Фантастика «Фантакрим-MEGA» - Ярослав Гжендович

Мерик еще не встречал женщины, столь склонной к самокопанию. Она была моложе его на двенадцать лет, высокая и статная; высветленные солнцем волосы, карие глаза, которые темнели и словно обращались внутрь всякий раз, когда она над чем-либо задумывалась. Она имела привычку анализировать все, что хоть в какой-то мере ее затрагивало, исследовала свои эмоции так, будто они были выводком диковинных насекомых, снятых ею с подола юбки. Но Мерик, несмотря на известные осложнения, считал эту черту характера Лиз скорее добродетелью, чем недостатком. Как и подобает влюбленному, он вообще не находил в подруге изъянов. Чуть ли не год напролет они были самозабвенно счастливы, подолгу разговаривали, гуляли, а когда Пардиэль работал в две смены и вынужден был ночевать у своей печи, занимались любовью в пещерах под крылом дракона.

Горожане ходить туда по-прежнему опасались. Молва уверяла, что там обитает нечто гораздо хуже шипунов и хлопьев, и винила это самое нечто в исчезновении любого, даже никудышнейшего из работников. Однако Мерик не особенно доверял слухам. В глубине души он был убежден, что выбран Гриаулем на роль палача и что поэтому дракон никому не позволит причинить ему зло; к тому же только под крылом они с Лиз могли не опасаться того, что кто-нибудь их увидит.

Под крыло уводила лесенка, грубо вырубленные в чешуе ступеньки — явно постарались добытчики чешуи. Чтобы преодолеть ее, требовалось незаурядное мужество, ибо она возносилась над долиной на добрые шестьсот футов. Однако Мерик и Лиз обвязывались для надежности веревками и постепенно, гонимые опаляющей страстью, приучились не обращать внимания на зияющий провал. Обычно они забирались в пещерообразную полость футов на пятьдесят — дальше Лиз идти отказывалась, поскольку, в отличие от Мерика, боялась; там стекал с кожистых складок крыла ручеек. Он срывался на пол пещеры маленьким водопадом. Сама пещера выглядела этаким волшебным гротом. Сверху свешивались вуалями эктоплазмы омертвевшие чешуйки, повсюду колыхались огромные папоротники, кружили в полумраке ласточки. Иногда, лежа рядом с Лиз, Мерик думал о том, что стук их сердец словно оживляет странное место; ему чудилось, что стоит им уйти, как вода замирает в неподвижности, а ласточки куда-то пропадают. И вот, веря всей душой в преобразующую и животворящую силу их взаимной привязанности, он как-то утром, когда они одевались и готовились к возвращению в Хэнгтаун, предложил Лиз уйти вместе с ним.

— На другой конец долины? — печально улыбнулась она. — Кому от этого будет лучше? Пардиэль пойдет за нами.

— Нет, — ответил Мерик. — В другую страну. Куда угодно, лишь бы прочь отсюда.

— Мы не можем, — возразила она, пиная крыло, — не можем, пока Гриауль жив. Или ты забыл?

— Мы ведь не пытались.

— Зато другие пробовали.

— Но мы сумеем, я знаю, мы сумеем!

— Ты романтик, — проговорила она и бросила взгляд на долину, что простерлась далеко внизу у драконьего брюха. Рассветное солнце обагрило холмы, и даже кончики крыльев Гриауля тускло отливали красным.

— Разумеется, я романтик! — воскликнул он сердито и встал. — И что же в том плохого?

— Ты не оставишь свою работу, — Лиз вздохнула. — Чем ты займешься, если мы уйдем? Или…

— Ну почему надо все обсуждать заранее?! — крикнул Мерик. — Я буду татуировать слонов! Или расписывать груди великанов, или разукрашивать китов! Чем не дело для меня?

Она улыбнулась, и его гнев мгновенно иссяк.

— Я вовсе не о том, — сказала она. — Мне лишь хочется знать, удовлетворишься ли ты чем-то иным.

Она протянула Мерику руку, чтобы он помог ей подняться. Обнимая ее, вдыхая аромат волос Лиз, он заметил вдруг крошечную человеческую фигурку. Она казалась совершенно неправдоподобной и, даже когда начала приближаться, все увеличиваясь в размерах, напоминала не человека, а колдовскую замочную скважину в залитом алым светом склоне холма. Однако по раскачивающейся походке и по широким плечам Мерик догадался, что видит перед собой Пардиэля. Тот нес в руках длинный крюк, из тех, какими пользовались мастеровые, чтобы цепляться за чешуи. Мерик напрягся, и Лиз оглянулась посмотреть, что его встревожило.

— О Господи! — она высвободилась из объятий.

Пардиэль остановился в дюжине футов от них. Он молчал. Лицо его скрывалось в тени, крюк лениво болтался в руке. Лиз шагнула ему навстречу, замерла — и заслонила собой Мерика. Пардиэль издал нечленораздельный вопль и ринулся вперед, размахивая крюком. Мерик оттолкнул Лиз в сторону и уклонился сам, уловив мимолетный запах серы. Пардиэль споткнулся о какую-то неровность и рухнул навзничь. Смертельно напуганный, понимая, что с десятником ему не тягаться, Мерик схватил Лиз за руку и повлек ее глубже в полость под драконьим крылом. Он надеялся, что страх перед чудищем, которое якобы обитало там, заставит Пардиэля воздержаться от преследования, но упованиям его не суждено было сбыться. Десятник двинулся за ними, слегка постукивая крюком по бедру.

Выше крыло усеивали сотни разнообразных припухлостей, которые образовывали запутанный лабиринт гротов и проходов, таких низких, что по ним приходилось ползти. Шум дыхания и прочие звуки эхом отражались от стен, и Мерик, как ни старался, уже не мог расслышать шагов Пардиэля. Так глубоко он никогда не проникал. Раньше он полагал, что тут будет темным-темно, однако мхи и лишайники, что лепились к крылу, светились собственным светом; они стелились по чешуе завитками бледно-голубого и зеленоватого пламени. Мерику почудилось, будто они с Лиз — великаны и пробираются по вселенной, чья звездная материя не застыла еще в виде галактики и туманностей. В призрачном сиянии лицо Лиз — она то и дело оборачивалась — выглядело безумным и мокрым от слез. Вот женщина выпрямилась, заглянула в следующий грот — и пронзительно взвизгнула.

Сперва Мерик решил, что Пардиэлю каким-то образом удалось обогнать их, но потом увидел, что причиной испуга Лиз был человек, сидевший у дальней стены грота, вернее, не человек, а мумия. На голове ее клочьями топорщились волосы, сквозь полупрозрачную кожу проступали кости, глазницы зияли пустотой, между ног, там, где положено находиться гениталиям, возвышалась горстка пыли. Мерик подтолкнул Лиз, мол, пошли, но она воспротивилась и показала на мумию.

— Глаза, — прошептала она с ужасом.

Лишь теперь Мерик осознал, что в черной пустоте глазниц мерцают неяркие блики. Что-то вынудило его опуститься на колени, подчинило себе волю художника, но, впрочем, секунду спустя освободило ее. Он оперся ладонью о чешую — и нащупал вдруг массивный перстень. В его черном камне мерцали те же блики, что и в глазах мумии, а на поверхности была вырезана буква S. Мерик внезапно осознал, что норовит отвернуться от камня и от глазниц, словно они внушают ему отвращение. Он прикоснулся к руке мумии: кожа была высохшей и твердой, но живой.