Сегун. Книга 1 - Джеймс Клавелл

– Может быть, корыстные интересы церковников, которые хотят заставить нас – и даже испрашивают на то официальные полномочия у Его Святейшества Папы – плавать в любые порты по их выбору и торговать с любым угодным им даймё, какими бы опасностями это ни грозило, так же очевидны!

– Вы забываетесь, адмирал!

– Я не забываю, что в прошлом году черный корабль с двумястами тоннами золота на борту и слитками серебра на пятьсот тысяч крусадо пропал со всей командой между Японией и Малаккой, после того как был без необходимости, по вашему личному требованию, задержан, пока не испортилась погода. И что это почти разорило всех отсюда до Гоа.

– Это было необходимо из-за смерти тайко и особых соображений, связанных с передачей власти.

– Я не забыл, как три года назад вы просили вице-короля Гоа посылать черный корабль только в указанные вами порты. Но он отклонил этот приказ как грубое вмешательство в его дела.

– Это был способ повлиять на тайко, поистощить его казну в разгар затеянной им войны с Кореей и Китаем, наказать за казни, которые он учинил в Нагасаки, за его безумные нападки на церковь и указы об изгнании, предписавшие выдворить нас всех из Японии. Если бы вы послушались нас, последовали нашим советам, вся Япония стала бы христианской через одно поколение! Что важнее: торговля или спасение душ?

– Мой ответ – спасение душ. Но теперь, когда вы просветили меня относительно японских дел, дайте мне изложить японский вопрос в правильной перспективе. Только серебро Японии дает доступ к китайскому шелку и китайскому золоту. Громадные доходы, которые мы здесь получаем и переправляем затем в Малакку и Гоа, а оттуда – в Лиссабон, позволяют нам сохранять за собой владения в Азии, содержать форты и миссии, снаряжать экспедиции и всех миссионеров, открывать новые земли и оплачивать если не все, то большинство начинаний в Европе. Они не дают еретикам победить нас, не пускают их в Азию, способную дать им средства для того, чтобы погубить нас и нашу веру на родине. Что важнее, святой отец: сохранение истинной веры в Испании, Португалии и в Италии или утверждении ее здесь?

Дель Акуа смерил его презрительным взглядом:

– Раз и навсегда предупреждаю: не вмешивайтесь в здешние дела!

Из очага выпал уголек и затрещал на ковре. Феррьера, оказавшийся ближе всех, отпихнул его носком сапога в безопасное место.

– А если я соглашусь, что вы предполагаете делать с еретиком? Или Торанагой?

Дель Акуа сел, посчитав, что выиграл.

– Пока не знаю. Но даже думать об устранении Торанаги смешно. Он очень симпатизирует нам и приветствует расширение торговли, – в его голосе зазвучали язвительные нотки, – и, следовательно, увеличение ваших доходов.

– И ваших доходов, – добавил Феррьера, возвращая удар.

– Наши доходы идут на служение во славу Господа. Как вы хорошо знаете. – Дель Акуа плеснул еще вина в кубки и предложил выпить примирительным жестом. – Ну, Феррьера, давайте не будем ссориться. Эта история с еретиком ужасна, да. Но ссоры бесполезны. Нам нужны ваш совет, и ваш ум, и ваша сила. И можете поверить, Торанага необходим нам. Если он не будет сдерживать других регентов, вся эта страна опять вернется к анархии.

– Да, это верно, – подтвердил Алвито. – Но я не понимаю, почему он еще в замке и согласился отложить совещание. Невероятно, чтобы его перехитрили. Он, конечно, должен знать, что Осака заперта надежнее, чем пояс целомудрия, надетый ревнивым крестоносцем на свою супругу. Он должен был уже уехать.

Феррьера полюбопытствовал:

– Если он так важен, зачем поддерживать Оноси и Кияму? Разве эти двое не объединились с Исидо против него? Почему вы им не отсоветуете? Это обсуждалось только два дня назад.

– Они сообщили нам о своем решении, адмирал. Мы не обсуждали его.

– Тогда, может быть, вам следовало бы это сделать, Ваше Преосвященство. Если это так важно, почему не запретить им? Под страхом смерти.

Дель Акуа вздохнул:

– Хотел бы я, чтобы все было так просто. Такие вещи в Японии не делаются. Японцы ненавидят всякое вмешательство в их дела. Любое предложение с нашей стороны должно преподноситься с чрезвычайной деликатностью.

Феррьера осушил свой серебряный кубок, налил еще вина и успокоился, зная, что нуждается в иезуитах, что, не имея их в переводчиках, окажется беспомощен. «Твое дело – успешно совершить плавание, – сказал он себе. – Ты одиннадцать лет тянул лямку на службе у короля и двадцать раз заслужил за преданность самый богатый приз, который он в силах даровать, – командование черным кораблем на один год и то, что это дает: десятую часть всего шелка, золота, серебра и доходов от каждой сделки. Этого тебе хватит на всю жизнь, на тридцать жизней, если они у тебя будут, и все за одно плавание. Если ты его сдюжишь».

Рука Феррьеры опустилась на рукоять рапиры, на крест посреди серебряной филиграни.

– Клянусь кровью Христа, мой черный корабль вовремя отплывет из Макао в Нагасаки и потом, с самым богатым грузом сокровищ, который знала история, в ноябре с муссонами отправится на юг, в Гоа, и оттуда домой! Христос мне судья, я собираюсь это сделать. – И добавил про себя: «Даже если должен буду для этого сжечь всю Японию, и весь Макао, и весь Китай, клянусь Мадонной!»

– Мы с вами в своих молитвах, конечно, – ответил дель Акуа, не кривя душой. – Мы знаем, сколь важно ваше плавание.

– Тогда что вы предлагаете? Отсутствие таможенных документов и разрешения на торговлю связывает мне руки. Мы не можем действовать в обход регентов? Может быть, есть другой путь?

Дель Акуа в задумчивости покрутил головой.

– Что скажете, Мартин? Вы больше нашего смыслите в торговле.

– Извините, но это невозможно, – отрезал Алвито. Он слушал с еле сдерживаемым негодованием. «Дурно воспитанный, высокомерный, безродный кретин, – думал он и тут же: – О Боже, дай мне терпения! Без этого человека и других таких же церковь здесь погибнет». – Я уверен, еще день-два, адмирал, и все будет готово. Неделя в крайнем случае. У Торанаги в настоящий момент очень серьезные трудности. Все будет хорошо, я убежден.

– Я подожду неделю, но не больше. – В голосе Феррьеры слышалась скрытая угроза. – Хотел бы я добраться до этого еретика. Уж я бы вырвал из него правду. Торанага не говорил ничего о предполагаемом приходе эскадры? Вражеской эскадры?

– Нет.

– Мне хотелось бы знать истинное положение вещей. В обратный путь мой корабль пустится грузным и неуклюжим, как жирная свинья. В его трюмы шелку набьют больше, чем когда-либо раньше посылали за один раз. Это один из самых больших кораблей в мире, но мы пойдем без эскорта, и если хоть один вражеский фрегат застигнет нас в море – или хотя бы эта голландская шлюха, «Эразм», – мы окажемся в его власти. Меня без труда заставят спустить португальский флаг. Англичанину лучше бы оставаться подальше от своего судна с его канонирами, пушками и бортовыми залпами.