Разрушители - Ирина Владимировна Сыромятникова

нас все дальше и дальше от Пустоши, реки, демонов и бездорожья. Я ехал в каком-то странном ошеломлении, отыскивая и находя привычные черты арконийского жизни, пытаясь убедить себя, что цель достигнута и все позади. У меня ничего не получалось, знакомая с детства земля отказывалась принимать меня. Взгляд сам собой шарил по сторонам, впивался в изгибы дороги, выискивая движение в кустах терновника, в густом ковре бурой колючки с редкими вкраплениями диких злаков. Я беспокойно мял в руке уздечку, пытаясь не привлекать внимания спутников к необъяснимому приступу паранойи. Раньше со мной такого не случалось, с другой стороны, раньше у меня не было души. Тень Магистра тихо нашептывал, что стоило бы напиться…

В конце концов я пришел к выводу, что в мое сознание стучится очередное пророчество, как всегда невнятное. Спасибо хоть без кошмаров. Ясно только, что ничего хорошего не предвидится.

Уже позже, на постоялом дворе, когда я принял долгожданную ванну и съел нормальный, а не забацанный кулинарами от Пограничных пирог, мне пришло в голову обсудить этот вопрос с Тенью. Вызвать внутреннюю раздвоенность оказалось неожиданно легко, но призрачный вор делиться своими соображениями не спешил. Анекдотов тоже не было.

«Ну что, жизнь налаживается?» — окликнул я его.

Неопределенное мычание.

«Что мрачный такой? Хочешь, я тебе пива закажу? Нам сейчас все можно».

«Лопату себе закажи, — посоветовал Тень. — И мессу погребальную, вдруг твой папан забудет».

Я почувствовал легкое раздражение. Почему я — меняюсь, а этот урод как был, так и есть?

«Без хамства никак?»

Мученический стон.

«Я че, виноват, что умный?»

«Зато я — красивый!»

Тут ему возразить было нечего.

«Ладно, кончай говниться, колись, что тебя беспокоит? Я ведь и сам разберусь, просто сейчас лень».

«Почти три месяца мотаемся — он не разобрался, а тут, типа, разберется! Ха!»

Я мудро промолчал. Вы никогда не пытались перестать спорить с самим собой? Это ведь, по сути, абсолютно бессмысленное занятие: упрекать себя в том, что раньше казалось очевидным, предъявлять заранее известные аргументы, плодить обиды, которые не решить банальным мордобоем. Только время тратить без толку. Надо просто дать пене раздражения осесть, и тогда в душе обнажатся истинные корни желаний и сокровенные тайны интуиции.

Я велел слуге принести темного пива (напиток, который это тело еще никогда не пробовало) и всеми частями своей личности погрузился в молчание. Причина всех моих тревог внезапно стала очевидной.

«Ты думаешь, что маги не смогли решить эту проблему с покушением?»

«Твой папан за пять лет не решил, а они — за месяц справились? Болтай, болтай!»

«Я выясню все у наставника, в подробностях», — твердо пообещал я.

«Во-во! Давно пора растрясти этого…»

Ругаться на чародея Тень не стал, но я все равно поморщился. Да, наши разговоры с мастером Ребенгеном больше напоминали допрос, причем на вопросы отвечал я.

«Я этим займусь, честно. Сам понимаешь, раньше времени не было!»

«Это верно, — вынужден был согласиться вор. — Просто на шею сели и едут и едут!»

«Зато мы теперь герои».

«Ну да, ну да! Ты как папане своему об этом скажешь?»

«Он не мой, а наш. И я над этим работаю».

И тихо молюсь, чтобы дело как-то разъяснилось без меня.

При мысли о необходимости объясняться с отцом меня начинало мутить. Интересно, что он скажет по поводу такого поворота дел? Появление в нашей семье Разрушителя наполнит его гордостью или, наоборот, вызовет отвращение? Господи боже, и как я ему все объясню?..

«Не кисни! — Тень Магистра снизошел до утешений. — На крайняк мы от него в Ганту свалим, да и дело с концом! Кроликов разводить».

Усталые путники неторопливо втянулись в ворота единственного на все селение постоялого двора. Солнце цеплялось за коньки крыш, воздух наполнила вечерняя сырость. Все верно, лето на исходе, уже и до осеннего равноденствия недалеко… Местные пьянчуги, едва завидев мундиры Пограничных Стражей, предпочли ретироваться, оставив общую залу полностью в распоряжение свиты Лорда. Хозяин заведения, имевший опыт общения с проблемной публикой, исполнял распоряжения Ребенгена быстро и без лишних вопросов. Таков и должен был быть правильный порядок вещей. Чародей оставил наследника провинции блаженствовать в ванне с теплой водой и отправился чертить пентаграмму вызова.

Если бы ванны не было, ее пришлось бы наколдовать — молодой Лорд выразил желание помыться, не вникая в обстоятельства. Желание было высказано таким тоном и с таким выражением лица, что чародей понял — ванна должна появиться хоть из-под земли, или последствия будут непредсказуемы. Ну а то, что мраморную ванну заменил большой дубильный чан, это были уже мелочи жизни.

Гверрел пробовал выступать. Ребенген прижал его в углу и предложил вспомнить об обстоятельствах пробуждения его собственного Таланта. Заклинатель тут же заткнулся и стал выглядеть почти виновато.

Еще бы нет!

К какой бы школе ни принадлежал практикующий магию, шел ли он по жизни с шаманским бубном, магическими амулетами или, подобно дикарям с юга, с гирляндой черепов священных животных, первый шаг в его ремесле был подобен второму рождению и почти столь же рискован. Какой бы сложной и тщательной ни была подготовка неофита, наступал момент, когда Силу необходимо было призвать и позволить стихии завершить начатое — прожечь себе путь. Ребенген знал магов, которые так никогда больше и не решились повторить это. Входя в жизнь человека, магия изменяет все, другим становится восприятие мира, его цвет и вкус. Какие изменения в психике может вызывать стихия Разрушения (это не считая изначального раздвоения личности адепта), чародей боялся даже предположить. Недаром же имитация ритуала Пробуждения, практикуемая Черепами, так напоминает изощренную пытку.

И поэтому, когда их драгоценный Разрушитель объявил, что прежде еды и сна он желает погрузиться до затылка в сосуд с теплой водой, маги должны были в лепешку расшибиться, но обеспечить все необходимое.

Но вот дневные хлопоты были окончены, и пришло время вспомнить про Долг.

Ребенген выбрал для ворожбы тихую комнату в задней части постоялого двора. Помимо необходимого в таком деле уединения там имелся большой стол с каменной столешницей, этот осколок роскоши идеально подходил для начертания пентаграмм. Работая над рисунком, чародей ловил себя на странном ощущении нереальности происходящего. Так странно было после месяцев напряженных странствий, непрерывного потока новых впечатлений обнаружить себя в привычном интерьере арконийской гостиницы.

Председатель Нантрек отозвался после небольшой паузы.

— Мы пересекли границу. — Ребенген намеренно не поддерживал связи с орденом во время пути от Обители Мормы. Конечно, проследить личный вызов невозможно, но это теоретически, а на практике лучше не рисковать.

— А у нас плохие