Душа архонта - Анна Кочубей

— Ты отдаешь мне оружие архонта?! Ради чего?

— Не ради тебя, Хранитель. Иногда приходится чем-то жертвовать: я все еще сражаюсь за страну, которую люблю, но время открытых битв миновало.

— Но клинок, заряженный твоей магией — он единственный на всю жизнь!

— Есть поверье, что меч архонта всегда возвращается к своему хозяину, а до поры до времени я побуду в списке покойников. Будет случай — расскажи, как все было. Не будет — забудь.

Архонт кивнул на прощание и поехал прочь. Ханлейт замер посреди дороги с магическим мечом в руках. Он боролся с желанием уехать с этим человеком и познать мир таким, каков он есть на самом деле: без догм Хранителя и принудительного служения ордену, но так и не решился на побег. «Я пока останусь. Возможно, позже…» — зацепился Хан за видимость выбора и окликнул архонта:

— Я даже не знаю, как тебя зовут!

— Вспомни о магии иллюзий и взгляни на то, что у тебя перед глазами, — обернулся архонт в последний раз и пришпорил лошадь.

— А что у меня перед глазами?

Ответ был рядом, на клинке: под вязью изогнутых линий и виноградных листьев прятались буквы эймарского алфавита — «Моргват».

— Речь идет о душе ария из пророчества святого Ариеса? — спросил один из судей.

— Разве ее не уничтожили? — удивился другой Хранитель, имени которого Хан не знал.

За столом стало шумно, но Верховный советник решительно пресек все разговоры:

— Затронут вопрос государственной важности, — сказал Айворт ланн Айдан, принимая невозмутимый вид, — властью, данной мне советом Хранителей, я прошу суд удалиться.

Судьи не имели право роптать. Встав из-за стола, они высказали свои предположения друг другу за закрытыми дверьми. Фиону тоже выпроводили. Ханлейт и Айворт остались одни.

— Объясни, что сказал, — потребовал старик, усаживаясь за стол.

Хан молчал.

— Ты принес меч архонта. Моргват — герой севера, участник громких битв Столетней войны, неуловимый, как призрак. Я был поражен, увидев его оружие. В тот день ты заслужил мое уважение и доверие, ты сделал для Эрендола больше, чем все, кто сидел перед тобой за столом минуту назад. Что значит «ненастоящая сфера»? Вместилище для душ невозможно подделать. Ты снова солгал?

— Нет!

— В интересах Эрендола сказанное тобой не покинет стен этой камеры. Можешь начинать исповедь.

— Я ни в чем не раскаиваюсь, чтобы исповедоваться, — упрямо сказал Ханлейт, — а в Аверну я передал мертвую сферу. Другую, не из собора святого Ариеса.

— Откуда ты ее взял?

— Я не могу этого сказать, но считаю, что поступил правильно. Я спас душу.

— Душу ария!

— Не важно, кому она принадлежит. Вам известно, что происходит с душами в Аверне? Кормить демонов новыми жертвами — в этом теперь состоит миссия Хранителей?

— Тебя не учили решать и думать, твоя задача — выполнять приказы! Кем ты возомнил себя, чтобы вмешаться в ход истории? — спросил Верховный советник со сдержанной яростью.

— Я - Хранитель. И имею право думать и решать. История иногда ошибается, и моя задача — предотвратить ее преступления. К сожалению, мне не всегда хватало силы духа…

— Почему ты сбежал?

«Я ненавидел карателей за их жестокое самодовольство, чувствовал себя пленником ордена, устал притворяться и лгать», — ответил Ханлейт мысленно.

— Я хотел быть свободным, — произнес он вслух.

— Харматанец. Не такой, как остальные эльфы Эрендола. Ты с юных лет впитал в себя отраву пустынных ветров чужого края и забыл, кем родился. И чего ты добился? Ты уничтожил себя сам. Я даже презирать тебя не могу, только сожалеть.

Айворт устало потер лицо руками и встал. Он заговорил, прохаживаясь взад и вперед по камере:

— Обвиняя орден и меня в утраченной чести, ты не видишь дальше собственного носа. Да, Хранители присягали на верность королям Эймара, так было с глубокой древности, и наш орден следовал клятве до тех пор, пока это было возможно. Все изменилось в 3212, переломном году войны. Север и юг решили довести вражду до логического финала: больше не было временных перемирий и относительно спокойных лет, кровь лилась обеих сторон реками, а эльфы оказались меж двух огней. Но Архона была далеко, а на границах Эрендола запылали эльфийские поселки, сжигаемые ариями. Лесная страна, у которой нет своей регулярной армии против военной мощи Аверны, уничтожающей все живое на своем пути, — вот в каком положении оказался Эрендол одиннадцать лет назад. Заключить союз с югом, предавая север или быть уничтоженными, — таков был выбор. И мы пошли на сделку… Ты не представляешь, Харматанец, чего она нам стоила, и какой ценой Эрендол закрыл границы для людей и ариев! Мы не считали Родерика законным правителем, но все же склонили перед ним головы, а спустя два года орден узнал, что северный престол пуст — королевы Амаранты не стало… Род эймарских королей угас, война была проиграна, а Хранители освободились от своей клятвы, данной девять веков назад.

Эймар поглощает скверна, Харматан и Тиверия тоже падут, сраженные отравой власти над душами, подаренной Императором. Скоро Эрендол останется последним островком жизни без арийской магии. Надолго ли? Нет, если среди его защитников есть отступники, подобные тебе. Обвиняя орден, ты заслуживаешь еще большего порицания. Кому ты вредил? Мне? Императору, которого никто не видел в глаза? Ты предал Эрендол, Харматанец. Ты свел на нет мои усилия. Зачем было спасать душу незнакомого мага? Арии Аверны — слуги Императора, карать их или миловать — решать ему. А преступление, объявленное во всеуслышание перед Советом, обязательно дойдет до вершин власти и ответ последует незамедлительно! Ты не представляешь, как дорого может обойтись твое «решение» Эрендолу! А тебя самого вывернут наизнанку, добиваясь правды!

Айворт задумался, глядя в пространство мимо Хана, словно говорил сам с собой. По сути, так оно и было.

— Но еще есть надежда. Кому-то нужны Проклятые дороги, и архонты не все уничтожены.

— Что такое «надежда», Харматанец? На что будут уповать эльфы Эрендола, когда арии сожгут наш дом и уничтожат каждого второго жителя? Создатель обещает лучший мир, но я не доживу. Ты — тоже.

Верховный советник покинул помещение, оставив Хана наедине с вопросом: был ли он прав, оставляя орден?

14 апреля

Для Ханлейта снова потянулись однообразные дни в камере. Допросов больше не было. Через неделю Хранителя повели наверх. Поднявшись по многочисленным лестницам, он оказался в коридорах здания тюрьмы. Хана ввели в комнату со столом посередине и усадили на обычный стул, оставив руки скованными за спиной. В зарешеченное окно под потолком било весеннее солнце. Ханлейт пододвинулся к яркому квадрату горячего света на полу и грелся в его лучах. Он недолго оставался в одиночестве. Дверь отворилась и вошел Галар.