Пятнадцать жизней Гарри Огаста - Клэр Норт

После этого случая двое оболтусов, которые явно претендовали на роль альфа-самцов класса, при молчаливой поддержке остальной массы учеников попытались самоутвердиться за мой счет на игровой площадке. Они дразнили меня, придумывая обидные прозвища, а потом стали толкаться. Когда мне это надоело, я, глядя им прямо в глаза, вежливо предупредил, что если кто-нибудь из них прикоснется ко мне еще раз, я просто-напросто оторву ему уши. Остальные ученики подняли крик, и в результате я получил еще три удара линейкой по руке. Чтобы позлить учителя, на следующей неделе я стал учиться одинаково свободно писать обеими руками и очень быстро достиг своей цели. Тем самым я поставил учителя перед нелегким выбором – теперь ему приходилось решать, по какой руке меня следует хлестать линейкой, чтобы я не потерял способности делать домашние задания. Впрочем, вскоре он понял, что это не имеет большого значения, поскольку я одинаково хорошо мог писать обеими – как правой, так и левой. Через некоторое время я все же начал учиться более прилежно – ведь мне предстояло поступать в университет. Но тут…

– Ты Гарри? – Вопрос был задан детским голосом, чистым и звонким. Мне было шестнадцать лет. Мальчику, который обратился ко мне, – около девяти. Он был одет в серый пиджачок, короткие штанишки, белую рубашку и сине-голубой полосатый галстук, который свисал чуть ли не до его розовых коленок. На голове у мальчика красовалась серая кепка, а за спиной висел ранец. В руке он держал пакетик с карамелью. Лицо Винсента Ранкиса было еще совсем детским. В ближайшие лет десять оно должно было довольно сильно измениться, и не в лучшую сторону. Волосы, выбивавшиеся из-под кепки, были не слишком густыми – в будущем им предстояло поредеть еще сильнее. Однако в глазах Винсента, как всегда, светился ум.

Я уставился на него, напомнив себе, что мне шестнадцать и что я сирота из Лидса, которого воспитывали приемные родители.

– Ну да, это я, – ответил я не слишком приветливо. – А тебе что за дело?

– Мой папа велел мне тебя разыскать, – сказал мальчик. – Ты потерял вот это. – Он осторожно протянул мне голубой блокнот, дешевый и изрядно потрепанный.

Страницы блокнота были исписаны детской рукой. Кто-то пытался спрягать французские глаголы – je m’apelle, je suis, je voudrais… Пролистав страницы, я посмотрел на неожиданного визитера и сказал:

– Это не мое…

Но мальчик уже исчез.

Глава 77

В следующий раз я увидел Винсента лишь в 1941 году.

Я в самом деле изучал юриспруденцию, поступив в Эдинбургский университет, и долгими часами корпел над толстыми пыльными томами, содержащими бесчисленные законы и толкования. Предвидя, что меня рано или поздно призовут в армию, я сам добровольно записался в Хайлендский полк, где за три месяца прошел базовую военную подготовку, вонзая штык в манекены, стреляя в цель из-за бруствера и до звона в ушах издавая крики, которые должны были устрашить противника в бою. При этом я смутно догадывался, точнее, вспоминал, что по крайней мере в начальный период войны мой полк на фронт не пошлют. Нам предстояла утомительная отработка боевых действий в зимних условиях – британское командование ожидало массированного наступления немецких войск в Норвегии, но оно так и не состоялось. В конце концов нас должны были отправить в Нормандию – через несколько недель после высадки основного контингента, когда береговая линия обороны немцев уже была прорвана. Правда, нам предстояли серьезные бои в Арденнах, и я твердо решил, что, когда они начнутся, не стану рисковать и подставлять голову под пули. В конце концов я участвовал во Второй мировой войне уже в седьмой раз.

Моя встреча с Винсентом Ранкисом на первый взгляд была случайной, но я прекрасно знал, что это не так. Она произошла, когда мой полк был расквартирован в казармах в Лите. Мы часами изучали карты, изнуряли себя учениями и ждали приказа, втайне желая, чтобы наш командир его так и не получил. Затем в один прекрасный день нас построили на плацу в ожидании прибытия представителя высшего командования. Я в то время был скромным лейтенантом.

Когда полк построили, перед нами выступил наш командир, майор. Это был вполне порядочный человек, который совсем не заслуживал ожидавшей его гибели от взрыва гаубичного снаряда. Проблема была лишь в том, что он искренне полагал, будто неукоснительное выполнение устава способно спасти подчиненных ему солдат от пуль и осколков.

После построения на плацу остались одни офицеры.

– Джентльмены, – произнес майор, едва раскрывая рот, словно густые усы и борода на его лице мешали ему шевелить губами, – я хочу кое-кого кое с кем познакомить. Лейтенант Огаст, познакомьтесь с лейтенантом Винсентом Ранкисом.

Я чуть не рассмеялся, увидев Винсента в новехонькой офицерской форме с сияющими пуговицами, чрезмерно рьяно отдающего мне честь. Он выглядел как шестнадцатилетний юноша. На его подбородке пробивалась жидкая растительность.

– Лейтенант Ранкис пробудет в расположении полка недолго, – сказал майор. – Постарайтесь, чтобы у него сложилось хорошее впечатление о нашей части. Если вам что-нибудь потребуется, лейтенант Ранкис, обращайтесь к лейтенанту Огасту. Господа офицеры!

Руки всех присутствующих взметнулись к козырькам. Когда имеешь дело со старшим по званию, лишний раз отдать честь не помешает. Я заметил, что лейтенант из Глазго, стоявший за спиной Винсента, с трудом сдерживал смех. Вероятно, он успел рассмотреть детское лицо представленного мне гостя и то, как мешковато сидели на нем форменные брюки. Стараясь, чтобы на моем лице не дрогнул ни один мускул, я тоже поднес ладонь к фуражке.

Когда майор ушел, я пожал Винсенту руку.

– Можете называть меня Гарри, – сказал я.

Глава 78

Почти во всех своих жизнях я убивал Ричарда Лисла.

Сделав это в первый раз, я и в каждой из последующих жизней отправлял Лисла на тот свет либо сам, либо чужими руками – еще до того, как он начинал убивать женщин в Бэттерси. Тем самым я несколько продлевал жизнь Розмари Доусетт и другим девушкам, с которыми он должен был расправиться в будущем. Лишь в одном случае я не успел ни подослать к Ричарду Лислу убийцу, ни покончить с ним сам. В результате Розмари Доусетт погибла – ее изрезанное тело обнаружили в ванне.

Я так привык расправляться с Ричардом Лислом, что его убийство превратилось для меня в некий странный ритуал и я следую ему, не мучаясь раздумьями или угрызениями совести, без долгих и сложных приготовлений. Делая это сам, я всегда поступаю одинаково: в один прекрасный день попросту проникаю в квартиру Лисла в его отсутствие, сажусь в углу подальше от окна, дожидаюсь его возвращения и в тот момент, когда он показывается в дверном проеме, дважды стреляю ему в голову.