся к Мише и, усмехнувшись, приказал:

– Первым пойдешь. Андрей, она покажет, где из леса выбралась. Коней отдашь парням, а сам с Митькой по ее следу пробежишь. На выселках встретимся.

– Добре, сделаем, – весело усмехнулся парень, пришпоривая коня.

Казацкий десяток, отлично зная, что в этом выходе старшим является именно Елисей, молча последовал за пластунами. Рысью промчавшись по улицам, казаки вырвались из крепости и прибавили ходу. Татьянка, клещом вцепившись в пояс Елисея, только успела ткнуть пальцем в место, где вышла из леса. Андрей, негромко окликнув напарника, придержал коня, и пара, вихрем слетев с седел, скрылась в подлеске. Убедившись, что парни встали на след, Елисей ткнул коня каблуками.

Едва накатанная дорога, больше напоминавшая еле заметную тропу, вилась по лесу, словно пьяный заяц пробежал. Крестьяне, таким образом, пытались избежать лишней работы, не желая заниматься валкой леса. Их можно было понять. Тащить бревно до выселок было тяжело и непродуктивно. А бросать на месте не позволяла рачительная крестьянская натура. Команда выехала на берег ручья, и Татьянка, оживившись, принялась указывать дорогу. В этих местах она бывала.

Спустя два часа казаки выехали к выселкам и резко осадили коней. Над выселками висела тяжкая тишина, нарушаемая только отчаянным взвизгом свиньи. Поджигать строения бандиты не стали, чтобы не привлекать к себе внимания раньше времени, но повеселились они, похоже, тут крепко. Обнажив оружие, казаки шагом двинули коней вперед.

– В кустах укройся, – приказал Елисей, бесцеремонно ссаживая Татьянку с коня. – Начнется заваруха, мешать будешь.

Передернув затвор карабина, он накинул поводья на луку седла и сжал колени, посылая коня вперед. Выселки оказались крошечным поселением на три двора. Строились мужики крепко, широко. Но это не спасло жителей от полного уничтожения. Быстро обыскав все подворья, казаки только головами удрученно качали, выходя из домов и сараев. Сжав зубы и прикрыв глаза, Елисей сделал несколько глубоких вдохов, заставляя себя успокоиться.

В воздухе висел запах крови. Бандиты уничтожили в поселении все живое, взяв добычей только то, что можно было увезти на коне. Похоже, обременять себя они не желали. Вся скотина была зарезана, куры порублены, а пару собак просто забили плетьми.

– Добейте кто-нибудь свинью. Незачем скотине мучиться, – приказал Елисей, услышав очередной взвизг из сарая.

– То не горцев работа, – тихо выдохнул хорунжий, подъехав к нему. – Те иной раз тоже лютуют, но такого не делают. Я такое только после янычар видел.

– Ставь четверых, кто помоложе, пусть покойников приберут и соберут тут все. Продадим на базаре, а деньги девчонке отойдут, – бесцветным голосом приказал парень.

– Что делать станем, княже? – кивнув, осторожно поинтересовался казак.

– Сейчас парни мои подойдут, вдогон пойдем. Такого прощать нельзя, – выдохнул Елисей, чувствуя, как в глазах от ярости поднимается кровавая пелена. – Из твоих только кто сам добром захочет.

– Все пойдем, – жестко отрезал хорунжий, по-волчьи оскалившись.

Развернув коня, он зычным голосом принялся отдавать приказания. Казаки, привычные ко всему, выносили из домов тела зарезанных детей, тихо шепча молитву и пряча влажные от слез глаза. Аккуратно уложив всех