С любимыми не расставайтесь! (сборник) - Александр Володин

– Да.

Нина поставила чемодан, прислонилась к вешалке. Все обиды и унижения, годы обид и унижений становились прошлым. Устала она, устала. Но теперь, что бы ни предстояло им впереди, будет счастьем…

Из телефонной трубки Бузыкин услышал:

– Эй, где ты там?

Бузыкин поднял трубку к уху.

– Хорошо, записываю. Завтра в девятнадцать ноль-ноль кафедра.

Жена смотрела на него больным взглядом.

Алла сидела молча. В лице ее стали видны утомленные припухлости, приметы несбывшихся надежд.

Перед Бузыкиным появился Билл.

– Вы готов?

– Готов.

Они бежали по пустынной ночной улице. Бузыкин вслед за англичанином. Долго бежали, пока не исчезли.

Проза

Всё наши комплексы

Она словно медлила перед тем, как постареть всерьез, и с приветливым видом все держалась. Теперь не редкость такие женщины: умные, с юмором, эрудированные, им нелегко найти мужа под пару.

А другая была из шахтерского поселка. Постарше ее и попроще. И все сложение более тяжелое, и волосы – мелкими кудряшками, провинциальная завивка.

Первую звали, скажем, Оля, а вторую звали, предположим, Таня. Они отдыхали зимой в доме отдыха. А когда пришло время уезжать, скажем, эрудированная Оля сказала провинциальной Тане:

– Давайте выпьем на прощание вина. Посидим вечерок вместе!

Таня присела к тумбочке и стала мучиться:

– Как нехорошо, даже не поломалась.

– Учтите, Таня, ломаться глупо.

Но Таня прикрыла стакан ладошкой.

– Мне не надо, я боюсь, опьянею.

– Это же сухое вино, как лимонад! От него разве можно опьянеть?

– Да я вообще не пью.

– Неужели никогда не пила? Я думала, ты водку хлещешь!

– Нет, дома у нас пьют, что ой-ой-ой! У меня муж классический алкоголик. Но я только накрываю и подаю. Потому что я терпеть этого не могу. Начинается хорошо, а кончается…

– Ну что, так и будем сидеть? Ты как хочешь, а я гуляю.

И вот, Оля стала пить вино, а Таня сидела так.

– В первый раз я в такой компании. В первый раз за всю жизнь!..

– Так хорошо же! Чего же плакать, глупая!

– Вы будете мне писать? – спросила Таня. – Я вам письмо напишу, вы мне ответите?

– Вообще-то я не пишу писем… – Но, взглянув на Таню, соврала: – А тебе я отвечу, это я обещаю.

– А детей у меня шестеро… Четыре своих да две дочки мужа. Раз пришла домой – ко мне дети с плачем. Отец на полу, лицо забинтовано. Что случилось? А он пил с друзьями и захотел перед ними похвалиться, как его щенок слушается. Орет на него, грозит ему пальцем, а пес и так его не любит, а тут еще алкогольный запах. Как тяпнет его за морду! Тогда он стал бить щенка сковородкой. Шваркнул его об угол и бросил через окно в уборную. Я туда. Щенок лежит внизу, одним глазом смотрит и не шевелится. Я ору: «Доставай мне щенка или уходи к чертям из дома!» – «Кто тебе дороже, муж или собака!» – «Сегодня мне собака дороже!..» Нет любви, нет. Я долго верила. Я только недавно перестала верить.

Но раз уж зашел разговор о любви, Оля принялась рассказывать свою историю:

– Когда я еще училась в школе – двести лет назад! Еду в трамвае и вдруг чувствую: на меня смотрит молодой человек. Синие глаза, бледное лицо, и смотрит как-то вскользь, но на меня. На остановке выхожу, но и он выходит вслед за мной. Я испугалась еще больше и скорей забралась обратно в вагон. А он чешет по тротуару вслед. Наконец приехала и скорей домой. А дома ничего не могу делать: ни есть, ни пить, ни заниматься. Все думаю, как он там бежит. И вспомнила, что вижу его уже второй раз! А в первый просто не обратила внимания. Посидела, посидела и вышла на улицу. А он еще там, но уже уходит. И тогда, сама не понимаю зачем, пошла за ним и догнала. «Вы, спрашиваю, за мной шли?» – «Да». И смотрит так странно глазами. «Вы уже во второй раз шли?» – «Третий, говорит, вы не заметили». – «Не ходите больше, я не хочу!» С тех пор он больше не ходил за мной… И вдруг. Через несколько лет. Попадаю на концерт. Вижу – он. Выходит с виолончелью. Оказывается, это известный музыкант! Я сижу довольно близко, так что и он может меня видеть. Кончился концерт, девицы вопят, в общем, противно. Когда же я оделась и вышла, он тут как тут. И снова подходит. И хочет проводить. Но я уклонилась. Думаю, он теперь знаменитость, а я…

А потом пошли слухи, что его женила на себе какая-то стерва, изменяла ему у всех на виду. Он стал пить, по-черному пил, не хуже наших, и сгинул где-то под забором. От него даже некролога не осталось. А мне говорят: «Знаешь что? Ведь мимо тебя прошел представляешь кто?..»

Всё наши комплексы, всё наши комплексы… Таня! Зачем он меня послушал! Зачем перестал за мной ходить! Повел бы за собой, как собачонку. Я ведь пошла бы… Таня, у меня и детей нет. Сначала не хотела, а теперь поздно. Таня, он бы со мной не погиб! Он бы жил, я это чувствую!.. – Тут Таня не удержалась, обняла ее.

– Красавица наша, глазки твои зеленые! А какие у тебя ножки пряменькие! Ну, где вы видели еще такие ножки!

– Вот в детстве у меня были ножки, это да… Один мальчишка в пятом классе даже сказал: «У тебя ноги красивые». Я пожаловалась учительнице, и она на собрании сказала, что этот мальчик циник… Таня, зачем он меня не послушал, почему не потащил меня за шиворот!..

Тут Таня выпила и сказала:

– А у меня ведь было жутко похоже! Только у нас этих комплексов не было… В общем, за мной тоже ухаживал молодой человек, один парень с какого-то курса какого-то института. Его звали Сережа, Сергей. Когда он уезжал в Киев, он сказал: «Таня, захочешь – напиши мне письмо, и через неделю я буду у тебя навсегда». Но я думала только одно: он культурный, а я необразованная. Не по мне он, не по мне он, я ему только жизнь загублю! И не стала отвечать ему на письма. Потому что чувствую, я его не стою… А однажды одна моя знакомая рассказала, что один мужик овдовел, уже не такой молодой, и у него две дочки на руках, маленькие девочки. Я всю ночь не спала, не сомкнула глаз. Вот кому я нужна, вот это по мне!.. А муж мой – это страшный человек, я всего не расскажу, это подсудное. Я, собственно, недавно перестала верить в любовь. Всего только несколько лет. Нет любви, нет! Я долго верила! Я только недавно перестала верить…

– А я, Таня, знаешь? Старею. Внешне еще не так заметно. А вот тут, тут…

(Она имела в виду, наверно, сердце.)

Каково же было их удивление…

Отец был алкоголиком. Приучил к этому и жену, мать мою. Нет, лучше мою мать. А то мало ли как поймут. Мать отдает ребенка в детдом и исчезает навсегда.

Гордый, одинокий, несчастный…

Но у меня врожденные способности. Чуть не окончил институт – вот эта пагубная моя привычка к спиртному. Турнули. Дальше – больше. Незаконно лишили квартиры – я один, к тому же пьющий. В квартире из двух комнат. Потом турнули с работы. Сейчас устроился почтальоном, разношу и эту вот газетку. А деньги нужны, и еще как. Зарплата скудная, да на одном месте не удержишься. Уже было замечание – медленно разношу. Тут поговорил с хозяйкой, там поговорил с хозяином – уже и рабочий день кончился. Приходится, от случая к случаю, кому что понадобится. Но все – честным путем. А вот Очкастый – это уже не ко мне. Это значит опуститься на дно жизни. При писании рука дрожит – первый результат неумеренного алкоголя. Приму – перестает дрожать, но, чтобы перестала дрожать, надо немного принять. Замкнутый круг. Единственное, что вселяет надежду, я до удивления легко все схватываю. И активно совершенствуюсь в любом деле. К сожалению, скоро бросаю. Опять же результат неумеренного алкоголя. Я-то еще ничего, некоторые напиваются до омерзения.

Кажется это мне или нет? Меняются лица. Лбы стали уже. Рты сделались грубей. Просто для еды. И все остальное. Руки, например. Для мордобоя. Ноги пошли в ход. Вчера в пивной: один осатанел от злости, вопит: «Что сказал? Ты что сказал? А ну, выйдем!» Другой: «Не надо туда, там у меня сын, давай лучше здесь». Но осатанелому нужен простор, обязательно там. Выволок на улицу. Драка прицельная, ногами. Маленький сын стоит, смотрит. Еще кто-то подбежал, схватил по пути дощатый ящик, с размаху огрел осатаневшего по голове. Тот свалился. Теперь оба стали бить его ногами. И мальчик подошел, тоже постукал ножкой по затылку. Это один пример. Немало привел бы.

Полицейские джипы рыскают по городу, пышут зелеными колпаками.

Убийства! Девушка, жила в соседнем доме, приветливая, тихая. К ней ходил нотариус. Оказалось, что она больна, нотариус ее пристрелил. Восьмилетний мальчик заблудился за городом ночью, запутался в сетке ракетной установки. Часовой его пристрелил. Лютует шайка Одноухого. Убийства в драках и на любовной почве суды уже не рассматривают.

Осенний дождь на улице. Не льет, не капает, не моросит – просто находится в воздухе. Как будто навсегда решил поселиться в нашем городе. В этой жизни. Темнеет, улицы пусты. Еще светится окошко бара, но и там пусто. А мне пора устраиваться на ночь. Вот сараюшка. Подошел – замок навесили, гады. Наверно, сообразили, что я тут обосновался. Вот магазин, это – не для нас. Пустые полки, все упрятано на ночь. Лампочка освещает внутренность, поэтому кажется, что там тепло. Вот бы где пристроиться, в углу, за прилавком. Но окна забраны решетками, на двери наверняка сигнализация.