Пастыри чудовищ (СИ) - Кисель Елена Владимировна

Возвращаться довелось уже после полудня, под осенним солнышком. С головой, гудящей от сплетен и собачьего лая. Милли благовоспитанно шествовала впереди. Иногда останавливалась и что-то пересказывала на ухо своей кукле. Поднимала пожелтевшие листья — составляла букет. Только временами бледные пальчики подрагивали, и кленовые и дубовые листки разлетались по тропинке.

— А мы из таких строили парусный флот.

Вздрогнула, покосилась — не с ней говорят? И продолжила о чем-то судачить с Аннабет, шествуя по тропочке — образцовая леди.

— Да… — говорил я вполголоса, будто бы и про себя. Срывая красные листки дикого винограда, которыми поросла обвалившаяся стена между двумя поместьями. — И мастерили фениксов. В детстве, когда я жил еще в Крайтосе, на севере. Мы так играли с моим кузеном Эрлином.

И у Эрли всё выходило несравненно лучше, чем у меня. Мастерить корабли и делать фениксов, полыхающих листвяным пламенем.

И воровать яблоки, и избегать наказаний.

— Кузен у меня был — что надо. Сорвиголова, конечно. Но такие штуки откалывал, что иногда вся деревня диву давалась. Скажем, сотворить ледяную статую, чтобы казалось, будто в дом старосты заглядывает Ледяная Дева. Но зато с ним было всегда интересно играть…

«Доигрался», — отдалось оскоминой внутри. Тряхнул головой.

— Мы с ним были не разлей вода — ну, потому что у него Дар и был водным. А у меня Холод, ну, а что еще больше подходящее друг к другу сыщешь?

Милли будто бы и не слышала: шлепала и шлепала новыми голубенькими туфельками по дорожке. Баюкала леди Аннабет.

— У кузена Манфи — Дар Огня, — потом сказала тихо. — А у меня — Ветер. Это… это не подходит, да?

— Ну, ветер-то и огонь вполне себе хорошо могут играть вместе, — вот же брякнул-то про огонь, погорелице… Но девочка только вскинула глаза-озерца, поежилась и пробормотала:

— Они… плохо играют вместе. Огонь… он же злится. И он говорит, что заберет что-нибудь у меня…

И бессознательно прижала к себе Аннабет, перепугавшись оттого, что проговорилась. Так что я ничего больше не стал больше рассказывать. Шел себе по тропке, прислушиваясь к опасливому щебету птиц и поскребываниям крысы.

Но Милли заговорила сама — через пару сотен шагов.

— А вы с кузеном… играли в наказания?

К счастью, приступы ярости я надежно научился подавлять еще до Рифов. Иначе бы уже попытался перегрызть глотку тому же Нэйшу.

— Если считать то, что мы их огребали направо-налево… наверное, еще как играли. А в какие, к примеру?

— Ну-у-у, например, если в чулан…

И опять застеснялась. То ли безмятежности на моей физиономии было недостаточно, то ли чулан тоже попадал в разряд «не принято».

Даже когда я признал, что в чулан — нет, а вот в сарай — очень даже приходилось играть. Шла какая-то задумчивая. Чересчур уж много видевшая для своих лет.

А в саду толпился народ. Тревожные голоса доносились к поместью с противоположного конца сада, с ухоженной его стороны. Первым делом я кивнул Милли — а ну-ка беги в дом — а потом уже направился выяснять, что там произошло.

— …пиявки вместо коленей! Не загораживайте мне солнце, вы, отпрыски нежных цветочков Травницы!

… и почему из толпы возле часовни Круга так явственно долетает яростный голос нойя.

Аманда, натуральным образом, орала. На столпившихся вокруг перепуганных садовников, привратников и прочую дворовую челядь. Стоя на коленях над лежащим на дорожке певуном-Мэрком.

Шляпка с нойя слетела вместе с налетом светскости. Губа вздернулась, обнажая белые зубы в оскале. На щеках полыхал зловещий румянец. А подол вишнёвого цвета платья пропитался кровью — и в крови были руки, которыми травница накладывала на горло бедного парня повязку.

— Лайл, золотенький, — бросила она, когда я к ним протолкалась. — Ну-ка разгони этих пугливых овечек. Клянусь волосами Перекрестницы — они, видно, решили, что им будет спокойнее рядом со мной!

Пришлось растаскивать любопытствующих, а попутно узнавать — как и что стряслось. Хотя с первого взгляда было ясно — что.

Руки Мэрка были искусаны уж очень знакомо. Да и лицу тоже досталось.

А что случилось — никто толком и не знал. «Да песенку он пел, как всегда. Пел, а потом как закричит! Да страшно-то так, ну мы и…»

И все, конечно, побежали от Мэрка, а не к нему. Пока носились, пока создавали бессмысленную суету… Счастье еще, Аманда выглянула на звуки.

Только вот возле певуна-садовника уже никого не было. И было поздно.

— Спасать некого, золотенький, — выдохнула нойя, когда я опять оказался рядом. Оттянула парню веко и мрачно кивнула. — Здесь помогла бы разве что Кормчая или Арианта-Целительница. Может, если бы я подоспела раньше…

Пробормотала пару нелестных словечек по адресу трусов-садовников, извлекла из тут же стоящего кофра пару склянок — и принялась деловито наполнять кровью.

— Зелья требуют не только трав, — зловеще ухмыльнулась в ответ на мой взгляд. — Мощные всегда просят крови… иногда — несколько видов разной крови. А некрозелья — и части тел. Приходится добывать там, где попадется. Как ты думаешь, никто не обидится, если мы возьмем небольшой кусочек?

— Думаю, у родных могут возникнуть вопросы, — да что ты несешь, Гроски, ты же даже не знаешь, есть ли у него родные. — То же, что и с Мариэль?

Нойя что-то малоразличимо мурлыкала, нагнувшись над телом и собирая кровушку. Выглядело это так, будто над покойником склонилась скорбящая дева. В окровавленном платье.

— Да-да-да, конечно… бросились неизвестно почему, неизвестно откуда… Нацелены на убийство, ну и ты видишь, медовый мой, у них получилось… потому что все эти мужчины с душами ягнят понеслись от жертвы, а не к ней!

Мариэль твари оставили, чуть только в дверях показались служанки. Если бы я, скажем, патрулировал сад, вместо того чтобы направиться к Япейрам…

— …исчезли, когда прибежала я. Жаль, такой красивый мальчик. И говорят, он любил песни… я подарю ему лунную погребальную сегодня, ее любили в моем лейре.

Она закупорила последний флакончик, обтерла руки и поблагодарила улыбкой — когда я помог ей подняться.

— А обходительности тоже учат в Корпусе Закона? Золотенький, ты только посмотри на мое платье. Ай-яй, в таком виде я могу переполошить скроггов в ночном лесу! Да и к тому же, я потеряла шляпку, пока бежала сюда. Тц-тц-тц, как жаль, совсем недавно купила в Вейгорд-тэне, целых семь золотниц…

Пока я уверял, что шляпку непременно сыщу, а Аманда прекрасна в любом обличье, хоть в платье, хоть без («Что это ты имел в виду, сладенький, а?» — «Всего лишь обоснованное предположение») — подтянулись управляющий поместья с остальными слугами. Так что мы оставили заботу о теле на них.

— Гриз будет искать след, — сказала нойя, когда мы отыскали все-таки улетевшую в кусты шляпку. — Это не моя работа, пряничный: мне нужно немного подработать бальзам для этой бедной девочки, Мариэль. Бедняжка так расстроилась из-за бала, что постоянно твердит: всё из-за него… Но я надеюсь, что с такими шрамами справлюсь.

Она водрузила шляпку на голову, послала мне воздушный поцелуй и неторопливо поплыла к воротам поместья — ничуть не смущаясь окровавленным и перепачканным платьем.

Я остался ждать, покуда истерика Фаррейнов обрушится на меня волной в девять баллов. Но нет, Арделл прибыла вовремя и стала моим «панцирем», хоть ей было и не по должности. Я трусливо переждал все взвизги и вопли в отдалении, в выделенной мне комнате. Время от времени до меня долетали отголоски больших штормов — в виде возгласов «Почему вы не предотвратили это!» «Это совершенно неприемлемо!» и «Даже и не думайте!»

Гриз не было как-то уж слишком долго, отчего я начал было опасаться — не удушила ли ее эта семейка кружевными салфеточками. Но через пару часов она толкнула дверь плечом и возникла в комнате в обнимку со здоровенным древним фолиантом. И с таким выражением лица, что я встал.

— Можно уже продумывать строку в Книге Утекшей Воды?

И получил в ответ хмурое фырканье начальства.